[Витя]

Сама Никольская церковь представляет для специалиста особый интерес как памятник раннего барокко. Юрий Иванович Успенский в своей книге (1922) уделил ее архитектуре несколько страниц:

«Нижний этаж церкви и трапезной представляет провинциальное подражание московскому барокко XVII. века. Низкие окна, характерный «разрезной фронтон» окна на колонках, такой же фронтон и на боковых дверях. А на южной стороне алтарной стены совершенно неожиданно приютилось маленькое, еще меньше других, оконце с тяжелым железным ставнем, украшенное совсем наивным типично московским наличником-кокошником.

Внизу — Москва; но стоит поднять голову, и Москва пропала.

На главном двухэтажном четверике храма стоит грузный полуэтаж восьмерика; выше — характерный выгиб крыши, по каменному своду которого поместились четыре больших с треугольными фронтонами окна; этот изгиб ведет к меньшему восьмерику с квадратными окнами; опять характерный выгиб свода и крыши и опять уже маленький восьмерик с высокими окнами и, наконец, небольшая, на восьмиугольном же основании, главка.

Особенно хороши своды храма извнутри. Стена плавно переходит в свод, на котором стоят восьмигранные вертикальные стены, опять переходящие в свод и опять в вертикальные стены, чтобы закончиться совсем небольшим куполом. И стены, и своды прорезаны проемами окон, в которые льется свет, откуда-то далеко, сверху. Впечатление непрерывного полета и устремления вверх.

Это уже Украина. Точно только что вышел из харьковского монастырского собора XVII века.

Колокольня — другого типа: широкая, грузная. Нижние два этажа четырехугольные; первый этаж имеет большой проем, перекрытый сводом и укрепленный могучими контрфорсами. Второй этаж со сравнительно небольшими окнами. Оба этажа отделаны пилястрами с грубыми рустами и по углам, и по стене.

Нижние ворота с полуциркулем наверху; гладь стены выше ворот по циркулю также отделана рустами.

На втором этаже стоит третий — восьмериковый с четырьмя полуциркульными большими проемами для колоколов.

Глухие стены восьмерика отделаны пилястрами с интересной замысловатой капителью. На верху второго этажа, при переходе в восьмерик, по углам поместились волюты барочного типа. Четвертый этаж, значительно уже третьего, также с полуциркульными проемами, венчается фигурною крышей барочного типа с красивым крестом.

Постройка грузная и прочная. Москвы тут нет уже и помину. Колокольня эта построена, вероятно, по плану како-либо «архитекта», побывавшего за границей. В ней видна уже эпоха Петра, деловая, солидная, мало заботившаяся о чистом искусстве.

Таким образом, все сооружение является чрезвычайно характерным для Воронежа первых десятилетий XVIII века.

В нем отразилась и московская эпоха, столь близкая петровскому времени, те веками воспитанные вкусы и понятия о красоте, которые не могли быть скоро изжиты под влиянием нахлынувших с Запада идей; отразилась и новая эпоха Петра, деловая, признававшая только авторитет Запада и его идеалы; наконец, и та естественная культурная и духовная связь с Украиной, которая пришла к нам вместе с украинской колонизацией Воронежского края, с недавним заселением его малороссийскими казаками».

Никольская церковь одна из немногих в Воронеже имела отдельно стоящую колокольню, не соединенную с трапезной. На звоннице будоражили округу и напоминали о заутрене десять колоколов, самый большой и звучный весил 300 пудов (4,8 тонны). При входе в трапезную в паперти по левую сторону было устроено помещение для церковноприходской школы, по правую — караулка.

Жизнь храма и паствы в большевистскую эпоху была нелегкой, впрочем, такой же она была везде, не лучше и не хуже. Выделяет Никольскую церковь из ряда ей подобных то обстоятельство, что она оказалась в Воронеже оплотом обновленцев, или «живоцерковников». Это раскольническое течение сложилось в начале 1920-х годов, находилось под влиянием чекистов и ставило своей целью подрыв авторитета патриарха Тихона и разрушение основ прежней православной церкви. За десятилетие обновленчество свою задачу выполнило и в тридцатые годы само должно было сойти с исторической сцены.

В 1935 году главой обновленческой епархии в Воронеже стал женатый священник Александр Медведев, присвоивший себе сан митрополита. Одновременно он являлся и настоятелем Никольского собора, жил в сторожке при нем. В феврале 1936 года Медведева арестовали и обвинили в антисоветской пропаганде. Свидетельствовали против него священник Никольской церкви Дмитрий Новиков, изредка служивший в храме заштатный иерей Александр Фиолетов, псаломщик Петр Чернышев. Летом 1936 года А. Медведев получил пять лет лагерей и был увезен на Север.

Вторично Никольская церковь стала одним из действующих лиц следственного дела в 1938 году. Документы эти уже опубликованы председателем общества «Мемориал» Вячеславом Битюцким в очерке «Бесы» (сборник «Из небытия», Воронеж, 1992). Я изложу их суть без комментариев и авторских оценок.

В 1937 году были расстреляны священники Никольского храма Сергей Житков и Федор Орловский. Продолживший здесь службу Владимир Тихонович Попов внес свою лепту в решение их судьбы. Лепта оказалась весьма тяжелой: отец Владимир Попов одновременно был агентом НКВД по кличке «Петроградский». Выпускник Воронежской духовной семинарии 1910 года, четверть века проповедовавший слово Божье в разных храмах, он оказался Иудой. Этому слову могут быть синонимы — осведомитель, стукач, но смысл остается неизменным. Попов был не одинок в своем подлом ремесле: из опубликованных В. Битюцким документов видно, что агенты «Книга» и «Максимов» тоже были клириками-обновленцами.

Доносы на священников не дали Владимиру Попову возможности уцелеть самому. За то, что разоблачил себя как секретный сотрудник органов, он в конце января 1938 года был арестован и 9 февраля расстрелян; Искупил ли он смертью свою вину перед людьми? Не берусь судить, возможно, что да. А перед Богом, слугой которого считали его окружающие? Тут уж воистину — Бог ему высший судья.

В публикации упоминались другие члены причта Никольской церкви — священники Дмитрий Новиков, Александр Егоров, допрашивали даже церковного сторожа Дмитрия Гудкова. Они продолжили свою службу в церкви, которая действовала еще два года.

В апреле 1940 года Центральный райисполком решил закрыть храм. Мотивировка — «в, связи с распадом двадцатки и отказом временно исполняющего обязанности председателя двадцатки от сохранности здания и имущества, находящегося в Никольской церкви». Исполнявшим обязанности председателя «двадцатки» числился священник из обновленцев Александр Егоров. Чтобы верующие не подыскали себе другого батюшку, срочно была составлена смета на ремонт храма на двадцать шесть тысяч триста тридцать два рубля. Понятно, что такая сумма оказалась общине не по силам. Городской и областной исполкомы утвердили районное решение и передали здание артели имени 21 МЮДа под трикотажную мастерскую.

Прихожане не хотели смириться с изъятием у них церкви, поскольку она была последней действующей во всем Воронеже и его пригородах. Две жалобы с сотнями подписей, посланные «всесоюзному старосте» Калинину, вернулись назад для разбирательства и ответа. Чтобы укрепить свои позиции (речь все же шла о последнем храме в областном городе!), местные власти летом и осенью 1940 года развернули на заводах и предприятиях кампанию сбора подписей с требованием использовать Никольскую церковь под учебные цели. Попытки верующих отстоять храм закончились неудачей.

Во время войны в Никольской церкви были разбиты два яруса колокольни, сгорела кровля трапезной и покрытие купола. В мае 1943 года в церкви были разрешены богослужения для верующих патриаршей ориентации. Одновременно шло восстановление ее прежнего облика по проекту архитектора Бориса Николаевича Зотова; руководил работами инженер Г. М. Курчин.

В январе 1944 года настоятель Никольского собора протоиерей Алексей Образцов просил горисполком разрешить крестный ход на реку в день водосвятия, 19 января в 10 часов утра «в соответствии с церковно-уставной традицией». Крестный ход разрешили с условием уведомить об этом милицию. При соборе тогда находилась кафедра главы епархии. Первый послевоенный архиепископ Воронежский и Острогожский Иона (1866—1945) покоится сейчас за алтарем церкви Николы Чудотворца.

К концу 1940-х годов в Воронеже открылись Казанская и Покровская церкви, к последней перешел статус собора. Церковь на улице Таранченко постепенно восстанавливала свое былое великолепие. В год тысячелетия крещения Руси она была заново расписана внутри. В ее интерьере сохранилось немало икон и других предметов культа, относящихся к XIX — началу XX века. Не все из них издавна были у Николы, часть перешла сюда во время печальных событий 1930-х годов.

Церковь сегодня трехштатная, службу в ней ведут протоиерей Петр Петров, протоиерей Николай Сальчук, священник Игорь Болгов, протодиакон Павел Корчагин и диакон Антоний Фролов. Настоятелем храма является отец Петр Петров. Он не ограничивается пастырскими обязанностями в церкви, а стремится донести основы православной веры и морали до любой аудитории. К примеру, возникла община верующих в тюрьме — пригласили отца Петра, дабы попытаться смягчить заблудшие души.

Справа от храма, на обрыве холма, ведется строительство отдельного придела во имя Толгской иконы Божьей Матери. Проект двухэтажного краснокирпичного здания исполнил архитектор Николай Топоев. Церемония освящения и водружения над куполом будущего храма креста состоялась в конце ноября 1992 года. Здесь будут размещены крестильня, просвирня, классы воскресной школы, библиотека и лекционный зал православного братства.

В церковь идут люди, она строится — значит, она живет.