[Витя]

С началом октябрьских событий спокойная, казавшаяся безмятежной жизнь семьи Девицких закончилась, пришли тяжкие будни, полные тревоги и неизвестности. Настоятель Воскресенского храма по-прежнему благочинно исполнял свои пастырские обязанности. Казалось бы, они далеко отстояли от какой бы то ни было политики. Но так только казалось. Губисполком, а за ним и Губсовнархоз постоянно вмешивались в церковную жизнь своими бесконечными распоряжениями. Пришлось дать новым властям опись церковных святынь, а потом и пожертвовать на нужды молодой республики Евангелия в серебряных окладах, несколько лампад, канделябры, дискосы, звездицы...

Жестокую борьбу с "церковниками" под руководством властей повели атеисты.
Однажды отец Митрофан зашел в городскую библиотеку и на большом листе бумаги, прикрепленном к книжному стеллажу, прочел высказывание Карла Маркса: "Религия – это воздух угнетенной твари, сердце бессердечного мира... дух бездушных порядков. Религия – есть опиум народа".

– И вы верите в то, что здесь начертано? – вопросил отец Митрофан у молоденькой библиотекарши.
– Что поделать, батюшка, – ответствовала та, – нас так сегодня учат...
– Жаль, очень жаль, барышня. Знайте же, учат вас жить во лжи, в великом обмане. А Маркс ваш в своем учении далеко не прав, многие его аспекты ложны и противоречивы, а постулаты, как и водится, бездоказательны...
– О батюшка! Тише, тише! Не говорите так – вас могут услышать!..
– А я, барышня, правды не боюсь. Могу повторить, что сказал, принародно...

Если угодно воле Божией, лучше пострадать за добрые дела, нежели за злые; потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом (1 Петр. 3, 17,18).

...Особенно тяжкое время пришло с началом Гражданской войны. Город поочередно занимали то белые, то красные. Ни от тех, ни от других спокойней жизнь не становилась. Поговаривали, что иные красные мародерствовали, разбивали витрины богатых магазинов, не стесняясь грабили состоятельных жителей города. Белые же беспробудно пьянствовали, распутничали, нередко с черносотенцами устраивали еврейские погромы. Нескольких евреев в те дни спрятал в околоцерковном доме отец Митрофан. Здесь нашли приют часовщик Гроссман, краснодеревщик Кройчик, фармацевт Марголин, стоматолог Губерман, журналист Фалькович и еще добрый десяток их родственников и друзей. Прослышав о том, белоказаки пришли в квартиру отца Митрофана с обыском, но, к счастью, там никого не нашли...

Бесконечный обстрел Воронежа артиллерией, перестрелки на его улицах, кровавые всплески белого, а за ним и красного террора вынудили многочисленное семейство Девицких сняться с насиженного гнезда и искать более спокойного приюта где-то в сельской местности. Они перебрались в Богучарский уезд на самый юг губернии, где в большом селе Старой Меловатке глава семьи приобрел четырехкомнатный дом и корову, чтобы прокормить детей. В одном из сельских храмов отец Митрофан стал по-прежнему служить Богу.

Однако и в селе жилось беспокойно и тревожно. Сюда поочередно также приходили то белые, то красные. До поры до времени Девицких не трогали ни те, ни другие. И все же как-то глубоким вечером в дверь дома сначала громко постучали, а затем ворвались пятеро в буденовках.

– А, поповская сволочь, вот ты где запрятался! – прокричал один из пятерки, широкоплечий парень с оспинными рябинами на лице. – Выволакивай его, хлопцы, во двор!..

– Погодь, Паша, погодь! – вмешался мужчина в кожанке и с наганом на боку, очевидно, комиссар. – Дай мне слово сказать!.. Вот, отче, будь тебе известно: ты религиозный догматик, златоустый защитник угнетателей, а потому наш злейший враг... Долго ты дурманил народу голову вредными проповедями. А ведь в твоей вере нет ни слова правды, одна только ложь! Мы пришли тебя судить от имени одураченных. Конец тебе пришел, отче Митрофан! Молись теперь перед смертью своему Богу!..

– Да что с ним долго говорить! – перебил командира рябой. – Выводи его, братцы, во двор, бей гада!..
– Образумьтесь, ироды! Что вы творите?! Остановитесь!.. Побойтесь Бога!.. – кричала матушка Мария Ивановна.
Но пятерка была неумолима и словно не слышала слов несчастной женщины. Грубо оттолкнув ее и силой вытащив из избы отца Митрофана, нехристи поставили его к стенке, вскинули винтовки и приказали ему повернуться спиной.
– Нет уж, увольте! – спокойно сказал отец Митрофан. – Умирать буду, глядя смерти в лицо... Единственное, о чем прошу, – уведите со двора жену и детей... И еще скажу: веру в Христа, в Котором есть всякое духовное и нравственное совершенство, назвать преступлением могут только сами преступники. Так и знайте!..

Немого помолчав, указав рукой на рябого, он продолжил:
– А тебя, Пашка, я и перед смертью ни о чем просить не стану... Подлецом ты был, подлецом ты и останешься!..
И тут бабушка Мария Ивановна узнала рябого Пашку. Конечно же это он, тот самый, который мальчишкой возле Воскресенской церкви стрелял из пращи в собак, вешал на деревьях кошек, а отец Митрофан все пытался образумить, наставить его, уговаривая: "Не убий! Грех этот самый тяжкий!.." Позже, когда Пашка вырос и уже служил у купца Михайлова приказчиком, он попытался однажды надругаться в парке над гимназисткой, да дед мой ему снова помешал – сдал в руки полиции...
...Прогремели выстрелы. Все стрелявшие метили отцу Митрофану в голову. Пули тут же сразили его, он упал бездыханный...
* * *
Через несколько лет после расстрела последовало раскулачивание семьи Девицких в Новой Меловатке. Власти реквизировали дом, увели корову. Дети были брошены на произвол судьбы и, очевидно, вынуждены были бы бродяжничать, нищенствовать. И только хлопоты одного из старших братьев, Николая, дали результаты: и дом, и корову власти возвратили семье Девицких, поняв, что уж слишком перегнули палку.

...Прошли годы. И никто из знавших о расстреле отца Митрофана и побывавших в селе Старой Меловатке (ныне Старомеловом Петропавловского района) не услышал здесь ни одного худого слова о священнике Митрофане Девицком. Разные люди в этом селе, знавшие и помнившие отца Митрофана, все как один говорили: "Хороший был батюшка, добрый, отзывчивый. Служил для нас верой и правдой. А убит был совсем ни за что..."

В то же суровое время, так же как и дед, тысячи священников и верующих безвинно погибнут под расстрелами, будут замучены в тюрьмах и ссылках в разных городах и весях России. Будут варварски разрушены, снесены с лица земли сотни храмов и монастырей. Их уничтожение означало не только попытку покончить с Православием. Эта дикая жестокость, превзошедшая жестокость средневековой инквизиции, вела к уничтожению России, войне с русским народом, его геноциду.

Полностью http://vos.1september.ru/2001/14/1.htm

Только нынешние гоп-революционеры уроков недавнего прошлого в упор не видят.