Репьевский район

[Ponchik]

27 июня 1942 года 6-я армия генерала Паулюса начала наступление на восток из района Волчанска. Немецкие группировки своим левым флангом устремились к Старому Осколу. Чтобы остановить продвижение противника на восток, Ставка Верховного Главнокомандования срочно перебросила к Старому Осколу 24-й танковый корпус генерал-майора танковых войск В. М. Боданова. Корпус совершил 140-километровый марш и с ходу вступил в бой с передовыми частями вермахта. На окраине Старого Оскола 30 июня разгорелись ожесточенные оборонительные бои, в ходе которых советским войскам удалось отразить 4 атаки немецко-фашистских войск.
Встретив упорное сопротивление наших войск, гитлеровцы, следуя своей проверенной тактике, стали обходить Старый Оскол, тесня фланги обороняющихся. Двое суток 24-й танковый корпус сдерживал наступление немцев, но, избегая окружения, начал отход в направлении Репьевки. У этого населенного пункта на наспех занятом оборонительном рубеже вновь разгорелись ожесточённые бои, которые продолжались 2 суток. Немцы, не считаясь с потерями, упорно рвались к берегам Дона. Когда гитлеровцам не удалось сломать оборону 4-й гвардейской бригады корпуса Боданова, они вновь стали охватывать его с флангов, грозя окружением. В этих условиях 4-я бригада стала отходить вдоль реки Девица к Дону. Командир бригады Г. И. Копылов приказал авангарду максимально быстро выйти к городу Коротояк и не дать немцам захватить имеющуюся там переправу через Дон.

К 5 июля 1942 года передовые соединения 6-й армии Паулюса захватили город Осторогжск и, резко изменив направление наступления на юг, стали двигаться вдоль Дона к Каменке и Россоши, тесня наши части в направлении Сталинграда. Весь день 5 июля гвардейцы 4-й бригады вели ожесточенный бой с противником, обороняя переправу через Дон. Утром 6 июля Паулюс ввел в бой на данном направлении свежую 75-ю пехотную дивизию, и к исходу дня после массированных авиационных и артиллеристских ударов немцы захватили Коротояк. С захватом этого города немецкие части заняли оборону по западному берегу Дона

В районе с. Сердюки был небольшой укреп район №117. Оборону там держал 232 -ой пулеметно-артеллерийский батальон. Был там недавно. Следы окопов и блиндажей есть. Кто-нибудь в курсе что там происходило? Был еще один пункт обороны в районе с. Дракино. Там же, в яру, около кирпичного завода (его ща нету) расстреляли красноармейцев. Плюс, около старого моста в Репьевке, также был пункт обороны. По слухам, продержался 20 мин. Погибли все. Есть мысля восстановить ход военных действий в Репьёвском районе. Фотки немцев на площади, на фоне нынешней музыкальной школы - выкину чуть позже. Если есть какая-нибудь доп инфа, плизз, кидайте!!!! С уважением, житель С. Репьевка.

[Sergei_36]

Летом 1942 года под Воронежем.

28 июня 1942 года западнее Воронежа началось немецкое наступление под кодовым наименованием "Блау". Прорвав оборонительные линии Брянского фронта, противник устремился к Воронежу.
В связи с этим 24-й танковый корпус во главе с генерал-майором танковых войск Василием Михайловичем Бадановым получил приказ отразить натиск врага на Старый Оскол. Корпус был сформирован 2 мая 1942 года на базе 4-й гвардейской бригады (командир — участник гражданской войны полковник Георгий Иванович Копылов). В условиях бездорожья, под проливным дождем корпус совершил 140-километровый марш-бросок и с ходу вступил в бой.
Участник боев под Старым Осколом командир мотострелкового батальона гв. майор Константин Григорьевич Будрин в своих неопубликованных воспоминаниях подробно рассказал об ожесточенных сражениях с врагом и горестных днях отхода частей корпуса от Старого Оскола к берегам древнего Дона:
«... После дождливых пасмурных дней с утра 30 июня 1942 года засветило солнце. Батальон занял оборону у совхоза «Казацкая степь». Внезапно из Лукьяновки появились 30 танков. За ними вдоль полотна железной дороги наступали два батальона пехоты.
Танки все ближе и ближе. Усилила огонь артиллерия. С остервенением накинулись на нас около 20 «юнкерсов». В Старом Осколе возникли пожары. Позиции гвардейцев обволокли дым и гарь. Танки подползли еще ближе, шум их моторов нарастал.
- Приготовиться к бою! — подал я команду.
Укрытые в окопах гвардейцы с напряжением ждали схватки с врагом.
- Не спешите открывать огонь по танкам, — передал я командиру противотанковой батареи Владимиру Бабченко. — Подпустите их метров на 500—600, так будет вернее.
- Есть! — ответил лейтенант.
Гитлеровцев мы встретили метким огнем. Почти одновременно открыли огонь артиллеристы и минометчики. Загорелись три танка и два бронетранспортера. Попав под плотный огонь наших минометчиков, несла потери и вражеская пехота. Но танки, ведя огонь, продолжали двигаться к нашей обороне. Мы усилили огонь.
Загорелось еще два танка. Гитлеровцы остановились и попятились назад. Их атака захлебнулась. Однако бой в этот день не затихал до самой темноты. Каждый раз после неудачной атаки, понеся потери, гитлеровцы отходили на исходные позиции, появлялись «юнкерсы» и в пике набрасывались на нас. Затем, обрушив шквал артогня, гитлеровцы начинали новую атаку. Четыре их атаки разбились о нашу оборону. Только двум танкам удалось ворваться в оборону 1-й роты старшего лейтенанта Михаила Брагина, но и они были сожжены бутылками с горючей смесью. Так, за день боя, батальон сжег 12 танков со свастикой.
Встретив наше упорное сопротивление, гитлеровцы стали обходить Старый Оскол. Армада их танков наносила удар на Старое Роговое, Борки. В селе Жуково произошел неравный бой. Это село обороняли взвод стрелков лейтенанта Филиппа Ковбежко и взвод танков КВ старшего лейтенанта Потапова. Более тридцати танков и батальон пехоты атаковали наших гвардейцев. - Не робеть, ребята! Примем бой! — приказал Потапов.
Три танка КВ до последнего снаряда удерживали село, подбили шесть танков со свастикой. Но в неравном бою все три танка КВ были сожжены. Танкисты, взяв раненых товарищей и сняв с машин пулеметы, с боем по приказу отошли.
Стрелки Ковбежко обороняли переправу, бились геройски, строй их заметно редел, но свои позиции они держали стойко. Все бойцы взвода были ранены, я приказал им отойти вместе с танкистами.
По приказу командира корпуса генерала Баданова бригада переправилась через реку Оскол и сосредоточилась в лесу восточнее города. Гитлеровцы непрерывно бомбили город и особенно мост через реку. Два пехотных батальона форсировали реку Оскол севернее города и прорвались к селу Курская. Решительной контратакой бригада отбросила их за полотно железной дороги.
Двое суток, напрягая силы, бригада сдерживала наступление немцев в районе Старого Оскола, но они упорно рвались на восток. Наведя понтонные мосты через Оскол и переправив танки, стали обходить бригаду. Шестьдесят-семьдесят танков, захватив село Волотово, устремились на Меловое, Острянку, Скупую-Потудань. Овладев Старым Осколом, гитлеровцы форсировали реку Ублю в районе Незнамово, их танки прорвались в Городище. Из района Волотово большая колонна танков с мотопехотой по шоссе продвигалась на Острогожск.
Обстановка для нас создалась критическая. Мотострелковый батальон, усиленный танками, удерживал переправы через Ублю и высоты в районе Котово, обеспечивая выход из окружения мелких подразделений из 40-й армии. Против нас гитлеровцы бросили авиацию. «Юнкерсы» большими стаями долбили нас с рассвета до темна. Мы были лишены маневра и несли потери.
День подходил к концу, и генерал Баданов приказал нам отойти к Знаменке, а затем в Репьевку. Враг наседал, пытаясь нас окружить и уничтожить. Бригада, действуя в арьергарде корпуса, отразила несколько танковых атак. Она постоянно находилась под ударами «юнкерсов» и вражеской артиллерии. Хотя при каждой атаке гитлеровцы теряли по пять-шесть и более танков, они с упорством фанатиков вновь и вновь рвались к Дону».
У Репьевки вновь разразился ожесточенный бой, который продолжался двое суток. Стремясь окружить и уничтожить бригаду и стрелковые части, обороняющие Репьевку, гитлеровцы ввели в бой два полка пехоты и около 100 танков. Враг попытался захватить мост через реку Потудань, но наши автоматчики и расчеты станковых пулеметов не дали ему такой возможности. Здесь, у Репьевки, разразилась ожесточенная танковая дуэль. На один советский танк приходилось 4—5 вражеских машин. В этом бою отличились танкисты батальона Бибикова, особенно рота старшего лейтенанта Александра Вертуганова, в которой было 9 танков КВ.
Потеряв 14 танков, немцы отказались в тот день войти в Репьевку и повернули на Острогожск.
После этого боя, боясь окружения, по приказу командира корпуса В. М. Баданова, 4-я гвардейская бригада стала отходить вдоль реки Девица к Дону. Командир бригады Г. И. Копылов приказал гв. майору К. Г. Будрину спешно идти к Коротояку с тем, чтобы не дать фашистам захватить переправу через Дон.
5 июля 1942 года гитлеровские войска захватили Острогожск. Основные их силы отсюда резко развернулись на юг и стали двигаться вдоль Дона к Каменке и Россоши. «Отходя к Дону, — вспоминал К. Г. Будрин, — мы видели огромные колонны вражеских танков, пехоты и артиллерии, совершающих параллельное преследование наших частей. Головы их колонн далеко ушли на восток. Они, очевидно, были уверены в том, что, уничтожив переправы через Дон и лишив возможности подвоза из тыла запасов, легко разгромить наши части, не обеспеченные боеприпасами, еще на западном берегу».
Вместе с отступающими воинскими частями на восток уходили мирные жители, бросая дома, имущество, скотину, скарб. Дорога была забита тачками, повозками, мешками, узлами беженцев. Шли дети, старики, молодые женщины. То и дело налетали стаи «юнкерсов», которые безжалостно обстреливали толпы мирных жителей и боевую технику отступающих частей. Коротояк представлял из себя настоящий ад. Все дворы и улицы были забиты повозками, грузовиками, танками, артиллерийскими орудиями. Все стремились скорее попасть на переправу. А над их головами проносились вражеские самолеты, поливая огнем из пушек и пулеметов.
5 июля 1942 года гв. майор К. Г. Будрин застал здесь действующих немецких диверсантов. Они были переодеты в красноармейскую форму и пытались чинить диверсии. Фашисты прибыли со стороны захваченного Острогожска и не успели подорвать мост через реку. Пришлось организовать прочесывание улиц Коротояка. В итоге были захвачены несколько гитлеровцев. Комбат Будрин организовал надежное боевое охранение Коротояка. Рота старшего лейтенанта Брагина заняла оборону южной окраины населенного пункта, прикрыв дорогу на Острогожск и Успенку; рота лейтенанта Фомичева и противотанковая батарея Бабченко заняли позиции на западной окраине, наблюдая за дорогами из Солдатского и Тернового. Рота автоматчиков лейтенанта Михаила Фесенко была в резерве, ближе к переправе.
Комендантом переправы стал Николай Юдин, парторг батальона. Он умело регулировал прохождение по мосту боевой техники, повозок беженцев, личного состава отступающих частей. Но фашистская авиация непрерывно бомбила мост. Вскоре переправа была уничтожена. В кратчайшие сроки Юдин восстановил мост, и поток машин, воинских частей, беженцев вновь устремился на левый берег.
Весь день 5 июля гвардейцы провели в боях с противником, не подпуская его к мосту в Коротояке. В ночь на 6 июля 1942 года от комбрига-4 полковника Г. И. Копылова майору К. Г. Будрину передан приказ — сняться с позиций у Коротояка, сдать их стрелковому полку, а свой батальон вывести в село Урыв. Там также была переправа через Дон: старый деревянный мост, построенный еще в 1924 году. Его-то и следовало защищать от врага.
Обороняя населенные пункты Болдыревку, Девицу и Урыв-Покровку, воины 4-й гвардейской бригады только за два дня боев, 6—7 июля, отразили восемь атак противника, уничтожив при этом 14 танков с фашистской свастикой и множество солдат и офицеров. Перед Урывом действовала венгерская 7-я пехотная дивизия.
В тот же день, 6 июля, на Коротояк была брошена 75-я немецкая дивизия, которая выбила стрелковый полк из города и на плечах отступающих форсировала Дон, на левом берегу захватила села Петропавловку, хутора Ивановский и Болховитиновский. Фашисты стали укреплять на левом берегу реки захваченный плацдарм.
В те дни отступающие части 160-й сд 40-й армии полковника М. П. Серегина вышли из окружения в районе Коротояка. Но он был уже в руках врага. Им пришлось отходить к Дону, к селам Девица, Голдаевка, Урыв. Под огнем противника дивизия переправилась на левый берег. Через старый деревянный мост наседающего врага сдерживали воины 24-го тк. К исходу 6 июля 1942 г. дивизия была уже на левом берегу. После того, как советские танки проскочили по мосту, он был взорван.
Потрепанные части и соединения 160-й дивизии недолго находились на левом берегу. 10 июля их отвели на переформирование в район Боброва к селу Н. Чигла, где шло ее комплектование, получение нового оружия. Там же личный состав проводил тренировку по форсированию водных преград на реке Битюг. Одним из первых в «строй действующих» вошел 636-й сп. Его личный состав был доукомплектован, получил оружие и на основании приказа командующего 6-й армией Воронежского фронта 17 июля отбыл в Давыдовку, а 21 июля поступил в оперативное подчинение командиру 1-й истребительной дивизии. Левобережный плацдарм у села Петропавловское представлял для врага удобную позицию. Отсюда можно было развивать дальнейшее наступление на Давыдовку, Лиски и другие населенные пункты левобережья. Противник принялся спешно укреплять плацдарм, концентрируя здесь боевую технику, боеприпасы, заминировав все подходы к селу.
Перед генералом Ф. М. Харитоновым командующий Воронежским фронтом поставил конкретную задачу — в кратчайший срок изгнать немцев с левого берега Дона, ликвидировать плацдарм и, если возможно, с ходу захватить правобережный Коротояк. Расположенный на высоком правом берегу реки Дон, Коротояк являлся важнейшим стратегическим рубежом.
Отбить Петропавловку, а затем и Коротояк было поручено командиру 174-й сд полковнику Сергею Исаевичу Карапетяну. В помощь ему были приданы дополнительные силы и средства, в том числе 10-я гвардейская истребительная противотанковая бригада, только что прибывшая из Сибири. На рассвете 15 июля 1942 г, началось сражение за Петропавловку. К боевой работе подключились танкисты и авиаторы. Волна за волной самолеты 2-й ВА утюжили песчаные косогоры у села. Командарм 6-й благодарил летчиков: «Спасибо соколам за хорошую работу от наших бойцов и командиров. Враг сегодня за свои попытки захватить наш Тихий Дон поплатился большой кровью».
Стремясь ошеломить сибиряков психической атакой, немцы шли в полный рост, непрерывно стреляя из автоматов. Но советские воины не дрогнули, смело приняли на себя удар фашистов, отразив эту и еще несколько последующих атак. «В тот день смело и находчиво действовали противотанкисты капитана Палина, минометчики капитана Гаврилова и артиллеристы майора Трофимова», — писал уроженец нашего края корреспондент армейской газеты Семен Борзунов, в те дни принимавший участие в боях на этом участке фронта.
В дневнике начальника Генерального штаба Сухопутных войск Ф. Гальдера под датой 15 июля 1942 г. отмечено: «В районе Коротояк—Воронеж отбиты атаки противника с танками». Через два дня вновь запись: «В районе Коротояка противник ведет наступление при поддержке танков, авиации и артиллерии».
17 июля из Ставки в штаб фронта прибыла директива, в которой Верховное командование выразило недовольство действиями 6-й армии и танковыми частями Мишулина и Баданова в районе Петропавловки. «...Во что бы то ни стало не позднее 18 июля взять Петропавловское и полностью очистить от противника северный берег Дона в этом районе. Не позднее 19 июля переправиться на южный берег р. Дон, овладеть Коротояком и прочно обеспечить переправу у Коротояка за собой, привлекая для этого дела авиацию»

(Использованы фрагменты из книги "Воронежский фронт", Воронеж, 2005)

[Sergei_36]

А вот по 117 УР, информация весьма скудная... В "Мемориале" почти все числятся пропавшими без вести и командир батальона тоже. Более подробно о тех событиях можешь ознакомиться в книге "Разведчики",автор Н.Гамов. В ней описывается бой на х.Ключи, по свидетельству принимавшего в нем участие - Симченко( жил в Бутырках и умер в 90х.г). Книга должна быть в Репьевской библиотеке. Если не найдешь, пиши в личку. Располагаю информацией, что о данном бое есть немецкая кинохроника 1942г, поиском которой занимаюсь. С ув, Сергей.

[van4uk]

Книга "Земля Репьёвская"

[Ponchik]

Есть у меня сия книга. Но инфа в ней не совсем полная, все в общих чертах написано. Жаль, что я не застал человека там воевашего, и на основании рассказа которого писался очерк о том бое. Был там челябинский корпус курсантов, молодняк, погибший и расстрелянный... старший лейтенант Александр Вертуганов, командир роты тяжелых танков. Один из них, по слухам, затонул на переправе через Потудань. Конкретной инфы нет... Может кто знает бабулю and дедулю из местных жителей, которые помнят этот бой. Я по Бутыркам пытался найти, но пока безрезультатно.. Один камрад нашел скан немецких оперативных карт по районам движения немецкой армейской группы "Вейхс", которая у нас воевала...должен прислать - жду вот (товарищ живет в Германии)

А вот за инфу о немецкой хронике ОТДЕЛЬНЫЙ РЕСПЕКТ!!!! Подключусь обязательно!!!


Даа, на Майдане стояли венгерские части напротив Репьевки и до Горок. Два блиндажа раскопанных я нашел, а также одну орудийную точку. Может кто сталкивался со схемой расположения венгерских частей в нашем районе???


Недалеко от Коммуны был хутор Малиновка, там мадьяры расстреляли местных жителей во время оккупации. Может есть какая инфа???




Да ещё...вот...


"Детство, опаленное войной"


Мысль изложить на бумаге все то, что пришлось пережить в период оккупации и после освобождения, возникла у меня еще когда я был студентом. Однако, отдельные детали и эпизоды требовали уточнения с участием мамы и отца, которые в то время были еще живы. Но довольно часто одолевало сомнение о необходимости изложения такого материала в силу того, что почти каждая семья в той или иной степени понесла определенные потери. Со временем приходило убеждение в том, что это необходимо молодому поколению, моим детям, которые обязаны знать прошлое своих отцов, дедов и прадедов, дабы не быть, во-первых, иванами без родства, а во-вторых настоящее и будущее немыслимо без знания прошлого, без знания своей истории. Это обстоятельство окончательно убедило меня в необходимости выполнить эту работу в канун 50-летия окончания войны, а в канун 60-летия ее окончательно доработать и дополнить данный материал, хотя ворошить такое прошлое оказалось малоприятным занятием.

-- "Тревожное ожидание"

В юго-западной части Воронежской области с запада на восток течет тихая маленькая речка Потудань- приток Дона. Вдоль ее северного берега вытянулась дугой деревня Дракино длиной 1,5-2 км. В этой деревне прошли мои детские и отроческие годы вплоть до окончания школы.
Начало войны было типичным и особенно в памяти не отложилось. Было много шума, крик, плач, слезы мамы с грудным ребенком. Сознание семилетнего мальчишки еще не могло прогнозировать предстоящие события. Нас было четверо у матери, я самый старший, а остальные с разницей в возрасте 2 года. Самый младший- Коля родился в мае 41-го.
Фронт стремительно катился на восток, появились беженцы и эвакуированные. В приказном порядке в каждый дом вселялось по 8-10 человек беженцев (в основном женщины с детьми) и каждая семья должна была подготовить себе убежище в виде Г-образного окопчика на удалении 40-50 м от жилого дома размером примерно 2х3 м и глубиной порядка 1,5-2 м, закрытый и замаскированный сверху. При обстреле мы обязаны были покидать дом и прятаться в своем убежище. А пользоваться им приходилось часто, запомнилось весьма неприятное ощущение от хруста песка на зубах, который сыпался во время обстрела в наши тарелки с едой.
Вверх по течению, в 1,5-2 км западнее нашей деревни находилось большое село Россошь, в нем был деревянный мост через реку. У переправы скопилось много отступающих войск, которые подверглись жестокому артиллерийскому обстрелу и бомбежке. Вода в реке была красной от крови, течением несло окровавленные щепки, доски, бревна, а на них лежали отдельные части человеческого тела. Зрелище было ужасное. Артелерийская часть, расположившаяся на горе была жестоко подавлена авиацией, ветряк горел как свеча, а всю долину с нашей деревней заволокло дымом, в воздухе пахло гарью. Немцы деревню обошли стороной и довольно долго не появлялись у нас. А в той стороне, где был Воронеж, гул артканонады по ночам был непрерывен.

-- "В оккупации"

Потом в деревне появилась немецкая танковая часть, мы с мамой с ужасом наблюдали, как немецкие танки въехали в наш огород, что был за домом, под каждым деревом встал танк. А там были грядки с помидорами и огурцами, росла картошка, морковка и капуста. Во двор въехала автомашина с фургоном, в нем была радиостанция. Немцы вели себя нагло, брали из штабеля брикеты из коровьего навоза, которые родители заготовили на зиму для топки печки, жгли за домом костер и что-то варили. Детское любопытство взяло верх и я однажды решил подойти к костру, у которого сидело несколько немцев- танкистов в черной форме. Увидев робко подходящего к ним пацана, один из них резко встал и громко рыкнул на меня, с перепугу я мгновенно исчез из их поля зрения.
Как-то мама пошла на речку полоскать белье после стирки, взяла с собой меня и младшего брата Сережку. Она полоскала белье, а мы с братом плескались в воде. Увидели немцы маму и принесли ей кучу грязных кальсон, сказав: "Матка, работай". Она стала им объяснять, что белье надо сначала выстирать с мылом в горячей воде, а потом уже в речке. Немцы насупились, один из них выхватил Серегу из воды и забросил в реку, другой хотел сделать то же самое со мной, но не успел, я выскочил и убежал голышом. Мама бросилась спасать Сережку, а немцы стояли на берегу и гоготали. Вытащила его из воды, но он успел уже наглотаться.
А вот шофер машины вел себя совсем по-другому. Когда поблизости не было никого из своих, он манил меня пальцем, произнося при этом: "Kinder, komm hier" (мальчик, иди сюда!) Я не подходил, боялся. Он брал кусок хлеба, намазывал повидлом, сверху клал 2-3 куска сахару и протягивал мне. Проделывал он это часто и приручил меня довольно быстро, я и сам стал за ним наблюдать, когда он один- я тут, у его машины. Он быстро соображал зачем я здесь, угощал чем- нибудь, потом давал шлепок под зад, это означало, что я свободен. Добычей делился с братьями и сестрой. Уже став взрослым, я понял одну непреложную истину- среди большого числа околпаченных пропагандой людей или просто негодяев всегда есть порядочные люди.
Однажды ночью мама услышала у окна какую- то возню, скрип, скрежет. Она быстро вскочила с постели, схватила ухват и встала за перегородкой, отделявшей спальню, готовая к схватке. Потом послышался зов: "Хозяйка, хозяйка, отзовись, свои !". Мама вышла из-за перегородки и спросила, кто такой и что надо в такое время. Стекло в окне было вынуто, ночной гость просунул голову, коротко объяснил, что он солдат, оставшийся в живых после переправы и стал просить что-нибудь поесть. Мама принесла ему кувшин молока и чугунок с оставшейся после ужина картошкой в мундирах. В следующую ночь визит повторился, только пришло уже двое. Хоть и небогато мы жили, и едоков у мамы было много, мама отдавала им все, что было. Через несколько суток пришли уже четверо. Мама предупредила сидящих в палисаднике, чтобы они потише разговаривали, ведь кругом немцы.
У соседа в это время залаяла собака, а сосед наш дядя Ваня был в деревне старостой. На фронт он не попал, т.к. сломал руку перед началом войны, с приходом немцев его назначили старостой. Ночные гости перекусили по очереди и ушли в сторону оврага. Мама легла на кровать, долго не могла уснуть, но перед рассветом дрема одолела. Вдруг раздался резкий стук в окно и громкий голос: "Евдокия, открывай!" Мама вскочила с постели и встала с ухватом за перегородкой. За окном стояло несколько человек, голос был- старосты.
Промелькнула мысль- выследили, теперь конец. Стук и окрик повторялись несколько раз. Мама не отзывалась. Я от стука проснулся и спросил ее: "Кто там?". Она цыкнула на меня, приказала лежать тихо. "Гости" отошли от окна, о чем-то поговорили между собой и стали по очереди налегать на входную дверь, та не поддавалась. Мама метнулась в сени, там находилась корова и лестница на чердак. Он был забит сеном. Мама поднялась по лестнице на чердак, сделала дыру в соломенной крыше дома за дымоходной трубой с тем, чтобы уйти через нее от преследования в случае необходимости.
...А как же дети? Что с ними будет? Нет, бегство от детей не лучший вариант. Ухват не спасет, а схватки не избежать. В прихожей за дверью стоит топор. Если будет слышен плач детей, значит их забирают, быстро спускаюсь вниз, беру топор и... другого решения в голову не приходило. В сенях замычала корова, почуяв недоброе. Дверь выломали, ворвались в дом, стали искать маму.
Я не спал, спрятал голову под подушкой и дрожал от страха. Младшие все спали. На кухне и в прихожей загремела домашняя утварь, на которую в темноте натыкались "гости" при поиске. В прихожей был вход в погреб, накрытый крышкой. "Гости" открыли крышку, послышался крик: "Партизан, сдавайс!". Затем они вошли в сени, послышался скрип лестницы, по ней поднимались на чердак, мама выскользнула через дыру на крышу и замерла. По чердаку скользнул луч фонаря, и послышалось: "Nein".
Кажется, пронесло, но в покое теперь не оставят, надо срочно всем уносить ноги. Мама тихо спустилась вниз по навесу, потом задними дворами пробралась к бабе Насте, папиной тетке. Та спрятала маму у себя на чердаке, пришла к нам в дом, растормошила спящих, Колю в пеленках взяла на руки и задними дворами увела нас к себе строго-настрого запретив выходить из дома.
Улучив подходящий момент, я выскользнул из-под жесткой опеки и ускакал к закадычному другу Славке. Забыв об опасности, мы выбежали за пределы двора и увидели группу немецких солдат с саперными лопатками и автоматами. Немцы прошли за наш дом. Они двигались вдоль оврага, а мы- по оврагу, время от времени выглядывая из-под обрыва, чтобы не потерять их из виду. На краю обрыва сидела другая группа немецких солдат, охранявших пленных партизан, которых выследили и взяли ночью. Пленным бросили саперные лопатки и заставили копать на дне оврага траншею- могилу. Затем вывели наверх, раздели догола, одежду облили бензином и подожгли, а потом опять загнали вниз, выстроили вдоль траншеи и стали расстреливать длинными очередями. Увиденное повергло нас в страшный испуг, мы обратились в бегство.
Стрельба была слышна в деревне, мама с бабой Настей перепугались насмерть, поскольку я отсутствовал. За нарушение установленного режима я получил от них соответствующую взбучку.
На следующий день немецкая танковая часть спешным порядком ушла из деревни, видно здесь они были на отдыхе и на пополнении после жестоких боев под Воронежем.
Внезапный уход немцев явился для нас спасением, иначе они бы нас быстро разыскали. Сосед- староста каждый раз при случае укорял маму партизанами. Он выследил их когда залаяла собака. Сообщил немцам, а те не стали брать партизан сразу, а дали возможность уйти к своим, выследили и взяли всю группу, что было потом- известно. После ухода немцев из деревни мы бегали на место расстрела. На дне оврага, чуть присыпанные землей лежали трупы голых людей.
После немцев в деревню пришли румыны. Они относились к населению дружелюбно, по вечерам устраивали танцы под гармонь или патефон, от войны за чужие интересы были не в восторге, а соседа- старосту предупредили что русские все равно придут и ему придется держать ответ. Староста, конечно, понимал ситуацию и пыл свой поубавил, но по отношению к нашему дому вел себя нагло, понимая что мы у него на крючке.
Румын сменили венгры- вот это настоящие мародеры. Переловили в деревне всех кур, выгребли все, что можно съесть. Видно служить у немцев им не очень сладко было.


-- "Освобождение"

Зимний солнечный денек 1943 отложился в памяти особенно отчетливо и надолго. Накануне за горой, где-то далеко от нашей деревни, была слышна по ночам артиллерийская канонада. Оборона, которую держали румынские и венгерские дивизии, была прорвана нашими войсками. Солдаты бежали врассыпную каждый день, а в небе кружили краснозвездные самолеты. Где-то за горой бомбили, стреляли из пулеметов и пушек. А венгры и румыны бежали в панике, на лицах был испуг и ужас. Видно жаркую баню им устроили наши. Немцев не было видно. Районная больница, расположенная на возвышенности у дороги с Репьевки на Воронеж, оккупантами была превращена в склад боеприпасов. Перед приходом наших войск, ночью склад был разбомблен нашей ночной авиацией. Всю ночь рвались снаряды и мины на этом складе, зарево от пожара было отчетливо видно со стороны нашей деревни.
Ночью мы проснулись от гула, к деревне подошел тяжелый танк и остановился напротив нашего дома, поскольку наш дом был крайний в верхнем ряду со стороны Репьевки, танкисты, вышедшие из него, направились в сторону нашего дома. Радость была неописуема, танкисты вошли в дом и сразу же поинтересовались, есть ли немцы в деревне. Мама сказала, что накануне весь прошедший день через деревню бежали румыны и венгры, а немцев видно не было. Угостили они нас печеньем и сахаром, вкус которых мы уже к тому времени забыли. А наутро деревню запрудили войска, играла гармошка, было всеобщее веселье вокруг костра, устроенного из бочки с соляркой. Через 2 дня они ушли. Отступающие оставили в деревне крытый брезентом грузовик, груженый лыжами. Лыжи были ослепительно белые, под цвет снега, а скользящая поверхность ярко- красная. Очевидно, предназначались они для разведывательных подразделений. Жители деревни мгновенно растащили лыжи по домам на дрова. Одну пару лыж я все-таки успел урвать, но кататься на них пришлось не долго- украли.
Каждый день с запада на восток шли теперь колонны пленных румын, венгров, немцев. Обычно в деревне конвой устраивал им короткий привал. Пленные, обессилившие, изможденные и голодные садились или ложились прямо на снег. Колонны пленных сопровождали конные конвоиры. После окончания привала конвоем подавалась команда "Встать!", но не все пленные могли встать. Конвой их пристреливал и колонна двигалась дальше.
Школа за время оккупации была разрушена, поэтому занятия в первое время были организованы в обычном жилом деревянном доме. Все потихоньку возвращалось в привычное русло, однако учеба в начальной школе в первое время была как-бы условной ввиду отсутствия бумаги, учебников, карандашей и других необходимых принадлежностей. А сосед-староста сбежал с немцами, но где-то по дороге они его выбросили и он предстал перед судом, получил 10 лет строгого режима и там отдал богу душу.


-- "Последствия"

Многое еще можно вспомнить, но это уже относится к послеоккупационному периоду, хотя и не менее опасному. Но опасность теперь была уже несколько другого характера. На земле после боев валялось много различных боеприпасов, дети их подбирали и многие из них нашли себе могилу или остались калеками.
Особенно много бед принесла "больница", превращенная оккупантами в склад боеприпасов и разбомбленная нашей ночной авиацией. От мощных взрывов по всей округе было разбросано много различных боеприпасов: снарядов, мин, гранат, патронов, пороха и т.д. Подростков к "больнице" тянуло как магнитом, сам бывал там не один раз, возвращаясь оттуда домой с полными карманами патронов, пороха, взрывателей и другой дребедени. Взрослые тоже не проходили мимо. Среди взрослых модно было в то время глушить рыбу в реке, используя боеприпасы, найденные на "больнице". Под взрослыми имеются ввиду молодые люди допризывного возраста и старше. Допризывники привлекались для обслуживания самолетов на полевом аэродроме, который возник в поле нашей деревни при наступлении наших войск. Они здорово там поднаторели в обращении с боеприпасами и эксплуатировали нас, подростков. Однажды уговорили они нас, двоих пацанов, принести мины крупного калибра для глушения рыбы, разъяснили нам где лежат эти мины. Мы, конечно, охотно отправились за минами, взяли по одной и понесли. Но поскольку мины были крупного калибра и тяжелые, то одну мину нести дальше не стали, выбились из сил, а другую все-таки принесли. "Спецы по глушению рыбы" вывернули штатный взрыватель, вставили туда дугой с бикфордовым шнуром, закрепили илом и стали поджигать шнур. Первый "спец" довольно долго поджигал шнур, а второй держал мину правой рукой над плечом. За время поджога шнура рука у "спеца" очевидно устала от тяжести и мину после поджога шнура он до воды не добросил, упала она в осоку у самой воды. Все мгновенно рванули от реки и залегли в кукурузе, которая росла на огородах, примыкавших к реке. Рвануло так, что даже земля ушла куда-то из-под лежащих. Опомнившись от взрыва осторожно подошли к реке и увидели большую воронку, наполненную мутной водой. А через 10-15 минут услышали вой, крик и плач со стороны деревни. То бежали наши матери, убежденные в том, что кто-то из детей подорвался. А мы опять ринулись в кукурузу и спрятались от греха подальше. Наши матери с воем подбежали к реке, подошли осторожно к воронке и не увидев жертв, немного успокоились, поговорили между собой и тихонько отправились домой. По возвращении домой каждому был учинен допрос- где был, с кем был, что делал. Но мы сочинили "легенду", между собой договорились как надо отвечать каждому. В общем, на этот раз обошлось.
А в другой раз не обошлось. Выбивая бронебойный стержень из найденного мной бронебойного снаряда от авиационного крупнокалиберного пулемета, колотил его каким-то тяжелым металлическим предметом до тех пор, пока он не рванул. Меня оглушило, осколки влетели в икры ног и надолго вывели меня из строя.
А однажды, сидя на уроке уже в средней школе (в Репьевке), в теплый солнечный майский денек, внезапно здание школы потряс мощный взрыв такой силы, что даже стекла в окнах зазвенели, несмотря на то, что "больница" была удалена примерно на километр. Ученики мгновенно бросились к окнам и увидели большой черный столб дыма на "больнице". После окончания урока рванули сразу же туда. У края воронки, образовавшейся от взрыва, лежал матрос в тельняшке с оторванными по локоть руками и по колено ногами, весь черный, обугленный, изрешеченный осколками. Как выяснилось впоследствии, молодой матрос приехал в отпуск (на побывку к родителям) и с другом пошли на "больницу". Напарник его был в стороне от места взрыва и отделался только испугом, а матрос нашел себе могилу.
Однажды, копая возле дома землю под грядки, отец выкопал цинковую коробку со взрывателями для гранат. Находку он спрятал зачем-то на чердаке дома, а я ее нечаянно нашел. Взрыватели были красивые, блестящие, размером с авторучку, и я их стал использовать по своему усмотрению. Самое первое испытание провел дома, положив один из них в русскую печь, где мама готовила обед. Рвануло так, что вместе с углями из печи вылетели горшки с варевом. Конечно, я не признался в том, что это была моя "шутка". В дальнейшем с друзьями-товарищами неоднократно устраивали фейерверк у реки, положив взрыватель в разожженный нами костер и наблюдая за результатом из какого-либо укрытия.
О наличии таких "игрушек" у меня узнали мои одноклассники и уговорили подарить им парочку для глушения рыбы. Итог их затеи был весьма печален- подорвались. Одному из них оторвало часть пальцев на руках и повредило глаза, а другому сильно повредило глаза. После этой истории отец тут-же забросил коробку в самое глубокое место реки. Но за эти шалости отцу и мне пришлось держать ответ в милиции.
После ожесточенных боев на полях и в населенных пунктах нашего района осталось много разбитой бронетехники, как нашей, так и немецкой. После окончания войны вся эта техника была собрана и доставлена в Репьевку. Вся западная окраина райцентра была занята кладбищем бронетехники (вплоть до нынешнего здания правления колхоза имени Чапаева, а в то время здесь был пустырь). Дорога моя в школу проходила мимо этого кладбища. Равнодушно проходить мимо кладбища, где так было интересно, я никак не мог, заворачивал к кладбищу и неустанно лазил по разбитым и сгоревшим танкам с таким увлечением, что о школе забывал начисто. И только когда уже школьники возвращались со школы домой, опомнившись, присоединялся к ним и шел тоже домой "со школы".
Со временем вся эта бронетехника была порезана на куски и вывезена. Соблазн был устранен.
Много можно привести примеров, однако и приведенных вполне достаточно для того, чтобы в полной мере представить себе о тяжелых последствиях наследия войны.
Впоследствии в центре села Репьевка был установлен памятник с надписью "Вечная слава воинам, погибшим в борьбе с немецко- фашистскими захватчиками за свободу и независимость нашей родины"



Капитан запаса Б. Карпенко

[Музейный]

А тех расстрелянных, немецкими собаками, наших солдатиков - перезахоронили?

[jon_d]

Сообщение от Ponchik

...А сосед-староста сбежал с немцами, но где-то по дороге они его выбросили и он предстал перед судом, получил 10 лет строгого режима и там отдал богу душу....
Капитан запаса Б. Карпенко

Интересно, на сколько верная информация? Дело в том, что в одном подъезде со мной в детстве жил мой друг с семьей. По слухам его дед (на тот момент он был еще жив) был полицаем во время оккупации, и что точно знаю - родом он был из Дракино. Опять же, по слухам, его дед отсидел после войны, потом освободился. умер он в начале 90-х... Хотя, возможно, на момент оккупации он уже жил и не в Дракино.

[salex]

jon_d, Полицай и староста это разное...

[jon_d]

Сообщение от salex

jon_d, Полицай и староста это разное...

Я знаю, но кто в советские годы в это вникал - "полицаем" могли называть за любой сотрудничество с фашистами.

[Sergei_36]

Карпенко я читал несколько лет назад. Вот письмо-воспоминание - Рябкова Сергея Александровича, от 27 декабря 1979 года.

«4.07.1942 г. около 5-6 часов появились фашистские танки, поддерживаемые пехотой и авиацией. Причем зашли они с горы и ударили по нашему тылу, т.е. их главный удар был не к Репьевке (точнее не к мосту, который соединял Репьевку с Сердюками), а к Сердюкам.
Как только мы их заметили, то нам пришлось спешно на ходу выбирать позиции (дзоты пришлось оставить). С воздуха бомбила вражеская авиация, а отдельные самолеты на бреющем полете поливали нас пулеметным огнем. (таким образом, для ясности: наш пулеметный расчет - станковый пулемет «Максим» - оказался на самом правом фланге, т.е. на выезде из д. Сердюки. Артиллерии у нас не было, правда в Репьевке был вкопан неисправный танк КВ. Из него, как просто из орудия, открыл стрельбу курсант Люханов, тоже из «тагильских», упомянуть забыл вначале письма, а вот как его звать - не помню.
Мы, пулеметчики, вели огонь по пехоте и смотровым щелям. Между танками шли цепи фашистов с закатанными по локоть рукавами, ведь тогда стояла невыносимая жара. И, несмотря на яростный огонь противника, атака противника была отбита. Танки с пехотой откатились, самолеты улетели. Наступило затишье. Здесь я услышал, не помню от кого, что был убит курсант Плотников. Сам я его убитого не видел… Что интересно, что Плотников каким-то образом оказался еще правее и впереди нас.
Мы ясно себе представляли, что это была разведка боем, что все еще впереди.
И, действительно, скоро атака повторилась с новой силой. На нас обрушилась танковая лавина, вновь между танками цепи немцев, самолеты. Разгорался далеко кровавый бой.

Теперь немцы уже стали наступать на 2-м направлении: на дер. Сердюки и Репьевку (т.е. к мосту). Сейчас припоминаю, что наши мост подожгли, и первый же немецкий танк провалился и упал в реку (об этом мне говорили ребята, когда после ранения перебрался в Репьевку).
Несмотря на упорное сопротивление, немецкие танки стали теснить нас к речушке, подступы к которой были заболочены. На другой стороне были посевы пшеницы (урожай в то год был отменный, высота пшеницы достигала человеческого роста).
Мы отходили во весь рост, немцы от нас были 20-30 метров и они вели огонь из автоматов не по нам (надеялись взять нас в плен), а создали вроде огненного коридора, чтобы мы не смогли разбежаться по сторонам. И вот так, буквально у них на глазах стали переходить речушку. Видя, что мы уходим, тогда они открыли огонь по нам, некоторые были убиты, погибли в болоте, а горстке солдат удалось скрыться в посевах. Мы держали путь к берегу реки Репьевки, чтобы добраться до своих. Вышли на дорогу, которая проходила вдоль берега и нам навстречу двигалась танкетка с немцами. Мы открыли огонь, немцы залегли, завязалась перестрелка, нас поддержали ребята из Репьевки (у них ДЗОТы были расположены вдоль реки) В этот момент кто-то сказал, что убит мл. лейтенант Молодцов, а вскоре здесь был ранен я. Немцы повернули обратно, атака (если ее можно так назвать) была отбита. Оставшаяся в живых горстка ребят помогая мне спустилась к берегу реки. И тут на наше счастье, недалеко от нас над водой тянулся какой-то провод (очевидно полевая связь) и у берега находились люди.
Так мы переправились на другой берег к своим. Здесь нас встретили ребята, среди которых был и Александр Ласков. Он меня сопроводил к тому месту где должны быть повозки для раненых, но не найдя их зашли в один из домов где Ласков какой-то тряпкой перевязал бедро левой ноги, взял 2 ухвата, намотал на них тряпки и повел меня к выезду из Репьевки. С ним я дошел до яра и тут мы простились. Больше Александра я не видел. Ласков пошел к своим ребятам. В то время отдельные дома и, кажется, маслозавод уже горели. Вот после того как я остался один, мне пришлось многое пережить. Ох, каким длинным показался мне этот яр (длинным, потому что было трудно передвигаться, но желание выжить было сильнее всякой боли)…»

[Sergei_36]

Фрагмент воспоминания Титаренко Александры Михайловны, 1925 года рождения, записанный 29 июня 1997 года Константиновым В. В.
«6 июня 1942 года, возвращаясь из Лихобабина яра, где они скрывались от бомбежки, обнаружили в зарослях лозы в районе старой больницы тяжело раненого связиста 1 пулеметной роты 232 Отдельного пулеметно - артиллерийского батальона рядового Тюменцева Дмитрия Георгиевича, 1923 года рождения, уроженца д. Смирновка, Ишимского района Тюменской области. Опасаясь немцев, они замаскировали раненого в зарослях лозы, а вечером забрали к себе домой, где оказали медицинскую помощь. В течении 3 суток они, используя все доступные средства, боролись за жизнь солдата. Но у солдата началось заражение крови, 9 июля он умер. Похоронили рядового Тюменцева на краю кладбища с. Репьевка».
Номер минометного расчета красноармеец Таранцев Михаил Степанович, 1923 года рождения, также был убит в этом бою.
Также на левом берегу р. Потудань сложили голову минометчики: Торопцев Михаил Иванович, 1923 года рождения, уроженец Тамбовской области и Глубокий Иван Васильевич, родившейся в Сталинградской области в 1909 году.

[zhsv]

Ponchik, зазырь тут, если ещё не видел.

Ponchik, ещё по 53 УР: почитай мемуары П.М. Шафаренко, командира 25 СД в 1942 г.

[Ponchik]

В селе Круглом, возможно сей танк был в атаке на Репьевку...


Captured T-34 possibly from 23 Panzer Division. Krugloye village, 1 july 1942.

[Ponchik]

Письмо беларусской девочки отцу на фронт.....
Жестко....

"Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня."


12 марта 1943 г.

Март, 12, Лиозно, 1943 год.

Дорогой, добрый папенька!

Пишу я тебе письмо из немецкой неволи. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери.

Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо сказала, вот ее последние слова: «Вы, не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон». И офицер выстрелил маме в рот...

Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, и если бы сейчас ты встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь — у меня отбили легкие.

А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины! Ты мне, папа, тогда сказал: «Расти, доченька, на радость большой!» Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню.

А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало — платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет,— и соленые слезы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.

Да, папа, и я рабыня немецкого барона, работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с «Розой» и «Кларой» — так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. «Русс была и будет свинья»,— сказал он. Я очень боюсь «Клары». Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.

Живу я в дровяном сарае: в комнату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине.

Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал.

Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собою. Нет, я не поеду в эту трижды всеми проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасет меня от жестокого битья.

Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить!..

Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.

Твоя дочь Катя Сусанина.

Мое сердце верит: письмо дойдет

Вскоре после освобождения белорусского города Лиозно в 1944 году при разборе кирпичной кладки разрушенной печи в одном из домов был найден маленький желтый конверт, прошитый нитками. В нем оказалось письмо белорусской девочки Кати Сусаниной, отданной в рабство гитлеровскому помещику. Доведенная до отчаяния, в день своего 15-летия она решила покончить жизнь самоубийством. Перед смертью написала последнее письмо отцу. На конверте стоял адрес: «Действующая армия. Полевая почта №... Сусанину Петру». На другой стороне карандашом написаны слова: «Дорогие дяденька или тетенька, кто найдет это спрятанное от немцев письмо, умоляю вас, опустите сразу в почтовый ящик. Мой труп уже будет висеть на веревке». Номер полевой почты, написанный на конверте, устарел, и письмо не могло попасть адресату, но оно дошло до сердца советских людей. Опубликовано в «Комсомольской правде» 27 мая 1944 года.

[Sergei_36]

Вот и еще одно интересное для нас фото из 42го,на тему- "Советские танки на службе у Вермахта". 34ка выпуска 1940г. с ранней литой башней и башенным люком трапециевидной формы... фото факт... хотя по нашему региону,ранее мне никогда такие фоты не встречались. Автором подписано, типа- "Захваченный военный трофей Т- 34 возможно (или вероятно) из 23 танковой дивизии. деревня (или село) Круглое, 1 июля 1942г".Действительно- вероятно... Если обратить внимание на опознавательные знаки- больше похоже на 27 Panzer Division... а они под Воронежем были не раньше чем в октябре 1942г. Можно выносить на обсуждение... Да и данную ветку пора развивать!Может у кого есть инфа на данную тему- воспоминания участников, местных жителей о наступлении в начале июля 1942г на Репьевку Советских танков с фашистскими крестами на борту?

[vik 01]

17 апреля 2014, 10:42 (мск) | Общество | РИА "Воронеж"

В Репьевском районе установили памятник двум малонаселенным хуторам
В Родниках и на Красной поляне живет всего 41 человек.

Средства на памятный знак в честь основателей хуторов Родники и Красная поляна Россошанского сельского поселения собрали местные жители и их земляки, живущие сейчас в других населенных пунктах страны. Оба хутора – Родники и Красная поляна — были основаны в 1911 году.

Проект памятного знака принадлежит художнику и скульптору из Репьевки Игорю Горяинову. Он же создал и сам знак.

В основании памятника – изображение вольного землепашца. Конструкцию венчает православный крест с иконой Спаса Нерукотворного.

— Идея обращения в этом памятнике к церкви возникла у меня в связи с тем, что знак планировалось установить вблизи кладбища, — рассказал Игорь Горяинов, — Это работа авторская, эксклюзивная. Проект памятника я согласовывал с людьми, по чьей инициативе он создавался. Благодарность хочу выразить местным жителям, которые помогли мне его установить.

По данным администрации Россошанского сельского поселения, на сегодняшний день в хуторе Родники проживает 35 человек, в хуторе Красная поляна – всего шесть.

[Sergei_36]

[QUOTE=Sergei_36;18952784]Вот и еще одно интересное для нас фото из 42го,на тему- "Советские танки на службе у Вермахта". 34ка выпуска 1940г. с ранней литой башней и башенным люком трапециевидной формы... фото факт... хотя по нашему региону,ранее мне никогда такие фоты не встречались. Автором подписано, типа- "Захваченный военный трофей Т- 34 возможно (или вероятно) из 23 танковой дивизии. деревня (или село) Круглое, 1 июля 1942г". Действительно- вероятно... Если обратить внимание на опознавательные знаки- больше похоже на 27 Panzer Division..., а они под Воронежем были не раньше чем в октябре 1942г. Можно выносить на обсуждение... Да и данную ветку пора развивать!Может у кого есть инфа на данную тему- воспоминания участников, местных жителей о наступлении в начале июля 1942г на Репьевку Советских танков с балканскими крестами на борту?