г.Борисоглебск

Коммуна, 22 января 1947 г.

Коммуна, 24 июля 1945 года.

«Живой труп» и «Царь Эдип» в городе без мостовых
Страницы истории
Культурная жизнь русской провинции начала XX века... Эта тема для живущих ныне, увы, – «земля неизведанная». Лет десять назад я раздобыл где-то книжку советских времён об истории Борисоглебска. Там сообщалось, например, что входивший в состав Тамбовской губернии город до 1911 года «освещался керосиновыми фонарями. Мостовых не было, весной и осенью улицы утопали в грязи. По базарной площади можно было пробираться только в высоких сапогах или в извозчичьей пролётке».
Верилось в это не очень.
Дочитав эту статью до конца, вы обнаружите, что описание не так уж и тенденциозно.
Виталий Черников
Каковы бы ни были тогда улицы, Марина Долженкова и Юрий Толмачёв в своём учебном пособии «Тамбовская художественная культура», выпущенном в 2006 году издательством местного государственного технического университета и выложенном в Интернете, характеризуют Борисоглебск как один из центров театральной культуры в Тамбовской губернии начала XX века.
Констатацией наши соседи, к счастью, не ограничились и привели ряд фактов со ссылкой на тамбовские архивы: «Уездный исправник лично координировал работу увеселительных учреждений. Он не допускал одновременных гастролей двух театральных трупп, поскольку это приводило, по его мнению, к нищете актёров и их обращению за помощью к уездным властям. Поэтому он удовлетворял запросы предпринимателей от искусства по очереди, по мере поступления заявок».

В 1902 году на сцене Общественного собрания были показаны семь любительских спектаклей. В Зимнем театре купца Аверьянова показывала свои спектакли с декабря 1901 года по февраль 1902-го труппа Онегина-Голицина (11 мужчин и 8 женщин). После приезжали – и вправду «по очереди» - антрепризы Харьковского (оперетта, 6 мужчин и 5 женщин), Платенова (7 мужчин, 6 женщин), Спарского, Арсеньева (9 мужчин, 8 женщин), а в летнем театре Журавлёвой часть мая и всё лето давала представления антреприза Стрельникова (7 мужчин, 5 женщин), сообщает «Сборник-календарь Тамбовской области на 1903 год».
В декабре 1908 года возник музыкально-драматический кружок любителей. Учреждён он был местными представителями дворянства, чиновничества и купечества. Одним из основателей выступил предводитель уездного дворянства Н.И.Охлябинин.
«Человек светских, приятных форм, сумевший пройти двадцатилетие уездного предводительствования в трудные, сложные времена, никого не задев и сам не задетый», - таким запомнился Николай Иванович князю Сергею Волконскому.
В «Тамбовской художественной культуре» приводятся имена входивших в кружок борисоглебцев: директор гимназии Ф.И.Закревский (точнее – Заркевич), финансист Ю.Э.Гарут, помещик С.В.Емельянов, командир кавалерийского полка И.М.Глембовицкий (скорее, всё-таки Глембоцкий). Помимо предоставления любителям сцены возможности устраивать публичные спектакли и самим принимать в них участие, планировалось проведение лекций и чтений по проблемам драматического и музыкального искусств, а заодно танцевальных вечеров и маскарадов. «Кружок явно претендовал на то, чтобы быть обществом клубного типа, - сообщают Марина Долженкова и Юрий Толмачёв. – С приглашённых и гостей здесь взималась плата, разрешалась игра в карты, шахматы и другие настольные игры. Состав кружка имел довольно сложную структуру. Тут были действительные члены, члены-исполнители, пожизненные и почётные члены.
В члены-исполнители набирались наиболее способные любители музыкального или драматического искусств по рекомендации заведующих музыкальной или драматической частями кружка. Эти члены кружка освобождались от уплаты членских взносов, но не пользовались правом голоса на общих собраниях.
Действительные же члены платили членский взнос в размере, ежегодно устанавливаемом правлением, или единовременный в размере 100 рублей. Последний вид взноса давал право на звание пожизненного члена. Члены кружка могли бесплатно проходить на все устраиваемые кружком представления, за исключением экстренных платных».
Те, кто оказал ему крупную услугу, объявлялись почётными членами. Равно как и те, кто пожертвовал на общее дело не менее 500 рублей.
Также статьями дохода была игра в лото и карты, продажа шампанского.
Ныне все ли жители Борисоглебска оценят энтузиазм основателей кружка? «Зачем им ещё и спектакли надо было ставить?» - удивится кто-то.
У кружка имелся свой высший орган управления. Входившие в него семь человек занимались общим руководством делами, следили за тем, чтобы выполнялся устав, заведовали финансами и хозяйством, организовывали спектакли и концерты, определяли репертуар, даже распределяли роли - впрочем, советуясь с заведующими драматической и музыкальной частями общества. Заявить о своей мечте сыграть ту или иную роль мог любой член кружка, и его пожелание заносилось в специальную книгу. Затем правление обсуждало, возможна ли постановка этого произведения.
К 1909 году кружок (руководителем которого был избран статский советник Н.Н.Успенский) обеспечил себя инвентарём, мебелью, осветительной аппаратурой – да и в дальнейшем правление делало немало для технического совершенствования сцены. При обществе была сформирована нотная библиотека. Как итог – в 1911 году доходы (не только от спектаклей, ёлок, маскарадов, но и от упомянутых выше карточных игр и бильярда) превысили 5,5 тысячи рублей. Это позволяло реализовать более амбициозные идеи. Например, приглашать для музыкального сопровождения спектаклей инструментальный ансамбль, а на большие праздники – оркестр.
Общество сняло себе помещение у Русско-Азиатской компании. Кружок располагался в доме Общества взаимного кредита (в 1918-м, когда власть захватят большевики, здесь будет открыт коммунистический клуб и разместится редакция «Известий Борисоглебского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов»). Драматической частью заведовал Н.В.Никольский. В 1912 году обществу удалось взять в аренду часть городского сада, чтобы возвести летнюю эстраду и устраивать концерты и спектакли в тёплое время. Видимо, к этому периоду относится эпизод, описанный в мемуарах художником Петром Шолоховым.
Поучаствовав в небольшой детской шалости, гимназист Шолохов вместе с приятелем оказался вынужден убегать от полиции. «Мы с Леонтием, в страхе перемахнув через высокий забор, очутились в городском саду, где как раз шло представление чеховского «Юбилея», играли любители. А театром мы увлекались, особенно драмой».
К сведениям, приводимым Долженковой и Толмачёвым, добавлю, что в «Адрес-календаре и справочной книжке Тамбовской губернии» за 1911 год в качестве председателя музыкально-драматического кружка указан командир 6-го запасного кавалерийского полка Иван Михайлович Глембоцкий, за 1913-й и 1914-й – Семён Васильевич Емельянов: купец, гласный городской думы.
За театральным репертуаром городские власти следили в соответствии с российским заветом «как бы чего не вышло». Так, осенью 1913 года уездный исправник дважды испрашивал разрешение на постановку «Живого трупа» Льва Толстого и «Анфисы» Леонида Андреева у губернатора.
Летом 1912-го сюда приехали из Санкт-Петербурга выпускники театральной школы Суворина. Руководил молодыми гастролёрами один из преподавателей – режиссёр К.В.Киевский. Оказался среди них и Григорий Ярон – будущая звезда советской оперетты. «Наша юная группа, дышавшая свежестью, непохожая на захолустную маленькую труппу, имела огромный успех. Это, с одной стороны, было очень хорошо, а с другой, имело и отрицательную сторону: привыкнув за этот сезон к главным ролям, к большому успеху, к аплодисментам, некоторые из нас, очутившись в Суворинском театре в Петербурге или в крупных драматических театрах других городов, вынуждены были сплошь и рядом играть роли небольшие и невыгодные, что вызывало ужасные страдания», признавался он на склоне лет.
Весной 1913 года, отыграв почти сезон в Суворинском театре, Ярон получил приглашение от антрепренёра А.Л.Миролюбова поработать летом в Борисоглебске, где актёра запомнили. На сей раз предстояло влиться в обычную провинциальную труппу – в ней, однако, «были очень хорошие актёры: О.Ольгина («героиня» и «кокет»), В.Петипа (сын знаменитого балетмейстера. – В.Ч.), К.Морев (он же режиссёр) и сам Миролюбов. Он был удивительно невезучим антрепренером, всегда прогорал и из-за этого не мог выбраться в крупные города, хотя один сезон «держал» в Самаре труппу. (…) Зачем Миролюбову нужно было заниматься антрепризой – понять невозможно.
Хороший актёр, он особенно удачно играл в лёгких комедиях и водевилях и, кроме того, вполне прилично Миллера в «Коварстве и любви» и даже Нерона в «Камо грядеши?». Притом это был ещё и опытный режиссёр, во всяком случае, способный «сколотить» спектакль. Работал он как вол, с утра до ночи. Небольшого роста, толстенький, с лоснящейся лысиной, деятельный, весёлый человек, он целый день режиссировал и репетировал свою очередную, всегда очень большую роль, ежевечерне играл, до четырёх часов ночи учил следующую роль, а с утра все это начиналось сызнова. И так годами…».
Среди множества сыгранных за лето ролей Ярон особо выделял (не без улыбки) слепого прорицателя в «Царе Эдипе»: «Мальчик вёл слепого Терезия по среднему проходу зрительного зала. Из центра зала, стоя среди публики, я должен был «прорицать» два огромнейших монолога в стихах. Эта миссия была возложена на меня, потому что никто из актеров не брался выучить эти монологи наизусть и произносить без суфлера, которого, естественно, нельзя было посадить среди публики. Я выучил эти монологи за две ночи и всё сказал».
На сайте села Шапкино Тамбовской области выложено немало материалов, ценных и для борисоглебцев. В частности, отдельные номера выходивших в городе до событий 1917 года газет. 11 июня 1914-го «Борисоглебский листок» поместил объявление о гастролях труппы М.Д.Данина. В четверг, 12 июня, в театре «Аркадия» должен был состояться бенефис Евгении Николаевны Строгановой. Газета сообщила, что актриса предстанет в роли Вари в комедии «Дикарка».
В том же номере помещена заметка «Накануне городских выборов», из которой приведу небольшую выдержку: как иллюстрацию к невесёлому тезису «В России ничего не меняется». Но для пишущего эти строки ценнее здесь одно из ранних упоминаний в прессе места, которое впоследствии обретёт статус театра:
«Черносотенцы отсталый народ. Так принято об них думать, так принято оценивать их общественную деятельность. Но когда дело коснется общественного «пирога», то – представьте себе! – наши борисоглебские черносотенцы оказываются проворнее самых передовых прогрессистов и демократов. На извозчиках поедут они друг к дружке и столкуются, о чём следовало.
Так обстояло дело раньше, так обстоит оно и с выборами новых гласных городской думы. Мечтали – мечтали наши прогрессисты об обновлении состава городского самоуправления и об упорядочении городского хозяйства, а когда пришло время действовать – на них точно паралич напал. Поговорили о необходимости устройства предвыборного собрания, для объединения прогрессивных элементов, но будет ли устроено это собрание и когда – этого и самому Аллаху не известно.
А время всё идет, и тает, как воск, число золотых предвыборных дней. Тает, как воск, надежда на оздоровление нашего городского хозяйства.
Всё так же борисоглебцы будут сидеть без водопровода, без порядочного пожарного обоза, с недостроенным Народным домом, без мостовых и без поливки улиц, летом засыпаемые песком, а весной и осенью по колено, утопая в грязи даже на главных улицах».
Подборка старых газет, сохранённых шапкинскими краеведами, скорее всего, бессистемна (хотя интересующихся историей Центрального Черноземья посетителей сайта ещё ждут приятные сюрпризы). И тем приятнее найти в том же случайно уцелевшем номере, среди провинциальных сенсаций («На улицах Борисоглебска появилась новинка, с которой наши обыватели пока ещё не освоились - это так называемые чистильщики сапог, расположившиеся со своими «магазинами» на бойких, людных местах города»; «Вчера в нашу редакцию явился один из базарных торговцев и принёс с собой, как вещественное доказательство, кусок колбасы - обрезков, купленной им в магазине Булгакова и Скляднева на Охлябининской ул. в колбасе копошился большой белый червяк»), и такое сообщение: «В городском саду. Ввиду плохих дел «антрепренёр» Иванов Рязанский отказал в службе своим артистам, и последние, образовав товарищество под управлением артиста Бронского, продолжают ставить спектакли в городском саду. По праздникам широкая публика ещё не отказывает во внимании брошенным на произвол судьбы артистам и собирается в сад в порядочном количестве, а в будничные дни сборы выражаются совсем в ничтожной сумме, так что на долю товарищества перепадают гроши.
Поставленная в воскресенье, 8-го июня, комедия «Кто в лес, кто по дрова» разыграна бойко и весело. Публика много смеялась».
И месяца не пройдёт, когда мир окажется вовлечён в совсем иной, кровавый спектакль.
Народный дом будет открыт в октябре 1915-го.
Источник: газета «Воронежская неделя», № 3 (2197), 21-27 января 2015 года
На фото: Здание, в котором располагался музыкально-драматический кружок. Фото Михаила Вязового

Добавлю, что это здание располагается по современному адресу: Воронежская область, г. Борисоглебск, ул. Советская, 15, является объектом культурного наследия регионального значения “Здание дворянского собрания” ( «Дом общества взаимного кредита»).

Фото взято из одноклассников, из альбома "Это было недавно, это было давно".Слева - кинотеатр "Победа" (ул. Свободы), справа - церковь Знамени, 1960-е годы, фото Марата Анискова.

http://borisoglebsk-online.ru/forum/...pic.php?id=258
Форум Борисоглебск
Историко-культурное наследие Борисоглебской земли: (Материалы Свода памятников Воронеж. обл.)/ А.А. Зайцева, Л.В. Кригер.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
БОРИСОГЛЕБСКИЙ РАЙОН
http://shapkino.ru/istoriya/549/6467-3490

Коммуна, 7 мая 1966 года

По «Сибирскому коридору» – в прошлое
Взгляд в историю |Сотрудники Борисоглебского историко-художественного музея завершают работу над новой выставкой
Виталий Черников
г.Борисоглебск, Воронежская область
В 2014 году одним из победителей 11-го грантового конкурса музейных проектов «Меняющийся музей в меняющемся мире» Благотворительного фонда Владимира Потанина стал проект из Борисоглебска «Сибирский коридор». Отмечен он был в номинации «Технологии музейных экспозиций».
Идея проследить судьбу выставки «Декабристы – первые борцы за свободу», организованной в этом городке в 1918 году князем Сергеем Волконским, родилась в Борисоглебском историко-художественном музее. В апреле 1918 года выставка разместилась в новом здании Народного дома. «Сибирский коридор» - таково было её неофициальное название.
Гражданская война была в разгаре, и вскоре Волконскому пришлось бежать из города, спасаясь от атмосферы послереволюционного озверения. Иначе он был бы арестован ЧК и, почти наверняка, казнён.
Часть экспонатов выставки были утрачены; что-то по настоянию Сергея Михайловича было вывезено в столицу и ныне хранится в московских музеях. В фондах Российской Государственной библиотеки сохранился каталог экспозиции. Это помогло сотрудникам борисоглебского музея воссоздать её почти сто лет спустя.
Какие-то ценные материалы предоставили друзья музея, в числе которых – биограф Волконского, историк Аркадий Мурашёв. Некоторые документы хранятся в тамбовских архивах.
Например, служебная записка директора борисоглебского школьного музея Ефимова, который в начале 1920-х подробно описывает, какая часть материалов выставки была ему передана, а что – утрачено уже к тому времени. Этот документ помогает понять, какие экспонаты пропали в Борисоглебске, а какие уже в Москве.
Проект предполагается завершить до 15 октября. Его завершением станет открытие в стенах музея экспозиции «Сибирский коридор». Но перед тем её материалы (некую «мобильную версию») предполагается показать на международной конференции в музее-усадьбе Дмитрия Веневитинова в Новоживотинном.
– Сейчас выходим на завершающую стадию, - рассказывает руководитель проекта, научный сотрудник борисоглебского музея Алексей Аксёнов. – Позади два этапа: сбор информации, создание дизайн-проекта экспозиции. В настоящее время готовятся экспонаты, выставочные материалы, витрины... Происходит закупка необходимого оборудования. Отдана в ремонт та мебель, что будет использована в экспозиции. У нас достаточно большое количество вещей сохранилось.
Экспозиция разместится в трёх залах. В первом – реконструкция выставки 1918 года. Посетители увидят репродукции её экспонатов – результат командировок Алексея Аксёнова по музеям страны. Во втором будет воссоздан кабинет Сергея Волконского.
- Используем главным образом подлинные экспонаты, которые находятся в фондах нашего музея, - продолжает свой рассказ руководитель проекта. – В частности, у нас хранятся книги с экслибрисом Сергея Михайловича. А также бронзовые вазы, каминные фарфоровые вазы, мраморный бюст мадонны, каминные часы, фаянсовая курильница. Эти вещи будут включены в экспозиционное поле кабинета Сергея Михайловича. Естественно, будут дополнены новоделами, предметами той же эпохи, такими как письменный стол, камин… В этом же зале будут использованы интерактивные витрины.
По задумке художника Никиты Сазонова из Санкт-Петербурга, посетителям музея разных возрастов будут предложены интерактивные игры. Например, «Мир дворянской усадьбы». Можно будет сложить из пазлов, уезд за уездом, карту Тамбовской губернии, частью которой был когда-то Борисоглебск. Сохранилось, кстати, ещё зеркало из имения ВолконскихСейчас оно находится в ДК «Звёздный». Но уже существует договорённость, что его передадут музею.
- Третье экспозиционное поле посвящено дому аптекаря Вейса, в который не так давно переехал музей. Имеются воспоминания Сергея Михайловича о визитах в этот дом. В крайней комнате с двумя балконами будет оборудована «столовая» – или «комната отдыха». Будут стоять фисгармония, старинный диван XIX века – сейчас он на реставрации. На балконе появится сетчатый баннер, на нём будут изображены беседующие аптекарь Вейс и князь Волконский. В воспоминаниях есть описание, как за бутылочкой пива они смотрят на Грибановскую гору в лучах заката, на стадо коров, - Алексей улыбается.
Посетителей экспозиции будет встречать голос, который будет сопровождать на протяжении всей экскурсии. Словно бы сам князь Волконский проведёт её для гостей музея.
Использованы материалы каталога выставки. Среди интерактивных конструкций, которые готовятся для залов этой экспозиции, - карта Борисоглебска, на которой будут размещены глазки, заглядывая в которые можно будет увидеть, как выглядел тот или иной уголок города сто лет назад.
В рамках проекта «Сибирский коридор» готовится в сотрудничестве с местным телевидением короткометражный документальный фильм «История одной выставки» по материалам журналистского расследования Евграфа Кончина. Из него можно будет узнать детективную историю приключений выставки, её экспонатов...
И, конечно, человека, который её придумал в не слишком подходящем для выставок 1918-м.
На фото:
Архитектурно-художественный проект музейной экспозиции «Сибирский коридор».
Фото из архива Борисоглебского музея 2013 год.
Источник: газета «Коммуна»,| №99 (26488) | Вторник, 1 сентября 2015 года

Вложение 2737373
Мария Александровна Спиридонова, известная левая эсерка, террористка. Впервые она была арестована в 1905 году за участие в демонстрации, но вскоре отпущена.

Годом позднее Спиридонова на вокзале Борисоглебска смертельно ранила гражданского чиновника VI класса — советника тамбовского губернатора Г. Н. Луженовского, отличившегося в подавлении революционных выступлений во время Революции 1905 года, выпустив в него пять пуль. До октябрьской революции Спиридонову содержали в тюрьме.
После покушения на Луженовского, Мария Спиридонова собиралась покончить с собой, но не успела, ее арестовали.
В тюрьме девушка была жестоко избита и изнасилована. Суд приговорил ее к смертной казни, которая была заменена на пожизненную каторгу.
Имя Марии Спиридоновой знала тогда вся Россия. Девушка стала народной героиней, великомученицей. О ней не только сочинили песню, простые крестьяне вешали на стену портрет Марии Спиридоновой и зажигали перед ним свечу, как перед иконой.
источник

Сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка в Борисоглебске, 1890 год (журнал "Всемирная иллюстрация")
Вложение 2741503 Вложение 2741504
Главный павильон выставки
Вложение 2741505
Пирамида мыловаренного завода "Бр. Кавериных"
Вложение 2741506
Отдел семенного хозяйства
Вложение 2741507
Отдел маслобойного и водочного хозяйства
Вложение 2741508
Кустарно-промышленный отдел
Вложение 2741509
Экспонаты земских школ борисоглебского уезда
Вложение 2741510

Коммуна, 2 марта 1978 года.

Коммуна, 21 ноября 1978 года.

Музыкальное училище
Вложение 2790067

чудесные фотографии Борисоглебска с Панорамы от Александр Pj
просто одна из серии
Вложение 2812678

Опять я с вопросом...
Вложение 2812823

На первый взгляд напомнило Орджоникидзе, от Кардашова к Покровской. Но что то не так.

В Борисоглебске есть очень похожий домик по ул. Ленинской. НО либо нижний этаж перестроен, либо не тот домик...

vik 01, спасибо!!!

Мукомол и просветитель
Поиски и находки | Судьбу героя этой статьи определил тот мартовский день, когда в квартиру его товарища, литератора Николая Астырева, ворвалась с обыском московская полиция
Виталий Черников
Найден и был изъят свёрток с печатными воззваниями к голодающим крестьянам и учащейся молодёжи. А ещё – программа народовольцев. Среди арестованных оказался студент из Борисоглебска Ефим Мягков.
Шёл 1892 год. В 1891-м Россию постиг неурожай и острый продовольственный кризис. На значительной территории Черноземья и Среднего Поволжья начался голод. Масштабы его замалчивались – как это не раз бывало прежде и не раз случится потом в стране, знавшей хотя бы подобие свободы слова лишь в короткие периоды.
Шила в мешке не утаишь. На помощь голодающим пришли частные лица, прежде всего интеллигенты из либералов и народников. Самоорганизация цвета нации без разрешенья властей виделась непростительной дерзостью. Препятствия, с которыми столкнулись предтечи нынешних волонтёров, сформировали новое поколение радикалов (или тех, кого объявило таковыми начальство). Ефим Дмитриевич Мягков – из этого поколения.
В изложении «Воронежской энциклопедии» его биография таинственна. «За участие в студенч. кружках подвергался аресту, состоял под надзором полиции. (…) В нач. 1900-х гг. – пред. борисогл. биржевого комта, гласный гор. думы. В 1902-05 успешно занимался мукомольным пр-вом в Харбине. В 190506 основал изд-ва «Колокол» и «Молодая Россия» в М., к-рые выпускали с.-д. и эсеровскую лит. (…) В 1916 находился в Сербии как корр. газ. «Русское слово». Это всё – эпизоды жизни одного человека?
«Первые годы жизни Клима совпали с годами отчаянной борьбы за свободу и культуру тех немногих людей, которые мужественно и беззащитно поставили себя «между молотом и наковальней», между правительством бездарного потомка талантливой немецкой принцессы и безграмотным народом, отупевшим в рабстве крепостного права. Заслуженно ненавидя власть царя, честные люди заочно, с великой искренностью полюбили «народ» и пошли воскрешать, спасать его. Чтоб легче было любить мужика, его вообразили существом исключительной духовной красоты, украсили венцом невинного страдальца, нимбом святого и оценили его физические муки выше тех моральных мук, которыми жуткая русская действительность щедро награждала лучших людей страны».
Купеческий сын Ефим Мягков старше персонажа процитированного романа А.М.Горького «Жизнь Клима Самгина» лет на десять. Те события (и их преломления в спорах близких на веранде), что должны были сохраниться в памяти Клима смутно, личность Ефима сформировали.
Его рождение и первые годы жизни совпали со строительством и открытием движения по железной дороге Грязи – Борисоглебск и Борисоглебск – Царицын, стимулировавшим создание промышленных предприятий в городе. Это место к концу века выделится среди русских провинциальных городишек более высоким культурным развитием. Предпосылки были и раньше: здесь, например, имелся принимавший гастролёров театр.
Не известно, какие книги читал Ефим в детстве, каковы были его учителя. Самгин ещё не родился, а Мягков уже ходил в гимназию, когда пропагандисты «Земли и воли» ушли в народ, становясь педагогами, писарями, фельдшерами, дровосеками. Затем был раскол: радикалы не видели иного пути, кроме революционного террора, «деревенщики» главной задачей ощущали работу среди крестьян. Власть не видела между теми и другими отличий. Когда радикалы 1 марта 1881 года убили Александра I, Ефим был подростком.
Той весной оставил столичный институт, чтобы «осесть на землю», молодой интеллигент Николай Астырев. «Одним из рыцарей позднего народовольчества» назвал его историк литературы Олег Ласунский. Астырев добился в Воронеже места помощника волостного писаря, а затем писаря. Так был собран материал для цикла очерков о крестьянском самоуправлении.
В начале 1890-х Астырев в Москве знакомится со студентом Ефимом Мягковым. О том, что случилось потом, рассказывается в книге Леонида Меньщикова «Охрана и революция» (1925 год). В конце марта 1892-го у Николая Астырева собрался кружок литераторов, к которому примкнул и Мягков. Гости Астырева читали брошюру «Всероссийское разорение» и обсуждали способы воздействия на общество и правительство. Кто-то предложил создать подпольную типографию. За квартирой следили филёры; начались аресты. Чем-то юноша из Борисоглебска заинтересовал будущего начальника Московского охранного отделения Сергея Зубатова. Тот и сам в молодости был близок нигилистам. С арестованными он, убеждённый, что понимает их психологию, вёл беседы за чашкой чая.
«В результате Мягков подал 10/IV-92 г. «заявление», в котором, признав своё знакомство с Николаевым, Астыревым и другими, он объяснил ещё: «поведение Астырева считаю возмутительным. На квартире Ковригиной не был… Держусь принципов либерализма, не принимая участия в событиях текущей жизни…». Зубатов наверняка ждал более подробных показаний. Меньщиков намекает на то, что к лету Мягков для такого разговора созрел.
Возможно, он пытался перехитрить жандармов, приуменьшая свою роль в кружке. «В течение 1892 г. шла интенсивная работа по объединению народнических групп Москвы и Петербурга, – сообщается в коллективной монографии «Книга в России, 1881-1895». – С этой целью из Москвы приезжал Е.Д.Мягков, представлявший организации студентов Петровской академии и университета. Он привёз с собой отпечатанные на гектографе листовки и брошюры…».
Узнали ли о той поездке в Охранке? Вероятно, арестованный убедительно каялся – и, скорее всего, был не очень искренен.
Совпадение: фамилия будущей жены Ефима Мягкова Ольги – в девичестве Балакиревой (по информации директора Борисоглебского историко-художественного музея Юрия Апалькова, дочери костромского купца) – также встретилась мне на страницах «Охраны и революции». Скорее всего, это она – учительница О.Балакирева, участница студенческого кружка, арестованная в апреле 1890-го.
При обыске у двадцатилетней учительницы конфисковали статью Плеханова «О свободной торговле» и брошюру Льва Толстого «Церковь и государство». Не знаю, была ли Ольга, осуждённая на год и шесть месяцев, знакома тогда с Ефимом; в списке привлечённых к дознанию упомянут некий И.Мягков – родственник? Краевед Владимир Самошкин в своей датированной 1997 годом статье сообщает, что Мягков в конце 1890-го (думаю, дата неверна, а речь идёт о событиях 1892-го) попал на три года в тюрьму и затем был выслан в Борисоглебск, под гласный, а с 1895-го – под негласный полицейский надзор: продолжался тот вплоть до февраля 1917-го.
В мельканьи дат не разглядеть лица. Я пытаюсь сложить биографию человека из «осколков»: беглых упоминаний в старых книгах и малотиражных монографиях. Даже если мой герой упомянут в мемуарах – понять, каким человеком он был, невозможно. Из борисоглебского музея мне прислали цифровую копию старой фотографии. На ней – молодой Мягков. Её автор Иван Нежельский открыл своё фотозаведение в 1888-м. Значит, снимок сделан не раньше этого года.
(Продолжение следует).
На фото: Ефим Дмитриевич Мягков. Фото из фондов Борисоглебского историко-художественного музея
Источник: газета «Коммуна», №75 (26615) | Вторник, 20 сентября 2016 года

Мукомол и просветитель
Виталий ЧЕРНИКОВ
(Продолжение. Начало в №75).
В конце 1888-го на товарной станции Борисоглебска появился новый сторож, двадцатилетний Алексей Пешков, будущий Максим Горький.
«…я познакомился с обширной группой интеллигентов, – вспоминал он. – Почти все они были «неблагонадежны», изведали тюрьмы и ссылку, они много читали, знали иностранные языки, всё это – исключенные студенты, семинаристы, статистики, офицер флота, двое офицеров армии. Эту группу – человек шестьдесят – собрал в городах Волги некто М.Е.Ададуров, делец, предложивший Правлению Грязе-Царицынской дороги искоренить силами таких людей невероятное воровство грузов. Они горячо взялись за это дело (…). Мне казалось, что все они могли бы и должны делать что-то иное, более отвечающее их достоинству, способностям, прошлому, – я тогда ещё не ясно понимал, что в России запрещено «сеять разумное, доброе, вечное».
Я шёл посередине, между первобытными людьми города и «культуртрегерами» своеобразного типа, и мне было хорошо видно несоединимое различие этих групп. Весь город, конечно, знал, что «ададуровцы» «политики, – из тех, которых вешают», и, зорко следя за работой этих людей, ненавидел, боялся их. Жутко было подмечать злые, трусливо-мстительные взгляды обывателей, – они ненавидели «ададуровцев» и за страх, как личных врагов своих, и за совесть, как врагов «веры и царя».
С кем-то из этих людей – как водится, нужных стране лишь в качестве не склонной к воровству обслуги – и молодой Мягков мог быть знаком... Но всё ещё интереснее. Один из краеведов цитирует статью, опубликованную в 1928 году в «Новом мире»: Пешков «был членом Борисоглебского революционного кружка, в который входили: студент Казанского университета Василий Алабышев (исключённый), а также исключённые студенты технологического института Михаил Григорьев и Михаил Беликов, служивший вместе с Алексеем Максимовичем дворянин Ададуров и сын купца Ефим Мягков».
Но из написанного самим Горьким не следует, что он занимался активной революционной деятельностью. Для писателя годы спустя оказалось важнее, что его борисоглебские знакомые были одними из немногих в городке интеллигентов. Ефим Мягков среди перечисленных был, похоже, самым молодым и пока только готовился пройти их путь.
А вот у князя Сергея Волконского, в то же время развернувшего в уезде активную деятельность, с «ададуровцами», конечно, общих дел не было. И князь, и ссыльные разночинцы готовы были стать просветителями народа. Но друг другу эти люди были враждебны. Найди они общий язык, судьба России сложилась бы иначе...
Алексей Пешков шёл однажды вечером с местным литератором Старостиным-Маненковым мимо городской площади. «Посредине её, в глубокой, чёрной борисоглебской грязи, барахтался пьяный мещанин и орал, утопая.
– Вот видите? – поучительно сказал Василий Яковлевич.– Мы читаем книги, спорим, наслаждаемся и идём равнодушно мимо таких явлений, как это, а подумайте-ка, разве мы не виноваты в том, что этот человек не знает иных наслаждений, кроме водки? Я предложил пойти и вытащить человека, а Маненков сказал: – Если я пойду, то потеряю калоши.
Пошёл я и потерял интерес к народолюбцу».
В «калошах» ли дело? Что, если для Маненкова было очевидно: если «пьяного мещанина» вытащить из грязной лужи, дикость и безысходность русской жизни всё равно вернут в неё, а потом и дети его туда же отправятся? «Теория малых дел» в России не действует.
Многие интеллигенты видели спасение нации от вырождения в культуре. Но как быть, если та не воспринимается массой как нечто важное? С чего начать, чтобы поскорее ушли в прошлое доминирующие жизненные представления людей, может, и талантливых от природы, но не отринувших менталитет раба и предсказуемо дремучих? Вопросы, в России так и не решённые.
Маненков ощущение смысла борьбы утратил. Но на место разочаровавшихся приходят новые идеалисты.
По данным краеведа Самошкина, в 1897-м Ефим Мягков поссорился с отцом и оставил управление мельницей в городе. Два года спустя построил паровую мельницу при станции Терновка, после смерти отца вновь принял в управление и борисоглебскую.
«Ефим Мягков в городе Борисоглебске представлял центр, вокруг которого группировались все неблагонадёжные лица, – пишет 9 февраля 1900 года помощник начальника Тамбовского губернского жандармского управления в уезде подполковник Мезенцов в так называемом «листке негласного надзора». – После женитьбы его в 1894г. на поднадзорной Ольге Балакиревой дом их стал сборищем для тех же лиц». На отцовской паровой мельнице «неблагонадёжные лица» получали приют и работу, временную либо постоянную.
В фондах Борисоглебского историко-художественного музея, как рассказал мне его директор, хранится копия отчёта филёра, следившего за кем-то из них:
– Удалось проследить до дома Мягкова. Объект зашёл в калитку, ему открыли двери, он вошёл. Попытка продолжить наблюдение через окно не увенчалась успехом: помешали плотные шторы.
В 1898 году супруги – в составе комитета недавно созданной Борисоглебской публичной библиотеки. Ефим Дмитриевич – член ревизионной комиссии. С 1897 года – «пожизненный член» библиотеки, кстати, соседствуя в списке с Сергеем Волконским. В отчёте библиотеки за 1899 год констатируется изменение отношения к ней местного самоуправления. Городская Дума отказала в субсидии на 1900-й. Однако, сообщается далее, «в среде самих гласных Думы есть личности, понимающие просветительные задачи библиотеки и всегда готовые прийти ей на помощь.
Так, двое гласных, Е.Д.Мягков и И.В.Беднов, в замен прекратившейся от города субсидии, пожертвовали библиотеке причитающееся им вознаграждение за их труды по городу, в размере 200 рублей». Помогали Мягковы и книгами. Почти наверняка зная: при библиотеке местные интеллигенты создали без разрешения властей кружок. Изучали нелегальную литературу (в фондах имелись работы Энгельса, Каутского, Герцена, Михайловского), устраивали диспуты...
Ольга Александровна упомянута в одной из книг о Борисоглебске ещё и как «основательница городских воскресных школ». К её биографии мы вернёмся.
В начале века Мягков, оставив дома жену и детей, отправился в Харбин. Эта станция на только что построенной Китайско-восточной железной дороге была одна из форпостов культурно-технического освоения Российской империей пространств соседней страны. Территория вдоль КВЖД принадлежала России, её заселили русские. В Харбине, видимо, существовал более облегчённый вариант ведения дела, и сюда тянулись со всей страны люди, желавшие добиться финансового достатка, бежавшие от государства и его контроля. Вскоре Мягков стал здесь этаким «королём мукомолов».
И тут грянула революция. Одно из последствий волнений – ослабление цензурных препон. На книжном рынке появились брошюры революционного содержания, ещё недавно бывшие «нелегальщиной».
В мае 1905-го в Москве заработало книгоиздательство Е.Д.Мягкова «Колокол».
– Он помогал эсерам и, безусловно, был человеком этой среды. Но когда начал в Манчжурии ставить мельницы, нужно было уже выбирать – либо ты занимаешься этим, либо тем. Он разбогател тогда – и дал денег на «Колокол», – рассказывает историк Владимир Бойков.
(Продолжение следует).
На фото: Памятник Максиму Горькому на привокзальной площади Борисоглебска.
Фото Михаила Вязового
Источник: газета «Коммуна», № 76 (26616) | Пятница, 23 сентября 2016 года

Коммуна, 27.09.2016
Мукомол и просветительВиталий Черников
(Продолжение. Начало в №№ 75, 76 ).
Участвовавший в работе издательства Сергей Мицкевич вспоминал: «Очевидно, подъём движения оживил его старые революционные настроения, и он (…) дал на это дело пятьдесят тысяч рублей и обещал ещё сто тысяч, большие деньги по тому времени (по другим сведениям, именно сто тысяч и выделил. – В.Ч.). Организацию всего дела поручил своему родственнику – М.Н.Кузнецову, человеку интеллигентному, организатору публичной библиотеки в городе Борисоглебске. Кузнецов взял себе помощником – секретарём издательства – одного нашего товарища большевика, которого он знал по его ссылке в Борисоглебск».
«Мы не имеем сведений о том, можно ли было приобрести в магазинах Воронежа издания «Колокола», но в книжных магазинах Тамбова и Борисоглебска они имелись», – пишет краевед Лилия Удовенко в своей статье о «Колоколе» (1983 год). Оседали книги и в библиотеках этих городов.
Сведения о «Колоколе», позднее переименованном в «Народную мысль», содержат «Очерки по истории издательской деятельности народнических и демократических партий и организаций 1895-1917 гг.» Виктора Кельнера. Детище Мягкова стало частью книгоиздательской сети, созданной партией эсеров. «Вторая библиотека» входила в союз издателей, книги и брошюры выпускались под руководством эсеровских литераторов и публицистов. Однако упоминания мягковского издательства встречаются и в главе, посвящённой деятельности меньшевиков. «Это было предприятие общедемократическое…, – констатирует Виктор Кельнер, – …особого различия по политическим оттенкам между авторами не делалось».
Далее он отмечает: «Основная масса выпускаемой им литературы не носила сиюминутного агитационного, узкопартийного характера. Она в основном может быть охарактеризована как научно-популярная, просветительская. Отдавая должное работам лидеров в западноевропейской социал-демократии, руководители издательства стремились всё же приблизить свой репертуар к нуждам российского читателя, снабдить его литературой, в которой в популярной форме разъяснялись основные, краеугольные проблемы российской экономической, социальной и общественной жизни».
Среди авторов – В.Богораз (Тан), П.Лавров, Е.Брешко-Брешковская, В.Чернов. Выпускались исследования о декабристах, Парижской коммуне, мемуары участников революционного движения 1870-1880-х, художественные произведения: при отборе «главную роль играли социально значимые аспекты содержания».
6 сентября 1906 года находящийся на нелегальном положении эсер и начинающий литератор Александр Гриневский пишет адвокату Александру Зарудному: «Проездом в Москве я жил дней 10 и написал там за это время рассказ из солдатской жизни, который и продал очень быстро в книгоизд<ательство> Мягкова за 75 руб. Кроме того, мне обещали впредь, за будущие рассказы, не в пример прочим, уплачивать все деньги сразу (обыкновенно платят по 1/3 суммы) и не менее, как по 100 р.
за лист».
Известен Гриневский станет как Александр Грин.
Также публиковался у Мягкова рассказ жившей в Воронеже писательницы Валентины Дмитриевой.
О подготовке одного из сборников оставил воспоминания Сергей Мицкевич – в XXI веке они могут оказаться полезны начинающим издателям: «Нечего было и думать провести сборник легальным путём: надо было его издать полулегально. Для этого он печатался в нескольких типографиях в виде отдельных листов, каждая статья имела свою нумерацию страниц. На сборнике не было выставлено ни названия издательства, ни названия типографии, как это полагалось. Всего получилось около тринадцати листов. Когда всё было готово, книга не была представлена в цензуру, срочно разослана в провинцию и пущена в продажу. В очень короткое время разошёлся весь тираж в десять тысяч экземпляров».
После подавления Московского вооружённого восстания против издательства начались репрессии. «Кузнецов и секретарь были преданы суду за издание брошюр и приговорены были к тюремному заключению, ссылке; склад издания – несколько сот пудов книг и брошюр – был конфискован».
В начале 1907 года по делу «Союза издателей социалистов-революционеров» арестовали и Ефима Мягкова (в Борисоглебске или Москве?). После недолгого заключения они были выпущены под залог.
Два года спустя из Борисоглебского отделения Воронежского жандармского полицейского управления железных дорог докладывали начальству: «В городе Борисоглебске наблюдается полный упадок революционной деятельности».
…Удивительно: в публикациях советского периода по истории города я не нашёл упоминаний о причастности Мягкова к выпуску брошюр Ленина и Луначарского, «Манифеста коммунистической партии». Казалось бы, этот факт должен был способствовать более тёплому отношению к его фигуре со стороны провинциальных историков. Однако – нет, никаких идеологических компромиссов: «Безусловно, никакие мягковы никогда не были на стороне большевиков и никогда даже не сочувствовали им, их интересовала открывшаяся возможность получить большие барыши в связи с огромным спросом на марксистскую литературу». Мысль, что у основателя «Колокола» могли быть собственные представления о революции и цели, не связанные со стремлением к прибыли, отвергалась с ходу.
– А потом у него дела плохо пошли, – рассказывает Владимир Бойков. – И тут ещё арест в 1912 году на хлебной бирже... Просто цирк устроила жандармерия! На виду у всех его скрутили... Просто ни за что арестовали. Думаю, то была месть за его юношеские революционные взгляды. Правда, Мягкова быстренько выпустили. Обвинения лопнули. Всё-таки радикализмом в те годы он уже не отличался…
Наверное, то происшествие стало одной из причин, по которым затянулось начатое на мягковские деньги в 1911 году неподалёку от Сретенской церкви возведение нового большого здания – Народного дома.
Эти общедоступные культурно-просветительские учреждения в России начали появляться с конца XIX века. Как правило, находились на попечении земств. В них размещались библиотека с читальней, книготорговая лавка, театрально-лекционный зал со сценической площадкой, воскресная школа, вечерние классы для взрослых, хор, чайная. Иногда и музеи открывались.
Краеведы особо отмечают: таким образом в дореволюционной России пытались «отвлечь простой народ от пьянства».
Мягков пожертвовал здание Обществу Борисоглебской публичной библиотеки. Предполагалось, что часть помещений отдадут любителям чтения, также откроются чайная и зал для лекций. Ефим Дмитриевич предложил городской управе достроить дом и принять его в собственность.
3 июня 1912 года на заседании общего собрания членов Публичной библиотеки, как следует из опубликованного протокола, «Председатель Комитета (И.Е.Каверин. – В.Ч.) доложил Общему Собранию о том, как обстоит вопрос с постройкой Народного дома.
По словам Председателя, вопрос этот ещё Думой не решён окончательно ввиду того, что смета по отделке Дома очень значительна и Думой ещё не принята и подвергнута переработке и сокращению». Краевед Н.Улитина упоминает в своей статье 1978 года, что «купечество города было против этой постройки, так как на большой тогдашней площади проводились оживлённые ярмарки, приносившие громадные барыши торговцам».
3 марта 1913-го на общем собрании членов публичной библиотеки обсуждалась ситуация с завершением постройки Народного дома. Председатель собрания доложил, что «Городская Дума, принимая во внимание, что решение этого вопроса обусловлено сроком до 1-го декабря 1913 года, приступит к обсуждению вопроса о приёме Народного дома в ближайшем будущем, и результаты обсуждения будут доведены до сведения Общего Собрания г.г. членов Борисоглебской Публичной Библиотеки».
На общем собрании ещё год спустя, 23 марта 1914 года, участники возвращаются к данному вопросу. Резолюция гласит: «Поручить Комитету войти в сношение с Е.Д.Мягковым о передаче его прав на Народный дом Публичной Библиотеке для более удобного сношения с городским управлением по делу достройки Народного дома».
(Окончание следует).
Источник: газета «Коммуна», | №77 (26617) | Вторник, 27 сентября 2016 года
Вид со Сретенской церкви на южную сторону улицы Торговой (Народной) и Народный дом. 1910-е годы

Мукомол и просветитель
Поиски и находки
Окончание | Начало №№75-77
Виталий Черников
Из доклада комитета Борисоглебской публичной библиотеки общему собранию: «1913 год должен быть отмечен в истории семнадцатилетнего существования Борисоглебской публичной библиотеки как год крупного подъёма в её неуклонно развивающейся просветительной деятельности». В библиотеку пришли новые читатели: общее число всех выдач в абонементе равнялось за год 63612, увеличившись в сравнении с предыдущим годом на 31 процент. Самыми популярными беллетристами в городе были Толстой, Амфитеатров и Потапенко. Из научных книг, правда, спрашивались «книги самого элементарного содержания».
Открытие Народного дома состоялось только в октябре 1915 года. Война была в разгаре. Городская дума приняла решение разместить в здании 2400 нижних чинов 268-го запасного пехотного батальона.
Мягкову выразили благодарность.
Скоро базарная площадь перед Нардомом станет местом для митингов. После Февральской революции в провинциальных городках создаются Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. «Советы считали своей главной задачей распространять революционные идеи среди городских жителей, – пишет тамбовский историк Дмитрий Колчинский.– Для этого практиковались гала-представления, концерты, лотереи, народные гулянья, в ходе которых проводился сбор средств «в пользу революции».
Борисоглебским Советом по выходным ставились спектакли на революционную тематику, а по воскресениям у Народного дома еженедельно устраивались митинги»... Звучали на них и просветительские речи – историк приводит темы нескольких: «Слово о Чернышевском и роли революционного движения в России», «Новые Думы и роль демократии в них – муниципальный социализм», «Основы и идеалы социализма и тактика социалистов в настоящий момент».
Советская власть в Борисоглебске была провозглашена в феврале 1918-го. В помещениях нардомовской библиотеки Сергей Волконский организовал выставку, посвящённую декабристам. Вскоре и ему, и человеку, построившему здание, пришлось бежать из охваченного террором города.
Загадочное место нашёл я в главе из воспоминаний местного лидера большевиков Якова Никулихина, посвящённой временному захвату города белыми в декабре 1918-го: «Когда прошёл первый момент грабительского подвига, было приступлено к формированию «новой» власти, т.е., иначе, к восстановлению старых царских порядков. Торжественно был выбран на собрании буржуазии городской голова, народный социалист Мягков, зять известного эсеровского террориста Бориса Савинкова».
Оставим без комментариев курьёзное определение избрания народного социалиста как «восстановление старых царских порядков». В 1930-е следователи НКВД не видели никаких противоречий, когда шили арестованному одновременно «троцкизм» и «монархизм». Возможно, не менее абсурдными были и формулировки обвинения, предъявленного в 1937-м самому Никулихину.
Владимир Самошкин прямо пишет, что именно Ефим Дмитриевич «был назначен (и согласился быть) городским головой». Правда, почему-то не в 1918-м, а «в 1919 году во время занятия Борисоглебска белогвардейскими войсками генерала Деникина». Но тот ли самый Мягков? Изучая материалы о жизни города, я неоднократно встречал упоминание ещё одного Ефима Мягкова. Ефим Павлович, тоже купец, в 1910-м был членом-кассиром в городской управе, в 1911-м – кассиром Публичной библиотеки и читальни, в 1913-м – ещё членом и казначеем Борисоглебского комитета российского общества Красного Креста. В 1913 году Ефим Дмитриевич значится как пожизненный член библиотеки, Ефим Павлович на соседней странице – как действительный. Нельзя исключать, что какие-то детали биографии одного позже оказались приписаны другому.
Кстати, в списках друзей библиотеки по меньшей мере с 1911 года нет Ольги Александровны Мягковой, зато есть Ольга Александровна Долгова. Возможно, расставание супругов было связано и с тем, что порой Ефим Дмитриевич (как утверждал Владимир Самошкин – и это единственная известная мне на сегодня «человеческая» деталь мягковского характера) «серьёзно запивал».
Статья, посвящённая Ольге Александровне Балакиревой, из третьего тома словаря «Деятели революционного движения в России» (1933 год) многое запутывает. Мы узнаём, что поднадзорная Балакирева, по происхождению «мещанка», «в 1894 г. переселилась в Борисоглебск, Тамбовск. губ., где вышла замуж за поднадзорн. Долгова (выделено мной. – В.Ч. ).Усвоила марксистское мировоззрение. Когда после 2-го съезда партии в Борисоглебске образовалась группа с.-д.
большевиков, не входя в нее формально, помогала ей, чем могла (квартира, сбор средств, хранение литературы, конспират. связи и пр.). Участвовала в культурной работе. В 1890-е годы энергично работала в публичной библиотеке и в женской воскресной школе; удалена из обоих учреждений по требованию тамбовск. губернатора. В 1905 г. её квартира служила центром всякой революционной работы в Борисоглебске. (…) в январе 1906 г. (…) арестована, сидела месяц в тюрьме и выслана из Борисоглебска. Вернулась через полгода (после смены губернатора). Работала в легальном Книжном Товариществе. В 1909 г. арестована по обвинению в помощи заключенным. Выпущена через 3 месяца»...
Мягков вовсе не упомянут. Чувствуется стремление не только его вымарать из биографии Ольги Александровны, но и ещё многое замаскировать. Прежде всего – то, что она сама была не последним человеком в Борисоглебске. Вера Викторовна, сестра Савинкова, по мужу действительно была Мягкова. Поиск в Интернете помог определить, что отец супруга, Геннадий Васильевич, жил в Костроме.
Член губернского присутствия по крестьянским делам, один из организаторов местного Общества любителей музыкального и драматического искусства находился в родстве с народником Николаем Михайловским, приятельствовал с Короленко, Маминым-Сибиряком… Кстати, можно ли считать случайным совпадением костромские корни Ольги Александровны, с которой Ефима Мягкова связывали до определённого момента брачные узы? По данным Владимира Бойкова, после Борисоглебска Ефим Дмитриевич на какое-то время оказался в Саратове. Оттуда перебрался в Москву. Говорят, жил на даче в Малаховке. Умер в 1930-е. Похоронен на Ваганьковом кладбище. Репрессиям, кажется, не подвергался. Удивительно: ему повезло больше, чем многим большевикам, которые с октября 1917-го создавали деспотию, совсем не похожую на идеал, за который шли в тюрьму и ссылку астыревы, мягковы, алабышевы.
История России ходит по кругу. Но сегодня мягковым здесь нет места. Бетоном залита почва, на которой они могли бы прорасти. Представить себе, что в райцентре местный богатей (внезапно выпускник университета, писавший дипломную о Бухарине или Ги Деборе, слушавший сибирский панк-рок и «Соломенных енотов») станет выписывать для межпоселенческой библиотеки книги из московского магазина «Фаланстер», а местная интеллигенция и юношество будут собираться вечерами и спорить о прочитанном, невозможно.
А может быть, новый Ефим Мягков ещё только поступил в универ.
Карта Борисоглебска из «Адрес-календаря и справочной книжки Тамбовской губернии», 1914 год.
Источник: газета «Коммуна», № 78 (26618) | Пятница, 30 сентября 2016 года

Прерванный полёт «Железного ангела»
Поиски и находки | Исполнитель роли Василия Чапаева в первые месяцы Великой Отечественной приехал в Воронежскую область на съёмки, но фильм зритель так и не увидел
Четвёртого октября 1941 года в газете «Коммуна» была опубликована заметка: «В Борисоглебск приехал известный советскому зрителю народный артист республики, создатель роли Чапаева в одноименном фильме – Б.А.Бабочкин. Он будет здесь сниматься в кинофильме «Железный ангел». В беседе с вашим корреспондентом тов. Бабочкин рассказал о своей работе:
Виталий Черников
– В фильме, который готовят режиссёры Юренев и Блиот, я исполняю роль моториста Суханова. Мне хочется раскрыть в этом образе черты скромного, стойкого, бесстрашного советского патриота, беззаветно любящего свою родину. Меня вдохновляет на это героизм наших бойцов, мужественно отстаивающих каждую пядь советской земли от озверелых орд фашистов.
В Борисоглебске я пробуду несколько дней. Затем в Москве буду готовить роль Баумана в новой пьесе С.Мстиславского «Грач – птица весенняя». В ближайшее время кинозрители увидят меня в уже заснятых новых фильмах, поставленных братьями Васильевыми: «Поход Ворошилова» и «Оборона Царицына».
Информация о фильме «Железный ангел» на удивление скудна и противоречива. Вот как излагается сюжет картины в Википедии: «Железный ангел», самолёт лётчика Горюнова, подбит немцами. К месту аварии спешат вражеские солдаты и механик Горелова Суханов. Удастся ли советским воинам избежать гибели?» Эти несколько фраз позволяют с очень большой долей вероятности объяснить, почему именно Борисоглебск оказался выбран для съёмок.
Вероятно, киногруппа планировала работать на базе местной авиашколы (впоследствии – училище лётчиков имени В.П.Чкалова), рассчитывая, что в ситуации хаоса первых военных месяцев это одно из немногих мест, где можно снимать кино про лётчиков – включая батальные сцены.
«С первых дней Великой Отечественной войны на Борисоглебскую авиационную школу легла дополнительная нагрузка по обслуживанию перелетавших на фронт авиачастей, – сообщает сайт училища имени В.П.Чкалова.
– На школьные аэродромы садились и самолеты перебазировавшихся на Восток военных школ из Харькова, Чугуева, Воронежа, Кременчуга и других городов. Борисоглебский аэроузел обслужил во второй половине 1941 года 2242 самолета, а всего за годы войны было обслужено около 16 тысяч самолетов. На базе материальной части и средств школы были сформированы два авиационных истребительных полка и эскадрилья (по приказу НКО от 20 августа 1941 года авиаполки создай йвались двухэскадрильного состава). (…) В октябре – ноябре промышленные предприятия Борисоглебска начали готовиться к эвакуации. Школе летчиков было приказано перебазироваться в Алма-Ату. С 3 по 9 декабря убыло 4 эшелона, но с половины пути они были возвращены, и 24-25 декабря вернулись в Борисоглебск: обстановка на фронте к этому времени изменилась».
Съёмки, конечно, проходили в условиях, далёких от комфортных. Да и, честно говоря, неясно, много ли материала удалось снять в Борисоглебске.
Вернёмся, однако, к статье о фильме из Википедии. В качестве авторов сценария фильма там указаны Николай Богданов и Алексей Каплер. Режиссёр-постановщик – Владимир Юренев. Но в списке занятых в фильме актёров Борис Бабочкин отсутствует. Более того, если верить Википедии, Суханова играл другой человек – Александр Ширшов, один из ведущих артистов Сталинабадского русского драматического театра имени В.В.Маяковского. Получается, по каким-то причинам (например, изза невозможности продолжить работу с Бабочкиным) картина – или некая её часть – была переснята эвакуированными в таджикский город Сталинабад кинематографистами со студии «Союздетфильм».
«Эвакуация технического оснащения киностудии «Союздетфильм» осуществлялось не только из Москвы, но и со съемочных площадок студий в Ялте, Ульяновске, Уфе, Одессе и Борисоглебске. Эшелоны с оборудованием киностудии «Союздетфильм» направлялись в Сталинабад даже из Тбилиси, и доставка оборудования была завершена к концу декабря 1941 года. Маленькая киностудия «Таджикфильм» к тому времени представляла собой «кустарную лабораторию с ручной проявкой и печатью, ранее едва обслуживавшую два киножурнала в месяц», поэтому союздетфильмовцам пришлось, в первую очередь, – приступить к строительству новой кинолаборатории»,сообщает исследователь Ш.Арабова в своей статье «Сталинабадский «Голливуд».
Однако «Железный ангел» на экраны так и не вышел.
Из опубликованных в последние годы материалов по истории советского кино военного времёни следует, что довольно-таки внушительное количество фильмов, снимавшихся во второй половине 1941начале 1942-го, до широкого экрана не дошли, оказавшись на полке. Казалось бы, в ситуации, когда кинематографисты оказались вынуждены работать в условиях экстремальных – ведь студии пришлось разворачивать, по сути, на голом месте, так что к любому результату следовало бы отнестись терпимее. Этого не произошло. Возможно, пропагандистский потенциал той или иной кинокартины, объявленной несуществующей, казался недостаточным. Не секрет, что при Сталине судьба каждого фильма зависела исключительно от субъективного мнения вождя; но все ли картины первых военных месяцев доходили из Алма-Аты и Сталинабада до столицы?
В одной из своих статей, посвящённой жизни Борисоглебска в годы войны, я упомянул о некоей столичной киногруппе, приехавшей в последние месяцы 1941-го в город для съёмок в авиационной школе имени Валерия Чкалова. В её составе оказался молодой актёр Всеволод Санаев – этот факт известен из воспоминаний его дочери, Заслуженной артистки РСФСР Елены Санаевой. «Для съёмок фронтового киносборника отец на несколько дней уехал в Борисоглебск, но вернуться оттуда уже не смог – Москва, ставшая прифронтовым городом, была закрыта», – рассказывала она в одном из интервью. Вполне уместно предположить, что той картиной был «Железный ангел»: вряд ли в Борисоглебске почти одновременно снимались два фильма.
Хотя не стоит забывать и о том, что имя Всеволода Санаева, вынужденного тогда остаться в Борисоглебске ещё на несколько месяцев и войти в состав выступавшей в госпиталях и на вокзале концертной бригады, отсутствует в известных нам на сегодня источниках информации о фильме.
Народный артист СССР Борис Бабочкин. Фото с сайта kinodir.ru.
Источник: газета «Коммуна», №4 (26648) | Вторник, 17 января 2017 года

РИА "Воронеж", 15.05.2017 г.
В Воронежской области открыли 7-метровый памятник князьям Борису и Глебу
Бронзовый монумент появился на Старособорной площади Борисоглебска.
Памятник русским князьям Борису и Глебу открыли на Старособорной площади в Борисоглебске на Дне города в понедельник, 15 мая. В торжественной церемонии принял участие губернатор Воронежской области Алексей Гордеев.
Памятник вместе с постаментом — 7 м в высоту. На монумент ушло 2,5 т бронзы. Автором проекта памятника стал московский скульптор Сергей Полегаев.
— Для меня большая честь, что мне удалось прикоснуться к такому важному событию в истории города, да и истории страны, поскольку памятник Борису и Глебу является вторым в стране монументальным памятником первым русским святым. Я благодарю тех, кто голосовал за этот проект, и всех, кто был против. Это говорит о том, что в городе не было равнодушных, — отметил на открытии автор проекта.
Скульптор долго выбирал завод для отливки. Работу доверили мастерам из Екатеринбурга.
— Памятник отливается по частям, и основной профессионализм литейщиков заключается в том, чтобы в готовом виде работа представляла собой монолитное произведение. За эту работу нам не стыдно. Надеюсь, что и через 100 лет наши внуки и правнуки скажут: «Как качественно делали мастера», — сказал директор литейной мастерской Иван Дубровин.
Возведение памятника и реконструкция Старособорной площади, с который началась история Борисоглебска, обошлись в 20 млн рублей. На площади разместили современный парковый комплекс, разработанный молодым дизайнером Евгением Степыгиным.
Глава региона пообещал, что работы по благоустройству исторических мест Борисоглебска продолжатся.
— Борисоглебск имеет самобытную историю и заслуживает любви и уважения. Я уверен, что в этот парк будут приходить и борисоглебцы, и гости города. Нам необходимо продолжить этот путь комплексного благоустройства Борисоглебска. Об этом мы уже поговорили с вашим главой администрации Андреем Пищугиным. И мы обещаем, что будем это делать, — отметил Алексей Горде

и др сооружения
Грязе-Царицынской ж. д.:
Мастерские.. 102
Вагонный сарай, полустанция и жилой дом..103
Альбом чертежей сооружений Российских железных дорог. 1872

Вложение 2940343

Фотография инструкторов и курсантов Борисоглебского авиаучилища им. В.П. Чкалова (фотография из семейного альбома Никитиной Елены Эдуардовны, внучки выпускника 1939 года Наследухова Алексея Гавриловича). На фотографии: Алексей Наследухов в верхнем ряду, третий справа, с двумя сержантскими треугольниками в петлицах. Согласно его выпускной аттестации, он был старшиной группы. Александр Куманичкин в верхнем ряду, крайний слева. Инструктор группы старший лейтенант Иван Петрович Карпов в нижнем ряду за столом. Остальные неизвестны. Борисоглебск, 1939 год.
Алексей Наследухов с октября 1941 г. воевал в 605-м истребительном авиационном полку 60-й смешанной авиационной дивизии на должности командира звена и заместителя командира эскадрильи. Пилотировал самолет И-5. Уничтожил много живой силы и техники противника. Принимал участие в боевых действиях под Москвой. При выполнении очередного задания по штурмовке сил противника был сбит над вражеской территорией и попал в плен. Спустя два дня бежал из плена и вернулся в полк. В октябре 1942 г. переведен в 427-й ИАП 292-й штурмовой авиационной дивизии. Сражался на Калининском фронте. Пилотировал самолет Як-1. За период ноябрь–декабрь 1942 г. лично сбил 4 вражеских самолета (2 Ю-88, 1 Хе-111 и 1 Ме-109). 6 января 1943 г. при выполнении боевого задания «на разведку» сбит самолетом Ме-109. Был тяжело ранен, покинул самолёт на парашюте, но в тот же день скончался от ран в 267-м отдельном медико-санитарном батальоне 249-й стрелковой дивизии 8-го Эстонского стрелкового корпуса. Похоронен в братской могиле в деревне Личково к югу от г. Великие Луки. В 2010 г. фрагменты самолета А. Г. Наследухова (Як-1 №2495) были подняты из болота у берегов Задёжинского озера (Великолукский район Псковской области) поисковой группой под руководством М. Н. Романова Всероссийской общественной организации «Боевое братство».