[Анастасия Варго]

Еще несколько лет назад моя дочь боялась - хотя и с тайным восторгом - «серого волчка» и «буку». Теперь Дарье десять. Про «серого волчка» поет котенку, в деда Мороза не верит, к домовому и лешим только начала присматриваться... Дверь чужим не открывает, с неизвестными на улице не разговаривает, в лифт с незнакомым не сядет... Впрочем, это не страх, а элементарные правила безопасности ребенка. Десять лет - отчаянный возраст. В это время дети ничего не боятся.
Моя дочь боится лишь одного — «комиссии». А еще больше «комиссии» боюсь я. И неудивительно. «Они ничего не сделают», «как придут, так и уйдут», «не бери в голову» - худо-бедно мне почти что удалось успокоить ребенка, но меня-то кто успокоит? Страх топчется на сердце, и я хорошо понимаю: с любителем «мягких бочков», «сереньким волчком» можно договориться, «бука» сама сбежит от крапивы и чая с медом, но с «комиссией»... Как в известном анекдоте, они ходят тройками - три дамы, иногда с охраной - милиционером, совсем мальчиком, на лице которого можно заметить вполне человеческие растерянность и неловкость. А вот в самой комиссии ничего человеческого нет, только похвальная уверенность в собственной непогрешимости. Возможно, я пристрастна. Но они уже изрядно достали за последние два года...
Едва попав в мой дом, одна устремляется на кухню - ее «дело» - содержимое холодильника, вторая - в комнату, оценивать кровати, шкаф, полки, письменный стол, третья занимает меня «светской беседой»: «дочка не болеет?», «а как она учится?», «а вы с ней справляетесь?», «а вы сами не болеете?», «может, вам нужна помощь?» и т.д. Потом заглянут в санузел, досмотрят книги, Дашкины тетрадки... Через двадцать минут, одарив меня улыбками и очередными ЦУ, они наконец исчезнут, пообещав вернуться. Обещанное будет исполнено... Особую активность они проявляют осенью и весной. Никакие ордера не нужны, легитимности придает «святость дела», они представляют «Комитет по правам несовершеннолетних», «Комитет по делам опеки», защиту чего-то там, патронажную систему, «Детский реабилитационный центр»... Известная контора позавидует их правам и возможностям.
Два года назад, в самом начале кошмара, первое явление «милых теть» показалось мне нелепым розыгрышем, какой-то ошибкой... Даже когда они устроили опрос соседей на предмет благонадежности (?) и социального поведения (!) моей персоны, мне было смешно... Было смешно, когда они пришли в школу опрашивать классного руководителя... в поликлинику... Придраться было не к чему (а то, к чему было, вроде моих некоторых творческих и околополитических интересов, - того они не знали), и я была уверена - быстро отстанут. Но потом всё повторилось во второй раз, в третий... В третий раз они поймали меня в разгар: а) ремонта: б) моей простуды... Коротко говоря, «на меня поехал танк». Составили протокол, где помимо прочего было сказано: «Сдвинутый шкаф, покрашенные стены и книги, выложенные на письменный стол (что является нарушением рабочего места ребенка) мать объяснила ремонтом, расправленную постель — своей простудой...» и тд Копию протокола мне, кстати, не выдали, зато вручили «повестку с требованием явиться на заседание» по моему вопросу и радостно пообещали направить запрос в школу, результат которого (то бишь характеристику на Дашку) также рассмотрят на заседании. А пока (до заседания) мне предложили сдать (!) ребенка в некий «реабилитационный (!) центр», аргументируя тем, что «у вас же ремонт»... Я, естественно, отказалась, спросили Дашку («там так хорошо») — Дашка отказалась. «Ну что же, — вздохнула "комиссия" — примем решение на заседании». Простуда покинула меня, как только за ними захлопнулась дверь.
Теперь я понимаю, как мне (а еще больше Дашке) повезло... Спасибо моим соседям, не сказавшим про меня и единого дурного слова. (А ведь наше общение не выходило за рамки «день добрый!»). Спасибо классному руководителю дочери Валентине Михайловне Долговой. Как ни пытали ее подтвердить мою «материнскую несостоятельность», не согласилась. Характеристику из школы мне показали только в школе, на заседании мне пришлось требовать, чтоб ее приобщили к протоколу. Характеристика была так хороша, что мне было даже неудобно (не такие уж мы с Дашкой и образцовые), а уж как было «неудобно» «комиссии»... Они на полном серьезе пытались доказать, что ни отличные оценки, ни занятия моей дочери танцами в художественной школе, ни мои доверительные отношения с ней, с ее друзьями, ни мое ответственное посещение всех школьных мероприятий, ни ее психическое и физическое здоровье, ни наличие у дочери всего необходимого для жизни, ни наличие у меня регулярного дохода (всё вышеперечисленное было подтверждено соответствующими справками и характеристиками), ни наша взаимная любовь, наконец, ничего не значат по сравнению с тем, что я осмелилась совместить простуду с ремонтом, при живом ребенке-то (!), плюс у ребенка нет отца, а следовательно, случись что со мной, ребенок пропадет и вообще, вдруг я дальше не справлюсь... Мне так и сказали: «Это пока всё хорошо, а дальше… вам дальше жить, вы человек творческий (!), может быть, девочке будет лучше...» Я ответила: «Нет, не лучше» Тогда предложили согласиться на «патронаж». Поясню: это регулярный надзор, как в тюрьме, за твоей жизнью и за жизнью твоего ребенка. «Вам будут помогать и материально и морально... А то ведь, если не хотите сотрудничать с нами, дело может дойти и до лишения родительских прав». «Патронаж» мне предложила и социальный работник из школы, приличный человек, но вынужденный сотрудничать с «комиссией».
Интересно, что «реабилитационный» центр интересуют именно физически здоровые дети, с хорошими отметками, нормальным развитием. В отличие от «комиссии» они вежливы, постоянно предлагают материальную помощь в виде вещей, игрушек, лагерей, хотят взять ребенка «на время», если вы вдруг заболели, заняты, вынуждены отъехать и т.д.
Удалось отбиться и от тех, и от других, и от третьих. Еще раз помогла Валентина Михайловна Долгова. Учитель от Бога, более 40 лет учительского стажа в начальных классах и никогда никаких «поборов» с родителей — старая советская школа!
И вот две недели назад в ответ на мой дежурный вопрос: «Когда же вы наконец оставите нас в покое?» - меня неожиданно порадовали: «Ну ладно, мы видим, вы справляетесь, наверное, будем снимать вас с учета». Не знаю, сняли или нет...
Понадобилось два года, чтоб «комиссия» признала-таки мою «способность быть матерью своего ребенка», два года страха перед нежданным звонком. А вдруг дочь получит дурацкую двойку или «пошалит», чем даст «комиссии» повод начать всё заново?
На все мои попытки выяснить, с чего решили именно к нам пристать, был дан ответ, что откуда-то поступил «сигнал». Жаль, не узнали от кого. Взамен предложили также «сигналить», если что. Но, видать, на моем лице отобразилось нечто такое, что им даже пришлось оправдываться — мол, работа такая. Зато удалось услышать честное признание: «Увы, нас мало, и пока нет возможности так следить за каждым ребенком, а вообще, мы должны всех отслеживать».
Полагаю, пока, к счастью, не так уж и много желающих. Слишком большая степень небрезгливости требуется. Но заказ сверху дан, оплачен щедро, и, полагаю, должное число исполнителей (возможно, не ведающих, что творят) скоро найдется. И дело тут даже не в том, запустят ЮЮ или не запустят. Дело в том, что есть заказ уничтожить как можно больше самых способных, самых лучших наших детей, изменив их природу и сознание, переформатировав их, превратив их в янычар системы. Широкие возможности для наказания неблагонадежных, не правда ли? Эту «буку» не интересуют действительно неблагополучные, больные дети, дети-наркоманы или беспризорники, с ними ведь и справиться тяжелей, и вообще, сами загнутся. «Бука» приходит с медовыми речами: «У вас такой хороший ребеночек! Отдайте его нам. Ведь мы просто хотим, чтобы с ним и дальше всё было в порядке». Что это значит? А это значит, что, как предсказывает футуролог Элфин Тоффлер в своей книге «Шок будущего»: «По мере того, как современная система рушится, а супериндустриальная революция накатывает на нас; по мере того, как количество юных преступников возрастает, как сотни тысяч мальчишек сбегают из дома и студенты неистовствуют в университетах во всех технообществах, мы можем ожидать громогласных требований прекращения родительского дилетантизма... Существуют гораздо лучшие способы справиться с проблемами молодежи, но профессиональные родители являются самым надежным из предложенных, хотя бы только потому, что это вполне соответствует стремлению общества к узкой специализации. Кроме того, есть сильная скрытая потребность в таком социальном нововведении. Даже сейчас миллионам родителей предоставляется благоприятная возможность успешно отказаться от своих родительских обязанностей — и не обязательно из безответственности или от недостатка любви. Нервные, озабоченные, сталкивающиеся с рядом проблем, они осознают, что не отвечают требованиям поставленных перед ними задач. Наличие и изобилие специально подготовленных профессиональных родителей не только позволило бы многим сегодняшним биологическим родителям охотно передать им своих детей, но и рассматривать это как проявление любви, а не наоборот».
Следует отметить еще одну важную вещь. Легкое, но заметное желание «комиссии» если и не поссорить, а расстроить наши с Дашкой отношения. Это выразилось и в попытках подкупить моего ребенка одеждой, игрушками, приглашениями прийти посмотреть, как хорошо живут дети в «реабилитационном центре». С нами — не вышло. Но я с ужасом думаю, что они натворят в других семьях. В доме бывает всякое, отношения между детьми и родителями, как и любые отношения, живые, и попади комиссия на семейный разлад... А тогда за вами придет ЮЮ — эффективный инструмент изъятия ребенка, «комиссии» нового поколения. Социальный аборт.
Если с матерью коса нашла на камень — и справляется, и не устала... тогда остается одно — заставить ребенка пожаловаться, что «дома плохо»... Для этого и создается ЮЮ, включая суды, где дети смогут подавать на родителей.
Зачем давать детям такие права? Прямо сейчас спросила дочку: нужны ли ей такие права? Говорит: «Такие права не нужны, потому что бывают всякие эмоции, а все люди разные... и вдруг ребенок не сдержится, а после передумает, а уже поздно? Зачем?» ЗАЧЕМ?! На мой взгляд, ответ один: «А чтобы легче было съесть тебя, лапушка...»
Вот и выходит, что мы с Дашкой комиссию вроде одолели, а вот одолеем ли ювенальную юстицию — еще большой вопрос. Что за проверка любви на прочность?

Татьяна Василенко.



Несколько практических советов для родителей, чувствующих «начало охоты-опеки», от человека, наученного горьким опытом:
Ни при каких условиях не отдавайте ребенка, даже на час, «буке», как бы она себя ни именовала («реабилитационный центр...», «центр отдыха при комитете...» и т.д.).
Не берите путевки в лагеря, на экскурсии и т.п., если их организует «бука».
Ребенок должен знать, что вы любите его и он вам нужен. Он должен уметь заявить об этом, как и о своей любви к вам, кто бы его ни спросил.
Ничего не подписывайте, если у вас есть хоть малейшее сомнение в том, что это абсолютно безопасно для вас и вашего ребенка. Не давайте разрешения на фото- и видеосъемки ни вашей квартиры, ни вас, ни ребенка.
Установите личные доверительные отношения с сотрудниками школы, детского сада, поликлиники и т.д.
Если дома ремонт, беспорядок, застолье, пьяный родственник, в холодильнике «шаром покати» — «буку» под любым предлогом туда не пускайте, объяснить всё равно ничего не удастся.
Предупредите учителей или воспитателей, чтобы не отдавали вашего ребенка никакому соцработнику без вашего разрешения.
Вежливо отказывайтесь принимать «подарки» и «помощь» от «буки». Безотказно срабатывает аргумент: «Так много действительно нуждающихся, лучше отдать им, а у нас всё есть». Если «помощь» до вас-таки дошла (передали через соседей и т.п.), ее лучше вернуть. Помните: согласие получать материальную помощь подразумевает согласие быть опекаемым, а также равнозначно признанию родителей несостоятельными.
Хорошие люди есть везде, даже в «комитетах», постарайтесь наладить с ними контакт.Только будьте бдительны!
Будьте аккуратны в беседах с комиссией, никогда не жалуйтесь, что устали, что не хватает денег, что больны, что в семье кто-то пьет, что ребенок не слушается, что государство вам не помогает (а то «поможет»!). Всё ваши жалобы будут приняты как доказательство вашей несостоятельности.
Если в придирках к вам есть что-то адекватное, и вам это нетрудно исправить (например, поставить в рабочий уголок ребенка соответствующего типа настольную лампу) исправьте, проявите добрую волю.
Не позволяйте себя запугать! Вежливо дайте понять, что не остановитесь ни перед чем, чтоб защитить своего ребенка от «буки».
Будьте вежливы, не нарывайтесь. В противном случае это будет зачтено против вас.
В самом крайнем случае, если чувствуете, что «опека» начинает душить, — хватайте ребенка и бегите. Не бойтесь поменять место жительства.
Аккуратно объясните ситуацию ребенку, справляйтесь с ней вместе.

Берегите ваших детей!