[vik 01]

В продолжение поста № 5.

Воронежский курьер, 17 января 2014. №4
Текст: Елена Рузанова
Фото: Евгения Емельянова

Под Воронежем найдено массовое воинское захоронение времен Великой Отечественной войны


В захоронении, предполагается, от 6 до 12 тыс. погибших бойцов Красной Армии. Для сравнения, в братской могиле № 1 на Чижовском плацдарме покоятся более 15 тыс. советских воинов, в братской могиле № 2 у Памятника Славы - почти 11 тысяч


Мы едем в село Чертовицы Рамонского района - мимо улицы Шишкова, где строят жилой комплекс.

- Тут в войну была страшная бойня, - руководитель поискового объединения «Дон» Михаил Сегодин мрачно смотрит на бетонные коробки новостройки. - Строители находят останки и с землей вывозят в карьеры. Костей - море. В законе «Об увековечивании памяти погибших при защите Отечества» прописано, что проекты планировки и застройки разрабатываются с учетом сохранности воинских захоронений. Здесь только копни - наткнешься на кости: за один день прошлого года мы подняли 80 останков, 22 июня перезахоронили их в братской могиле Памятника Славы. Вся зона до «Олимпика» будет застраиваться, - а по этой линии шел основной удар по Воронежу. Вот работали на Шишкова, 72, - и это единственный пример, когда перед стройкой нас попросили зачистить площадку - мы на полметра снимали землю, и подняли останки 289 бойцов и более 1,5 тыс. боеприпасов. Строители упорно делают вид, что на их участке боев не было.

Черное на белом

Через дорогу от санатория имени Дзержинского - дубрава. Всего-то метров 700 в длину и 400 в ширину. Сворачиваем у дома № 4 на Школьной улице - и попадаем в дубовый лес. Один ствол, в полтора обхвата, повален у обочины. «Неподалеку есть памятник с перечнем воинских частей, тут сражавшихся», - кивает Сегодин куда-то за домики. Наша машина чиркает днищем по снежным сугробам. «Застрянем и погибнем», - глупо шучу я. «Не хотелось бы», - отвечает Михаил. И тем бойцам, кто седьмой десяток лет прорастает в леске молоденькими дубками, в 1942 году тоже - не хотелось.

Дубовый лес стоит тяжело, словно отлит в чугуне. Ни шороха, ни звука. Первый мороз уже тронул изумрудные иглы травы. На черных ветках - красно-белые ленты, своеобразные маркеры: именно здесь щуп поисковиков вошел в упругую землю, но на глубине двух метров она стала мягче. Шагнешь - под каблуком треснет хворост, над головой испуганно вскрикнет какая-то пичужка, и невольно замрешь от мысли, что стоишь на братской могиле.

30 лет назад

Екатерина Филина с краю леса машет рукой Сегодину. «Михал Михалыч, по этой линии, вдоль дороги, тоже есть ямы, - кричит она, в волнении запахивая теплый платок и протягивая нам листок с записями. - Тут в войну стоял медсанбат № 247, а дивизия - 107-я стрелковая, она в 1942 году сражалась за Воронеж. В 1986 году из Латвии, из города Юрмала, приехала военврач того медсанбата, Надежда Викторовна Дроздова. Она сказала директору дома отдыха Жигалину, что хочет показать место массового захоронения. Я работала в доме отдыха озеленителем, клумбы оформляла, вот меня директор и направил с ней. Надежда Викторовна вывела меня сюда - тут, говорила, копали траншеи, машинами и телегами привозили погибших бойцов и из-под Воронежа, и с места боев за Доном. Раненых доставляли в медсанбат, а кто умирал - хоронили в отдельных ямах. Дроздова-то ямы не считала, только сказала, что в них около 6 тыс. погибших, а то и больше. Просила, чтобы не перезахоранивали погибших, а только поставили обелиск».

Почти 28 лет Екатерина Васильевна не то чтобы молчала о месте массового захоронения, но...

- Ходила в военкомат, но мне дежурный ответил, мол, не их дело, - вспоминает 83-летняя женщина. - Была давно у председателя сельсовета, да у них денег не было. Но особо я не рассказывала еще и потому, что как найдут братскую могилу - так и стараются перезахоронить. Когда в Чертовицах нашли останки 96 бойцов, а потом перезахоранивали, я подошла к одному офицеру. И говорю ему, так, набросом, что одна местная жительница знает про массовое захоронение - как быть? Он бойко ответил: надо перезахоранивать, покажите нам ту женщину. Я испугалась и не призналась.

А недавно Екатерина Васильевна услышала, что вроде бы президент Путин сказал, что выделяют средства на память погибших. «Дай, думаю, пока жива, постараюсь, чтобы поставили обелиск - дойду хоть до самого Путина, - говорит она. - Позвонила в октябре в газету «Голос Рамони», меня послали в рамонское отделение ГО и ЧС, оттуда приехали ребята. Я спросила, есть ли у них аппаратура для поиска. Гляжу, нет аппаратуры, толку мало. С внучкой нашли в Интернете телефон Михаила Сегодина».

Сегодин обещал помочь, но чуть позже - он уезжал в Венгрию на поисковые работы. Тогда Филина нашла местное отделение партии «Единая Россия», а уж они вышли на главу Айдаровского сельского поселения Николая Фролова. Тогда-то Фролов и пригласил поисковиков «Дона» провести разведку на месте.

Кто ищет - найдет

- Лет 10 назад я наткнулся на сведения, что с окраин Воронежа, от парка «Динамо», ипподрома, Подгорного, Фигурной рощи, района нынешних улиц Хользунова, Шишкова, где шли боевые действия, вывозили трупы бойцов, - говорит Сегодин. - Ожесточенные бои шли от парка Динамо до семилукской переправы, а тут был ближайший тыл. Возили погибших на окраину Чертовиц - «280 метров юго-восточнее опушки леса». Меня в списках потрясли чудовищные цифры: вывезено около 12 тыс. погибших воинов, в том числе два Героя Советского Союза и один командир дивизии. Мы тогда же в Чертовицы съездили, но лес немаленький, вернулись ни с чем. И вот осенью на меня вышла Екатерина Филина. Я сразу вспомнил про списки десятилетней давности. В декабре наши поисковики выехали на место, полторы недели работали, но долго ничего не находили. И вдруг - щуп показал яму! Сколько их - не знаем, но очень много. Одна размером с комнату. Есть и ямы, где на несколько метров вглубь - кости, кости, кости. Ямы не вскрывали, только чуть раскопали одну - убедились: да, кости.

Что делать дальше? Перезахоронение трудно представить: в один гроб обычно кладут останки 10 воинов. Получается, на сто надо 10 гробов, на тысячу - уже 100, на пять тысяч - 500. Сложно и вообразить размер ямы, чтобы все вместила. Второй вариант - поставить памятный знак, сделать мемориальную зону, что вполне по силам местной власти. Потому что выявленные воинские захоронения до решения вопроса о принятии их на государственный учет подлежат охране.

У поисковиков «Дона» это не первый опыт работы со столь масштабным захоронением. В Хреновом Бобровского района по межправительственному соглашению, так называемой венгерской программе, в 1998 - 2000 году они подняли около 14 тыс. останков.

- И там осталось еще тысяч сорок, - уточняет Сегодин. - Есть и станция Таловая, где работа сложная, требующая очень большого финансирования. По нашей информации, немецкие диверсанты в войну пустили под откос эшелон, погибли 1800 военнослужащих, из них свыше 100 человек - высшего командного состава. Площади громадные, нужно привлечь много людей, спецтехнику, провести большую работу с архивом. Плюс там захоронения прятали, а это усложняет поиск и подъем останков.

К 70-летию Победы

- Сейчас поисковики все обследуют, мы поймем, сколько захороненных, ребята из «Дона» поработают в архивах, - сказал нам Николай Фролов, глава Айдаровского сельского поселения.- На работу поисковиков нужно полмиллиона, часть мы найдем, многие наши депутаты обещали помочь. Потом соберемся в местной школе - общественность села, администрация района, депутаты, - будем решать, как быть. Или обелиск поставим. Или памятную доску. Или сквер сделаем.

А Екатерина Васильевна надеется, что успеют к 70-летию Победы: «Мне тогда будет 85, дожить бы».