[Heretic]

Сразу предупреждаю – женщинам, детям и людям со слабым желудком читать не рекомендуется.

Поздней осенью 1996 года я заступил в караул на пост № 2. Бдительно охранять и стойко оборонять мне доверили три небольших склада, огороженных двумя рядами колючки, между которыми я бродил по часовой стрелке, в шинели и дождевике, прячась от мерзко моросящего осеннего дождика.

В эту ночь я охранял пост особенно бдительно, опасаясь не чеченских террористов (первая чеченская), а дежурного по части подполковника Моисеенко.

Подполковник Моисеенко ростом был почти с меня и обладал атлетической фигурой килограмм на сто двадцать. Блондин, с лицом вырубленным из скалы, он олицетворял собой мечты и идеалы фашистских евгеников.

Похожий на викинга из американских фильмов, с крайне суровым видом, по рассказам сослуживцев в последний раз улыбавшийся по случаю присвоения очередного воинского звания, дядька мог бы сделать карьеру в Голливуде, играя роли злодеев с вполне правдоподобной финальной бойней в конце.

Моисеенко обладал редкой особенностью. При его появлении у рядового Шереметьева не склонного к нарушениям воинской дисциплины и поощренного благодарственным письмом родителям сразу начинались неприятности, которые распространялись и на сослуживцев. Подъемы караула в ружье, спонтанные военно-спортивные праздники, наведение порядка в расположении с «пеной» (штык-ножом крошится хозяйственное мыло. Потом заливается ведром горячей воды. Потом переливается несколько раз из ведра в ведро. Потом разливается по полу и образовавшаяся пена по щиколотку покрывает казарменное помещение. Вычерпывание этой пены может скрасить вечерний досуг 4-5 военнослужащих срочной службы).
По сравнению с такими дисциплинарными наказаниями дикий мат и угрозы пристрелить на месте со стороны непосредственного командования казались стрекотом цикад на фоне южной ночи.

Кстати, впоследствии Моисеенко получил полковника и стал командиром части. Мой дядя тоже получил полкана, должность в Минобороне и стал курировать мою бывшую в/ч. Злодейское обаяние Моисеенко его абсолютно не затронуло и он называл его просто «хитрым хохлом».

Но, как говорится, дорога ложка к обеду, в тот момент дядя служил вдали от Москвы, а подполковник внушал мне мистический ужас и я считал его неудачной помесью кары Божией и прирожденного педераста.

Неожиданно раздались подозрительные звуки. Мгновенно насторожившись, я понял, что эти звуки исходят из моего желудка. Такое булькание, шорох и легкое постукивание можно услышать только осенью, когда заливается отопительная система.

Я вспомнил, что смена у меня сегодня самая неудачная. Ужин в караулку привезли ровно тогда, когда я лег спать. Потом я ушел на пост, а когда вернулся и поставил автомат в пирамиду, на столе сиротливо стояли тарелка с двойным питанием и полкружки жидкого компота. Уже четыре часа. Поэтому «батарейки» масла приобрели благородный бронзовый налёт. Но пришлось их намазать на хлеб и съесть с крепко прилипшей к тарелке овсянкой, политой килькой в томатном соусе.

Когда я представил свой бизнесс-ланч, желудок содрогнулся. Мне показалось, что кто-то воткнул мне в живот рыболовный бур и теперь медленно, но верно наматывает на него мои кишки. Все это сопровождалось клекотом, бурчанием и целой какофонией неприличных звуков.

Я обдумал сложившуюся ситуацию. До смены осталось полчаса. Пить, курить, отправлять естественные надобности на посту не разрешалось (Под последний пункт подвели срочника, который прислонив к стене автомат дрочил на найденную на помойке военного городка упаковку из под колготок).

На пост меня выводил сержант-контрактник Микрон. Кличку он свою получил за маленький рост и кукольное лилипучье лицо. Когда он сменял меня на глазах проверяющего, я старался идти с ним в ногу и мелко перебирал сапогами походкой японской гейши. При этом я наклонялся и внимательно смотрел, как мелькают его ножки в трогательных туфельках 36 размера. Со стороны это напоминал Тома, подкрадывающегося к Джерри.

Но Микрон выводил смену на другой пост. Его сменил старшина Цибрик, тоже контрактник. Внешне он очень напоминал Тони Пуля в Зубах. Говорили, что он связан с криминальным элементом и смертельно травмировал какую-то девку из ближайшей деревни, членом величиной с кукурузный початок.

Один раз я наблюдал, как Цибрик играл с дембелем в бильярд. В ходе этой игры дембель в течении получаса бегал ловить шары из дырявых луз.

Старшина сыграл подряд девять партий, загоняя шары чудовищной силы ударами. В русский. Сделанным в столярной мастерской кием, который больше походил на ручку для тяпки. Пятнадцатилетними шарами, поверхность которых напоминала стены дома Павлова. Он бы сыграл бы и в десятый раз, но один шар раскололся надвое.

Нервировать его не хотелось. Да и вызывать его было бессмысленно. Пока он разбудит сменщика, тот получит автомат и противогаз и закутается в шинель, мои камуфлированные штанишки окажутся безнадежно испорченными.

Меня прошиб холодный пот. Я нервно переминался с ноги на ногу.

Можно было бы спуститься в один из двух окопов и нагадить. Но кто-нибудь может дать вводную: «противниксосторонылеса» и придется туда же прыгать с автоматом на изготовку, «рядовойшереметьевоборонузанял». К тому же, разводящий был в курсе маленьких футбольных хитростей и при сдаче поста проверял укромные места фонариком.

Осталось всего пятнадцать минут. Я нервно переминался с ноги на ногу.

Послышался скрежет открываемой калитки. Я с надеждой глянул на часы, но понял: для смены слишком рано – проверяющий.

Желудок скрутило девятым валом. Стало ясно, что… отступать некуда. Мозг работал на бешенных оборотах, время остановилось, почти как в «Матрице».

Я оглянулся вокруг и заметил столб, на котором держалась колючка. Его недавно установили, и подсыпая брянский нечернозем трамбовали землю для большей прочности. Столб был недоделан, он торчал из небольшой ямки а рядом был маленький холмик спасительно рыхлой земли.

Я кинулся туда, на ходу бросая автомат, отцепляя ремень с магазинами, срывая дождевик и шинель. Вскочив на холмик мгновенно сделал дело, подтерся письмом любимой девушки, не поворачиваясь, по-кошачьи присыпал ямку землей. Нацепил шинель, дождевик и ремень (времени застегнуть штаны не было и они поддерживались сквозь одежду локтем правой руки, держащей на изготовку автомат), увидел мелькнувший впереди фонарик решительно и громко крикнул: «СТОЙ, КТО ИДЕТ!».

Было видно, как две фигуры резко остановились, словно на рекламе покрышек – корпуса дернулись было вперед, но ноги впились в землю.

«Разводящийспроверяющим» - послышался голос Цибрика.
«РАЗВОДЯЩИЙ КО МНЕ, ОСТАЛЬНЫЕ НА МЕСТЕ» - хорошо поставленным громким голосом произнес я.
Сонный Цибрик подошел поближе.
- СТОЯТЬ! ОСВЕТИТЬ ЛИЦО!
«ТОВАРИЩСТАРШИНАЗАВРЕМЯНЕСЕНИЯСЛУЖБЫБЕЗЗАМЕЧАНИЙ» - продолжал громыхать я.
- ПРОДОЛЖИТЬ ДВИЖЕНИЕ! – эта команда была одиноко стоящему поодаль Моисеенко.

Моисеенко подошел и сурово посмотрел на меня.
Воплощение Воина С Большой Буквы вернуло ему взгляд. Раздутые ноздри, сурово поджатые губы, автомат на ремне. По мне плакали кремлевский полк и Молчаливая рота. С меня можно было снимать рекламу профессиональной армии.

Подполковник, привыкший к маленьким полуграмотным деревенским хлопчикам, кавказцам, наркоманам, различным видам шпаны в погонах, которые могли напиться до невменяемого состояния за 15 минут, уснуть на посту, гутарили с разнообразными акцентами и которых он давно стал считать бандой грязных животных без тени совести, отвел взгляд первым.

Мы втроем продолжили движение. Фонарик Цибрика бросал свет в разные стороны.

- Стоять! – неожиданно заорал Моисеенко и ткнул пальцем, - Что это?

Цибрик посветил в указанном направлении.
Сердце мое приросло к пищеводу. Я едва не упал в обморок.
В лучах фонарика возник тот самый столб. Было ясно видно, как дерьмо стекало по нему с самого его верха до низа. И не только по нему, но и по окрестной колючей проволоке. Дерьмо испускало пар, как инопланетная слизь из «Секретных материалов». На третьем ряду колючки снизу белело поруганное письмо. Я не набрал ни одного очка из двух.

Вся композиция напоминала сатанинскую пародию на новогоднюю елку.

Эпилог.
Меня разоружили, сняли с поста и отправили на гауптвахту. Речь уже не шла о банальном обосравшемся часовом. Хотели отправить на психиатрическую экспертизу, но вмешался дядя. Я лег в госпиталь и лежал там до дембеля.
Холмик, с которого я стартовал, частично был высыпан в пустую ямку под столбом, частично затоптан яростно скачущим Моисеенко. И любому командиру было ясно, что обосрать двухметровый столб никакому военнослужащему, кроме самки жирафа, невозможно. И факторы разбега, высокого роста и двойного питания в расчет не принимались.
По роте ползли дикие слухи, рожденные скукой и недостатком информации.
Кто-то рассказывал, что видел меня в лунном свете, когда я поддев фалды шинели сидел верхом на столбе (диаметр – 15 см), в позе Золотого петушка из одноименной сказки Пушкина. Другие же, напротив, лично наблюдали, как я с помощью веточки, находясь в живописном экстазе, размазывал экскременты по столбу, бормоча себе под нос, периодически отходя, и, склонив голову набок, осматривая свое творение в различных ракурсах.
Но истина всегда всплывает, как масло в воде.