[vik 01]

Kommuna.ru - 02.07.2014
Помни, веруй, гордись! Застава принимает бой

Татьяна Малютина, Пётр Чалый
с. Первомайское, Россошанский район
(Окончание. Начало в №26)

«Низко над Минском ходили большие двухмоторные машины. Я видел их, подлетая, но мне и в голову не могло прийти, что это немецкие Ju-88. Они с малых высот и прицельно швыряли бомбы на отдельные здания. Вражеских истребителей в небе не было. Подвергая город в течение дня непрерывной бомбардировке, превратив аэродром в жаровню, «Юнкерсы» под вечер чувствовали себя в полной безопасности.

Я находился выше, прямо над центром города, когда увидел Ju-88 над крышей здания штаба округа. Спикировал, пристроился ему в хвост и стрелял в упор длинными очередями.

Ju-88 не загорелся, но внезапно накренился и упал в районе Оперного театра. Над окраиной я атаковал другого и поджёг его. Он уходил, дымя, но, думаю, что не вытянул - как и у первого, у него слишком мал был запас высоты»...

С 20 июня в соответствии с приказом начальника погранвойск Белорусского пограничного округа генерал-лейтенанта И.А. Богданова мы перешли на усиленную охрану границы. Прекратили плановые занятия по боевой и политической подготовке. Ночью на фланги высылали усиленные наряды с ручными пулемётами под командой офицеров или лучших сержантов. Они-то и засекли: немецкие сапёры делали проходы в минных полях.

Двадцать первого июня мы ещё не предполагали, что наступила последняя мирная ночь. В 24 часа я в сопровождении красноармейца Петра Позднякова пошёл на правый фланг нашего участка, чтобы проверить, как бдительно несут службу наряды. Все докладывали о доносящихся с противоположной стороны приглушённом рокоте моторов, обрывках команд и подобных подозрительных звуках.

Когда во второй половине ночи возвратился на заставу, политрук Николай Венедиктович Пшеничный доложил, что такая же информация поступила и с левого фланга. Я немедленно по телефону доложил об обстановке в штаб нашей первой комендатуры. Дежурный лейтенант Анатолий Семёнов ответил, что сразу поставит в известность коменданта капитана Ф.Р.Самойленко. Он же сказал мне, что схожие доклады поступают и с других застав. Едва успел положить трубку, как через несколько минут вдруг послышались выстрелы на флангах участка заставы. И тут же поступили сообщения о стычках с перешедшими границу группами вражеских лазутчиков. С правого фланга заместитель политрука Иван Левченко доложил, что уничтожены четыре диверсанта, пытавшихся вывести из строя линию сигнальной связи с заставой, а с левого фланга сержант Виктор Иванов сообщил, что убиты три и взяты в плен два немецких солдата, перешедшие границу.

С улицы прозвучал сигнал: вызывал часовой. Дежурный вышел и через несколько секунд вбежал, доложив, что с немецкой стороны слышен какой-то гул. Выскочив на крыльцо, мы услышали по всему горизонту гудение. Словно мощный вал, оно нарастало, заполняя собой весь воздух, и вот уже в посветлевшем сверху небе видим множество чёрных приближающихся и разрастающихся в размерах точек. На большой высоте, тяжело, натужно дыша моторами, в боевом порядке, волнами справа и слева над нами летели самолёты на восток.

В дежурной комнате не переставая гудел зуммер: наряды докладывали о пролёте немецкой авиации. Подошёл, взял трубку и я.

Звонил Левченко:

- Товарищ лейтенант, над нами множество самолетов, летят на восток!

- Вижу, товарищ Левченко, вижу... Вам немедленно сняться с места, занять наблюдательный пункт «Безымянный». При переходе границы превосходящими силами с противником в бой не вступать. Объединяй наряды своего фланга, отходите на заставу!

Доложил коменданту. Он тоже наблюдал летевшие самолеты. На мой вопрос, что всё это означает, долго молчал, потом ответил:

- Видимо, немцы затеяли большую провокацию. А может, это уже война! Надо ко всему быть готовыми. Будьте на связи! - закончил он.

«Что это? Неужели началась война?!» Прозвучала команда дежурного сержанта Николая Кулябина: «Застава, к бою!» Приказав дать всем, кто в наряде, сигнал сбора на заставе, я побежал на наблюдательный пункт. Пограничники организованно и быстро заняли огневые точки, окопы первой линии опорного пункта, подготовленного к круговой обороне. Два станковых пулемёта «Максим» были установлены на флангах, в середине и с тыла – три ручных пулемёта Дегтярева. В промежутках между ними находились автоматчики и стрелки.

Ровно в четыре часа на заставу обрушился шквал артиллерийско-миномётного огня.

Несколько бойцов бросились выпускать из загоревшихся хозяйственных зданий лошадей, собак и голубей. Жёны командиров с детьми спустились в санитарный блиндаж, где заранее развернули лазарет. Огневой налёт продолжался примерно полчаса. В укрытиях мы не понесли ощутимых потерь, хотя появились первые раненые.

Обстрел прекратился. Надо ждать атаки.

Бегу по ходу сообщения на передний край. Вижу: немцы тремя группами до двух рот переправляются через речку. Начали движение к заставе.

Наступающие фашисты шли смело, самоуверенно, во весь рост, можно сказать, парадно. В утренних лучах солнца сверкали их каски; в бинокль отчётливо видны наглые лица и даже знаки различия. Они были убеждены: мы уничтожены их артиллерией. С засученными по локоть рукавами, с автоматами на животах надвигались на нас.

Затаив дыхание, мы смотрели, ждали, пока не стреляли. Триста метров, двести... Уже слышны в их цепи отдельные выкрики, команды.

Пограничники молчат, слились с оружием.

«По противнику огонь!» - подана во весь голос команда, когда до немцев осталось менее двухсот метров. Шквальный пулемётный огонь, прицельные залпы пограничников (боевые учения проводили не зря - каждый хорошо выбрал себе цель) прореживали их ряды и сломили цепь наступающих. Несколько десятков фашистов сразу остались лежать навечно, остальные смешались, припали к земле, суматошно открыли беспорядочную стрельбу.

Гортанные команды офицеров пытались ободрить и поднять солдат, но те поднимались уже неохотно и вновь валились под дружным обстрелом отделений Лисового и Кулябина. За одним из пулемётов на фланге лежал политрук Пшеничный. Он метко бил по врагу короткими очередями. Немцы залегли, начали отползать назад. Правда, несколько вояк всё же добежали почти до окопов, но около брустверов нашли свой конец.

Не выдержали огня и фланговые вражеские группы. Они тоже залегли, а потом, отстреливаясь, стали откатываться.

- Молодцы, ребята! - рукавом вытер Пшеничный обильно вспотевший лоб. - Для начала неплохо им всыпали!

Первая атака врага была отбита. Погибших товарищей аккуратно уложили в углубление траншеи. Хоронить некогда. Передышки не дадут. Удалось лишь связаться по телефону с комендатурой. Доложил: об отражении попытки гитлеровцев овладеть заставой, нанесённому врагу уроне, о своих потерях. Дежурный, в свою очередь, проинформировал меня: все наши заставы ведут бой с атакующим противником, а капитан Самойленко выехал на вторую заставу. И тут внезапно телефонная связь с комендатурой прервалась.

После короткого затишья последовал новый огневой налёт, а затем снова началась атака. На этот раз гитлеровцы пытались охватить нашу оборону с флангов. Но пограничники не дрогнули, хотя нас было почти в десять раз меньше. Метко разил врага расчёт станкового пулемета сержанта Михаила Лисового и красноармейца Петра Тараненко. Когда группа вражеских солдат прорвалась к внешнему кольцу обороны и дело дошло до рукопашной схватки, красноармейцы Сергей Григоренко и Петр Поздняков штыками закололи по два фашиста. Враг опять вынужден был отступить. Но поредели и наши ряды. Из оставшихся в живых бойцов немало было ранено. Однако все, кто мог держать оружие, оставались в строю.

Составив письменное сообщение о потерях в бою и необходимой нам помощи, я поручил красноармейцам Николаю Абрамову и Григорию Капитонову доставить и передать его коменданту участка. На заставу они не вернулись. Как стало мне известно после войны от местных жителей, оба пограничника, наткнувшись на немцев, мужественно погибли в бою.

Отразили мы и следующую атаку, в которой участвовали подброшенные на автомашинах свежие силы врага.

В это время нашему связисту красноармейцу Семёну Лесных удалось восстановить связь с комендатурой. Раненый, он с катушкой телефонного провода под огнём противника добрался к почтовому отделению в деревне, где подсоединился к местной сети. Я обрадовался, услышав в трубке знакомый голос Самойленко. Комендант приказал мне немедленно эвакуировать семьи командиров и тяжелораненых в Ломжу. «Помощь оказать не могу. Другие заставы фашисты атакуют танками. Вы немедленно отходите в местечко Едвабне. Письменное распоряжение высылаю. Нарочного не ждите, выходите из боя!»

Тут с ним связь снова прервалась. Старшина заставы Венедикт Крылов раздобыл у соседей крестьян повозку с двумя лошадьми. Уложили в неё тяжелораненых, усадили жён – мою Катю, Николая Венедиктовича Пшеничного Полину с грудными дочерьми, его же мать Наталью Михайловну. Расставание было тяжёлым.

Женщины, до этого без паники и слёз перевязывавшие раненых, ухаживающие за ними, расплакались. Отправляли мы их в неизвестность. Увидимся ли? Или расстаёмся навсегда? Сопровождать повозку поручили расторопному старшему брату Николая Абрамова, опытному бойцу – Виктору. Я всё же решил – мы остаёмся, без письменного распоряжения коменданта участка отходить не будем. К тому же наблюдатель Серафим Бойко доложил, что немцы готовятся к очередной атаке. Поскольку внешнее кольцо обороны заставы было почти полностью разрушено, скрытно перешли во внутреннюю опояску траншей. И вовремя.

Вражеский огненный смерч накрыл только что покинутые нами укрытия. Мощный, но бесполезный налёт длился недолго.

В этот раз гитлеровцы наступали более осторожно, перебежками, маскируясь и стремясь окружить нас с флангов и тыла.

Встретили немецкую пехоту дружным огнём. Атакующие с фронта фашисты попятились назад. Зато усилился нажим с тыла, где оборону держало отделение старшины Крылова. Пулемёт в его руках строчил не умолкая. Им на помощь я направил группу бойцов. Отбили и эту четвёртую атаку.

Застава продолжала держаться. Но на исходе были патроны. И тут заметили бегущего из тыла к нам пограничника. Сердце сдавило: неужели что случилось с нашими эвакуированными? Нет, это был знакомый лейтенант Майстров - посыльный от коменданта с распоряжением на отход.

Решили идти тремя группами, попеременно прикрывая друг друга. Бойцов прорыва возглавил политрук Пшеничный. Незаметно для противника они оставили позиции и по-пластунски направились тыловой лощиной к высоте, находившейся восточнее заставы, откуда затем им пришлось отвлечь отход остальных групп. За ними ушли лейтенант Майстров, старшина Крылов и ещё несколько тяжелораненых товарищей. Я возглавил оставшихся. В последний раз взглянули на развалины уже ставшей родной заставы – где служили, переживали радости и горести, где оставляли, не похоронив с почестями, друзей по оружию.

Фашисты запоздало заметили наш отход - начали с фронта преследовать, а с флангов окружать нас. Группа Пшеничного не дала замкнуть кольцо окружения. Николай Венедиктович сам лёг за пулемет и разил врага. Тяжелой утратой для нас была его гибель от разрыва шальной вражеской мины. Смертельно ранило вместе с ним Ложкина, Коваленко, Лесных.

Героически погибли задержавшиеся пограничники Подопригора и Костин. До последнего патрона отстреливались они в развалинах от окруживших их фашистов.

Так сражалась застава в первый день войны. Она держалась четырнадцать часов и отбила пять яростных атак врага. Мы только по приказу оставили вверенный участок Государственной границы Советского Союза».

• • • • •

«Нас осталось шестнадцать… Впереди ожидали тяжёлые, суровые испытания, предстояли многие, с большой кровью бои. Но это уже бои не на заставе, не у края родной земли, а в глубине страны.

Сюда мы вернемся через многие сотни трудных дней, через тысячи исхоженных натруженными ногами дорог, исползанных на животах километрах. Придем как победители, как суровые, но справедливые судьи истории».

24 июня 1945 года по Красной площади с боевыми наградами на груди в шеренге пограничников шёл маршевым шагом участник Парада Победы уже капитан Василий Гаврилович Малиёв.

• • • • •

Разрабатывая поход на Советскую Россию, офицеры-штабисты вермахта в плане «Барбаросса» отводили на взятие погранзастав от 20 до 30 минут. Ведь по меркам Большой войны пограничники с винтовками и пулемётами были почти безоружны. Зато отряды полностью укомплектованы, хорошо обучены и, главное, в жесткой структуре Наркомата Внутренних Дел всегда находились в боевой готовности. Потому они и дали фашистам достойный отпор. «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».

Это мнение авторитетного противника – генерала Гюнтера Блюментритта. В должности начальника штаба 4-й немецкой армии он был одним среди тех, кто осуществлял первоначальный стратегический замысел – окружить и уничтожить основные силы советских войск на обширной территории между Белостоком и Минском. Планы «молниеносной войны» им сорвали сначала пограничники, а далее – ожесточённо сопротивлявшиеся части Красной Армии.

Уже восемь часов сдерживали натиск врага пограничники заставы Малиёва. В 12 дня народу «объявили, что началась война!».

По радио выступил заместитель председателя Совнаркома и нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов.

«Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление: Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну… Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы… Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришёл к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Третьего июля 1941 года по радио выступил Председатель Совнаркома СССР Иосиф Виссарионович Сталин.

«Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, - продолжается.

Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилёв, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьезная опасность.

…наше дело правое,.. враг будет разбит,..

мы должны победить.

…Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является, вместе с тем, великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск.

…Все силы народа – на разгром врага! Вперёд, за нашу победу!» Война получила официальное название: Великая Отечественная.

Источник: газета «Воронежская неделя» № 27 (2168), 02.07.2014г.


На фото: Полковник запаса Василий Малиёв. 2000-е годы