Леонид Пантелеев
Леонид Пантелеев широко знаком отечественному читателю, к сожалению, по одной-единственной книге, но зато КАКОЙ!
"Республика ШКИД"!
Думаю, ни книга, ни фильм, снятый по её мотивам (кстати, чрезвычайно разочаровавший автора), никого равнодушным не оставили, но на одной "Республике" автор, к счастью, не застопорился, хотя и одной этой вещи было бы вполне достаточно, чтобы обеспечить себе литературное долголетие, посему всем, кто хочет ознакомиться с творчеством писателя во всей его полноте, величии и трагизме, рекомендую, не мудрствуя лукаво, скачать сразу весь четырёхтомник и читать подряд.
После "Республики" Пантелеев со всем прилежанием выдал пачку отличных рассказов, связанных как с темами ШКИДы и гражданской войны, так и вне этой тематики, некоторые из которых также были экранизированы ("Часы", "Пакет") и автобиографическую повесть "Лёнька Пантелеев" о собственных похождениях по дорогам Гражданской войны и послевоенной России до попадания в ШКИДу.
Далее хронологически идут небезынтересные зарисовки из жизни ленинградской литтусовки, в которую входили такие киты и бронтозавры русской литературы, как Чуковский, Маршак, Зощенко, Шварц и проч., и неизвестно, куда бы всё это привело дальше, но потом пришли 1941 год, война, а затем - и блокада, запершая автора в Ленинграде на всю чудовищную зиму 41/42 годов.
Всё остальное творчество автора - блокадный дневник и послевоенные мемуары, отмеченные всё тем же кошмарным клеймом блокады. Вот где истинные мощь, ужас, великотерпение и воля к жизни -
Джек Лондон с его "Белым безмолвием" после этих заметок представляется обиженным забалованным барчуком, забытым на пять минут в неотапливаемых сенях родительской усадьбы, а некто
Александр Чаковский - придворный пейсатель "гарагога Леонида Ильича" - со всей своей многопудовой политзаказной "Блокадой" предстаёт тем, кем он, собственно, и является - пропагандистом на окладе.
Повествовательным и ровным языком наблюдателя Пантелеев описывает явления абсолютно апокалиптического порядка, достигая такого эффекта сопереживания, какой и не снился профессиональным политрукам от литературы. Не буду цитировать автора; прочитайте сами и проникнитесь всем ужасом безысходности, которая за многие дни теряет всю остроту и становится обыденной - обыденной во всём, кроме чувства голода, который невозможно унять ничем. Начинаешь понимать те проявления каннибализма, которых автор, несмотря на суровую эпоху написания воспоминаний, не пытается отрицать, и даже однажды косвенно проговаривается, что и сам невольно запомоился по этой теме, но осудить его, после всего прочитанного, категорически невозможно.
Мощь великого. Читайте, и молите Всевышнего, чтобы подобная чаша минула нас с вами.