[vik 01]

Присягнувший песне

Из дневников и блокнотов военного корреспондента
Григорий Улаев

(Продолжение. Начало в №№50-53 за 2014 год, №№1, 2, 4-11 за 2015 год)
В том же номере газеты, в соседстве с Обращением Военного Совета, было напечатано стихотворение А.Суркова «Первый бой». О батальоне москвичей, отбивших атаку немецких танков. Во многих частях тогда сражались добровольцы столицы. И поэт о таких писал:
Октябрьская полночь сыра и сера.
Ни закурить. Ни разжечь костра.
В лесу, где дорога, где мост и ручей,
В засаду залег батальон москвичей.
Навстречу опасности, с фронта труда,
Пришли эти русские люди сюда,
Чтоб в полночь беззвездную, в первом бою
Сразиться с врагом за столицу свою.
Бутылки с бензином и связки гранат.
Двенадцать ровесников рядом лежат.
Двенадцать парней с одного двора –
Прославленных наших цехов мастера.
Грохочет металл. Проступают из мглы
Коротких орудий литые стволы.
И первого танка широкая грудь
Раздвинула плотную серую муть.
Друзьям-москвичам с одного двора
Сказал командир: «Приготовьтесь! Пора!»
И все приготовились к бою. И все
Застыли в канаве у края шоссе.
Рвет нервы скрежещущих гусениц крик,
Но каждый подросток к металлу привык.
Навстречу железному лязгу летят
Бутылки с бензином и связки гранат.
Огонь под железом бушует в ночи.
Замешкались танки. Вперёд, москвичи!
Не дрогнут в бою молодые сердца.
В подсумках для ворога хватит свинца.
Кричали орудия ночь напролет,
Неровную строчку строчил пулемет.
Ходили в атаку в раскатах «Ура!»
Двенадцать парней с одного двора.
Когда от стрельбы раскалились стволы,
Ракеты взлетели над пологом мглы.
В лесу, где дороги, где мост и ручей,
Атаку отбил батальон москвичей.
В своей оперативной корреспонденции, помещенной в том же номере газеты, мы с Александром Коробовым писали: «Напряжение боев на нашем фронте не спадает. На отдельных участках, где немцы сконцентрировали значительные силы, они приняли ещё более острый и ожесточенный характер».

И тем не менее враг не выполнил приказа своего маньяка-фюрера Гитлера о захвате Москвы в октябре. Истекая кровью, его полчища, уже в который раз были остановлены на промежуточных рубежах. Обильные снегопады замели тысячи трупов немецких солдат и офицеров, а ранние морозы превратили сугробы в панцири-надгробия для могил оккупантов.

Ноябрь начался новым натиском гитлеровцев. Правда, не по всему фронту, как бывало раньше, а лишь на отдельных участках.

Особенно ожесточенно бои развернулись на Можайском шоссе, где оборонялась 82-я мотострелковая дивизия полковника Карамышева. Пять яростных атак отразили карамышевцы, уничтожив 65 вражеских танков.

В районе Волоколамского шоссе успешную наступательную операцию осуществил 50-й кавалерийский полк комиссара Овчинникова из 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора Доватора. Смяв боевые порядки противника, конники быстро углубились в его оборону и вышли в тыл аккерманской группировки противника. При этом освободили несколько сел.

Такие примеры ценились на вес золота. Естественно, мы включали их в свои оперативные корреспонденции или разворачивали в самостоятельные.

С подготовленными материалами в редакцию обычно отправлялся политрук Илларион Бобков. Но 7 ноября мы с Колобовым решили съездить сами. Хотелось переброситься потом в группу Баканова и провести праздник вместе с товарищами. К тому ж, мне исполнялся очередной, 27 год и дружки готовились произнести в честь именинника тосты.

Выехали к середине дня, сориентировавшись в обстановке и оформив оперативные корреспонденции. Другие материалы подготовили ещё вчера, засидевшись до поздней ночи.

На КП, для связи с начальством оставили «неистового Иллариона», как называли политрука Бобкова за его безмятежную флегматичность, инертность.

Темой нашего дорожного разговора были два события, безусловно, важные, непреходящего значения. Торжественное заседание, посвящённое XXIV годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, которое состоялось 6 ноября в метро на станции «Маяковская», и военный парад, проведённый ранним утром 7 ноября на Красной площади. И там, и там выступил Иосиф Виссарионович Сталин. Что он сказал? Как охарактеризовал сложившуюся обстановку? Какие задачи поставил перед воинами-фронтовиками и всем советским народом? Об этом хотелось скорее узнать, прочесть.

Поторапливаю шофера Шпилевского, который заменил Андреева. Можайское шоссе было заполнено транспортом. К фронту двигались автомашины с оружием и боеприпасами, с горючим и продовольствием. А также маршевые роты и отдельные части, шедшие походным порядком. В столицу направлялись санитарные машины с ранеными, грузовики с демонтированным производственным оборудованием и эвакуировавшимися рабочими, толпы беженцев, гурты скота.

Редакционный поезд стоял тогда на станции Обираловка (теперь Железнодорожная) Московской окружной железной дороги. Чтобы попасть к нему, требовалось пересечь Москву с запада на юго-восток. Оперативная группа редакции располагалась в пригородном поселке Салтыковка. Шофёр знал путь-дорогу и не путался в городских лабиринтах.

В поезде нас встретили шумно. Заместитель редактора Пётр Алексеевич Молчанов стал выпытывать об обстановке на фронте, секретарствующий Иван Семенович Бубенков сразу же схватился за привезенные нами корреспонденции и передал их машинистке.

Здесь же находились и выражали приветствия братья-писатели Алексей Сурков, Вадим Кожевников, Морис Слободский, Михаил Матусовский, Цезарь Солодарь, художник Орест Верейский, спецкор «Правды» Петр Лидов и начальник издательства Александр Корханов. Они собрались в салон-вагоне на праздничный ужин.

Мы попросили секретаря редакции обеспечить нас газетами с докладом И.В.Сталина на торжественном заседании, посвященном XXIV годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции и оттискам полосы с текстом его речи перед участниками военного парада на Красной площади. Старший политрук Бубенков не заставил себя долго ждать. Получив газеты и оттиск, мы уже хотели ретироваться, чтобы уехать в Салтыковку, но нас вызывал в своё купе редактор. Тоном полуприказа он сказал:

- По случаю Великого Октября отмечаю вашу успешную работу посткоррами и приглашаю на праздничный ужин.

Пришлось задержаться. А за столом я испытал ещё и личную приятность. Когда были произнесены общие тосты – за Родину, за партию, за Победу, Алексей Сурков предложил поздравить меня с двадцатисемилетием. И преподнес в подарок только что напечатанную в библиотечке «Красноармейской правды» книжечку «Гриша Танкин» с таким автографом: «Дорогой Гриша! С братским приветом передаю тебе эту книжечку на три четверти мной нашкрабанную. Чем богат, тем и рад. А.Сурков. 7/XI-1941г.»

Вечер прошёл оживлённо. С шутками, песнями. Братья-писатели добыли из «погребка» Алексея Толстого шампанское, испанские вина и коньяки, подготовили всевозможные смешные хохмы друг на друга. В частности, Сурков прочел пародию «Как Цезарь Солодарь Гришу Танкина онемечил», а тот ответил ему пародией «Как Алеша Сурков с Гришей Танкиным сговорился». Затем Морис Слободский прочел пародию на Михаила Матусовского и сам попал под пародию Алексея Суркова. В заключение было зачтено юмористическое письмо Гриши Танкина. Удачными оказались и грамзаписи, сделанные Цезарем Солодарем в подражание редактору, Иллариону Бобкову и Александру Каржанову.

Вечер продолжился до 5 часов утра. А едва развиднелось, мы выехали в Салтыковку для встречи с остальными товарищами. Собственно, заезжали по пути на КП, не рассчитывая долго задерживаться. К вечеру от нас ждали оперативных корреспонденций.

В дороге знакомлюсь с газетой за 7 ноября. На первой странице дан портрет И.В.Сталина и начало его доклада на торжественном заседании, посвященном XXIV годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции. Прочитывая подзаголовки: «Ход войны за 4 месяца», «Провал молниеносной войны», «Причины временных неудач нашей армии», «Кто такие национал-социалисты?», «Разгром немецкий империалистов и их армий неминуем», «Наши задачи». И не прочитав текста доклада, уверовал, что Председатель Государственного Комитета Обороны ответил на все животрепещущие вопросы. Причем ответил, как всегда, правдиво, с объективной добросовестностью, с глубоким научным анализом положения.

На третьей странице оставшиеся колонки заняты Приказом войскам Западного фронта, подписанным командующим войсками генерала армии Г.К.Жуковым и Членом Военного Совета фронта, заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР Н.А.Булганиным, и нашей оперативной корреспонденцией. И тоже за двумя подписями.

- Знай наших! – шучу, показывая газеты Колобову.

Текст речи И.В.Сталина перед участниками военного парада на Красной площади прочитываю целиком, не терпелось. Да она и не велика была по размеру. Но сколько мыслей, чувств, вдохновения и уверенности пробуждали спокойные, мудрые, доказательные слова. Они глубоко западали в сознание и душу. Сколь оттиск имелся один, некоторые места из речи я зачитывал вслух. Вот такие:

«Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков? Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют. Кто может отрицать, что наша Красная Армия не раз обращала в паническое бегство хваленые немецкие войска!..»

«Ещё несколько месяцев, ещё полгода, может быть, годик, - и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений…»

«Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя Великого Ленина!» (Газета «Красноармейская правда» Западного фронта за 8 ноября 1941 года).

Своим приездом мы продолжили праздник в группе Боканова. Газеты с докладом И.В.Сталина пошли по рукам, а текст речи на Красной площади зачитали коллективно. Они взывали большое оживление.

Заметили и очередной стихотворный фельетон Алексея Суркова про Гришу Танкина. Как тот по случаю октябрьского праздника немцев угощал. Нам думается, его следует привести хотя бы с сокращениями, в сборники поэта он не включался.
В орудийной перебранке,
Между рвов и волчьих ям,
Темной ночью Гриша Танкин
Говорил своим друзьям: -
Ярость бродит в человеке.
От неё в глазах круги.
Пусть октябрьский день навеки
Помнят подлые враги.
Не по званью, не по чину.
Встретим просто, без затей,
В день октябрьской годовщины
Мы непрошенных гостей.
Немцу-гаду жрать охота,
Ходит тощий, как Кащей.
Зачерпнет ему пехота
Из котла свинцовых щей.
Чтобы щи дошли до сердца,
Чтобы жег капустный лист,
Их шрапнельным черным перцем
Сдобрит наш артиллерист.

А танкисты (ну и черти!)
Припасут бараний рог.
И стальной, набитый смертью
Бронированный пирог…
Русский штык нагреет спину.
Для прикурки – залп в упор.
Острым заступом перину
Для врагов собьет сапер.
В глине мокрой спать приволье.
Чтобы Гитлер навек сгас,
Мы осиновые колья
Приготовим про запас.
Скажут внукам немцы-деды
(Если кто уйдет живой) –
Ох, и злы были обеды В
сорок первом под Москвой.
И рубцы свои покажут
(То-то был отпор жесток!)
И праправнукам накажут
Не соваться на Восток.

(Газета «Красноармейская правда» Западного фронта за 7 ноября 1941г.).
Торжественное заседание, посвященное очередной годовщине Великого Октября, военный парад на Красной площади, доклад и речь на них Иосифа Виссарионовича Сталина воодушевили советских людей, воинов-фронтовиков в особенности. Разве можно остаться равнодушным к сказанной в адрес гитлеровских войск народной поговорке: «Не так страшен черт, как его малюют?» или к выводу, что «мы можем и должны победить немецких захватчиков».

Сразу после праздника многие части нашего фронта провели успешные операции по улучшению своих позиций. На большее им пока не хватало сил.

Противник всё ещё не уступал стратегической инициативы. Подтянув свежие войска, в середине ноября он развернул новое широкое наступление. Наибольшие усилия сосредотачивал на флангах, чтобы охватить Москву клещами своих танковых армад.

Усилил также натиск по Волоколамскому и Можайскому шоссе, автостраде «Москва – Минск», выйдя здесь на ближние подступы к нашей столице.

Именно тогда у Алексея Суркова начали складываться строки и строфы стихотворения «Подошла война к Подмосковью», которое он опубликовал в цикле стихов «Декабрь». Приведем его целиком. Оно весьма характерно и для отражения той обстановки, и для выражения внутреннего настроя самого автора.
Пришла война к Подмосковью,
Ночь в накале зарев долга.
Будто русской жертвенной кровью
До земли намокли снега.
По дорогам гремят тачанки,
Эскадроны проходят вскачь,
Приготовились к бою танки
Возле стен подмосковных дач.
Стук подков на морозе четче.
В пар укутан блиндажный лаз,
У околицы пулеметчик
С темной рощи не сводит глаз.
Будто руки окаменели,
Будто вкопан он в грунт во рву…
Этот парень в седой шинели
Не пропустит врага в Москву.

(Газета «Красноармейская правда» Западного фронта за 22 декабря 1941г.).
Своеобразными стали корреспондентские выезды в действующие части. Если группы направлялись по Ленинградскому, Волоколамскому, Можайскому шоссе или по автостраде Москва-Минск, они успевали собрать материалы и вернуться обратно в тот же день. В связи с эти в редакции бытовало выражение: «Выброситься на «передок».

На левом крыле фронта враг отстоял дальше от Москвы. Бои шли западнее и южнее Тулы. Танковые и моторизованные соединения генерала Гудериана стремились окружить нашу оружейную кузницу. В левофланговых армиях (десятой, пятидесятой и сорок девятой) продолжали работать аккредитованные в них корреспонденты и группы выезжали туда реже.
(Продолжение следует).

На фото: Алексей Сурков

Источник: газета «Воронежская неделя», № 12 (2206), 25-31 марта 2015 г.