[vik 01]

К 70-летию Великой Победы. Летающий Генштаб

Татьяна Малютина, Пётр Чалый
г.Россошь, Воронежская область
(Окончание. Начало в №17).

Их в этот раз было довольно много: только в полосе нашей 6-й армии действовало до десятка дивизионов и несколько полков. После такой обработки переднего края обороны противника можно уверенно начинать атаку. Не беда, что из-за морозного тумана вплоть до середины дня не могла действовать наша авиация.

Первые минуты атаки всегда напряжённы. Пехота выбралась из траншей и идёт по открытому полю на вражеские позиции, где совсем ещё недавно гулял огонь нашей артиллерии. Какие силы остались там? Насколько удалось артиллеристам подавить огневую систему переднего края? Эти вопросы волнуют каждого.

Но вот стрелки с криком «ура» ворвались в первую траншею. Завязываются беспощадные рукопашные схватки. Тут в дело идет всё: и штык, и сапёрная лопата, И просто цепкие руки, хватающие противника за горло. Отвоёвываются десятки, потом сотни метров родной земли. Затем противник вводит в бой резервы.

Начинаются контратаки.

А тем временем на наблюдательных и командных пунктах ведутся отрывистые, часто нервные переговоры по радио и телефонам. Кто-то сообщает об успехе. Другой требует огневой помощи. Командные пункты на всё реагируют, всё принимают к сведению и требуют, настаивают, приказывают: вперед!

...Наступление Шестой армии протекало в целом неплохо. Сопротивление итальянцев было сломлено, и уже в первый день наши войска продвинулись на пять километров. Это не так мало, если на пути глубокий снег и довольно трудный для наступления рельеф местности. Ведь войскам пришлось атаковать снизу вверх, преодолевая отлогий, но длинный подъем - от топографической отметки 100 до отметки в 220 метров над уровнем моря.

Во второй день наступление развивалось ещё успешнее. Контратаки 385-й пехотной дивизии немцев и их же 318-го пехотного полка, а также бригады итальянских чернорубашечников были отбиты…

К вечеру 19 декабря наши войска вышли на рубеж Новая Калитва, Первомайское, Кантемировка. Таким образом, за четверо суток они целиком выполнили свою задачу по плану операции «Малый Сатурн». И тогда же вечером, 19 декабря, наша 6-я армия была передана в состав Юго-Западного фронта.

Казаков нарисовал общую картину наступления.

Бои же шли ожесточённей. Шестнадцатого декабря танкистам не удалось с Осетровского плацдарма вырваться на степные просторы. Они споткнулись на «чрезвычайно насыщенных минных полях». Итальянцы осенью закапывали заряды в землю. С началом зимы скрывали мины в снегу. По сути, испекли опасный «слоёный пирог». И лишь когда ночью здесь основательно потрудились наши сапёры, расчистили безопасные проходы, то 115-я отдельная танковая бригада Мельникова, а затем и 17-й корпус Павла Павловича Полубоярова пошли в бой без артиллерийской «обработки» переднего края. Этим они сбили с толку противника. Его противотанковые пушки без единого выстрела были раздавлены гусеничными траками советских танков. Притом – наши танковые части не потеряли ни одной машины.

Противника побивали его же приёмами. Танкисты Полубоярова обходили сёла с опорными вражескими пунктами, не ввязываясь в бой, шли к главной цели – на Кантемировку.

Девятнадцатого декабря они «свалились с неба, с прикрывавшей посёлок горы и оседлали» Юго-Восточную железную дорогу. Немцы и итальянцы в панике бежали, бросив на путях эшелоны с боеприпасами и продовольствием, на улицах пушки и танки.

А когда спохватились, было поздно. Танкисты перехватили инициативу в свои руки. Освободили из лагеря советских военнопленных, вручили им оружие – родился стрелковый полк. Вместе с ним заняли круговую оборону, отбивали контратаки противника его же оружием. Так продержались до прихода нашей пехоты.

Гвардии Кантемировцы, такое почётное звание вскоре присвоят корпусу, а затем и дивизии, отсекли наземный путь, питающий тех, кто снова рвался к Сталинграду. Схоже действовал, становясь легендой, 24-й танковый корпус Василия Михайловича Баданова. Вражескими тылами он прошёл по заснеженному степному бездорожью 250 километров к Тацинской, разгромил главный вражеский аэродром, самый близкий к Сталинграду, продовольственные, артиллерийские, вещевые и иные склады на железнодорожной станции.

115-я танковая бригада решала иные задачи. Вместе с пехотинцами она тоже держала курс на Кантемировку, выбивала противника из сёл, очищала их от захватчиков.

В боях рождались герои. При освобождении села Дерезовка, прокладывая своему взводу путь вперёд и спасая товарищей от гибельного огня, бросился на вражескую пулемётную амбразуру командир отделения сержант Василий Николаевич Прокатов. Бюсты Герою Советского Союза будут установлены на крутом донском берегу и на родине в городе Харовске Вологодской области. Имя Прокатова присвоено Дерезовской сельской школе.

…Если бы взлететь орлом над степью, то взору бы предстала необычная для декабря картина. Будто весеннее половодье прорвало вражескую линию обороны и растекалось по долам, по горам. Потоки людей, обозов, военной техники то разбегались ручьями, то сливались в реки, то снова текли в разные стороны света.

Поистине – «смешались в кучи кони, люди»…

• • • • •

Архивные документы вместе с путешествиями по географической карте, как и свидетельства участников сражений на Дону, подтверждают, что разделительной линии фронта между противниками в начальные дни нашего наступления не существовало. Неразбериха, помноженная на боевые успехи, порой порождала беспечность. Она-то и подвела начальника штаба 3-й гвардейской армии Ивана Павловича Крупенникова. Генерал-майор выехал в войска и близ Миллерова нелепо попал в плен.

Историк Анатолий Иванович Уткин в книге «Русские во Второй мировой войне» так описал это роковое событие:

«21 декабря офицеры разведки группы армии «Дон» выпытывали у Крупенникова подробности стратегического плана наступления советских войск. Они обманули генерал-майора, сказав, что его сын ранен и находится в плену пока в хороших условиях. Дальше же его судьба будет зависеть от поведения отца. Крупенников потерял самообладание и рассказал о «Сатурне», о том, что операция направлена на прорыв фронта итальянской 8-й армии и дальнейшего наступления на юг к Ростову. Так будет взята в окружение вся кавказская группировка фашистов».

22 декабря фашисты взяли в плен в день его рождения командира 15-го стрелкового корпуса нашей Шестой армии Петра Фроловича Привалова. Случилось это на пути в освобождённую Кантемировку.

Старожилы утверждали, что в те дни в селе Первомайск побывал командующий Юго-Западным фронтом Николай Федорович Ватутин.

Возможно, и его приезд, и танковый рейд батальона Лубянецкого был связан с розыском пропавшего генерал-майора. Тяжелораненый Привалов подтвердил показания Крупенникова. Но ничто уже не могло остановить «моторы» боевой операции.

…Судьба плененных такова: обоих освободили союзники и в конце мая 1945 года отправили в Москву. Военная коллегия Верховного суда СССР признала их изменниками. Крупенников и Привалов были расстреляны.

Позже по делу Крупенникова дополнительной проверкой установили, что пленен он был при обстоятельствах, лишавших его возможности какого-либо сопротивления. Штабные оперативные документы фашисты забрали не у него, а у убитых - начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-майора Стельмаха и адъютанта, лейтенанта Юрия Крупенникова, сына генерала. На предварительном следствии сколько-нибудь убедительных доказательств об измене Родине по делу не установили. В своем последнем слове в судебном заседании Иван Павлович заявил: «Как был советским человеком, таким и остаюсь».

8 июня 1957 года приговор «отменили по вновь открывшимся обстоятельствам, и дело о Крупенникове прекратили за недоказанностью обвинения». Посмертно.

О Привалове из немецких архивных документов известно, что он, вроде бы, выдал сведения о формировании и организации химических войск в Красной Армии. А ещё добровольно соглашался служить у немцев. Правда, Пётр Федорович заявил, что заявление об этом он написал умышленно, дабы вырваться из немецкой тюрьмы. Привалова реабилитировали в 1968 году.

Во вражеском плену оказался один из героев «Малого Сатурна» командир 127-й стрелковой дивизии (позже 62-й гвардейской) Георгий Михайлович Зайцев. За боевые заслуги в операции его наградили орденами Красного Знамени и Суворова 2-й степени. Присвоили звание генерал-майора.

В марте 1943 года дивизия южнее Харькова прикрывала отход 3-й танковой армии за реку Северный Донец. В ночном бою Зайцева ранило в ногу, с переломом кости. Адъютант спрятал его в стоге сена, а затем перенёс в крайнюю хату села Терновое. А пока искал помощи у кого-нибудь из бойцов, генерала захватили в плен и направили в немецкий госпиталь. После лечения его вывезли в Германию в крепость-тюрьму Вайсенбург. После освобождения союзники отправили Георгия Михайловича в Москву, где он проходил специальную проверку в органах НКВД. Зайцева восстановили в кадрах Советской Армии.

Проживавшая в Россоши фронтовичка Мария Артёмовна Орлова служила санинструктором в дивизии Зайцева. Встречалась, видела Георгия Михайловича. «Русоволосый, среднего роста. Выправка кадрового военного. Требовательный, но доброжелательный и сдержанный. Мне кажется, что офицеры его побаивались, но уважали. Все любили командира. Мы не сразу узнали, что наш генерал в плену. Сказали: погиб. Уже позже, в шестидесятые годы, на встречах однополчан услышала, что на долю Георгия Михайловича выпали нечеловеческие испытания в концлагере Бухенвальд. Там ему и подорвали здоровье. Жаль, после войны недолго жил…»

Пленные советские генералы, пишет военный историк Олег Сергеевич Смыслов, это ещё один ответ на вопрос: почему мы победили в той войне. Большинство из 75 пленённых с достоинством и честью выдержали нечеловеческие испытания в гитлеровском аду. Шесть генералов удачно бежали из плена. 24 погибли в неволе. 33 вернулись на Родину. И только 12 посейчас остаются не реабилитированными, лишь они в списках предателей.

Для сведения. С той, вражеской, стороны было взято в плен 403 генерала.

• • • • •

В здешних местах на запасной вражеской линии фронта по степным высотам от хуторов Новая Мельница, Зелёный Яр, Серобабин к железнодорожной станции Пасеково удерживал позиции 15-тысячный корпус альпийской дивизии «Юлия» во главе с генералом Умберто Риканьо. На правом фланге итальянского альпийского корпуса она была включена в состав своего правого соседа – 24го немецкого танкового корпуса – для усиления обороны. Фашисты старались защитить аэродромы в Россоши, Гартмашевке, Чертково, Миллерово, Тацинской, с которых по «воздушным мостам» снабжали оружием, горючим, провиантом взятую в «кольцо» армию Паулюса.

И в окрестности они поддерживали свои наземные войска. Бомбили противника. Вывозили раненых. Перебрасывали подкрепления. Доставляли горючее, медикаменты, перевязочные материалы, почту. И потому всеми силами стремились даже в окружении держаться, действительно, до последнего бойца.

Эти «малые котлы» гордо именовали «крепостью». Одна из таковых появилась на аэродроме станции Гартмашевка, вблизи Кантемировки, у железнодорожной магистрали Харьков – Острогожск – Евдаково – Ростов. Немцы и итальянцы чаще называли этот аэродром – Кантемировка. Причина тому была серьёзная.

Недалеко от железнодорожной станции в степных ярах расположилось село Гармашевка. Запутаться в этих схожих названиях немудрено. Рядом со станцией, в районе аэродрома, полки 195-й стрелковой дивизии 1-й гвардейской армии взяли в «кольцо» группу немецких войск. Её возглавлял командир 84-го моторизованного зенитного дивизиона подполковник Георг Тироллер. Благодаря тому, что немцы смогли удержать аэродром, удалось наладить снабжение этой группы по воздуху посадочным способом и организовать вывоз раненых.

Транспортная авиация доставляла сюда подкрепления. 26 декабря 1942 года на самолётах была переброшена рота из состава запасного батальона ВВС «Дон» (Flieger-ErsatzBtl.Don) - одного из многочисленных подразделений люфтваффе, спешно созданных для участия в наземных боях. Об этом сообщают авторы книги «Воздушные мосты» Третьего рейха А.Заблотский и Р.Ларинцев (Москва. «Вече», 2013).

Заглянем дней на десять вперёд – в новый, 1943-й, год.

Несмотря на то, что воздушные асы Геринга – за первым бугром, в минутах лёту, шестого января по заданию Ставки наш «летающий Генштаб» снова появился в селе Талы, по другим сведениям – в Кантемировке. В новеньких погонах, их только что вернули Красной Армии, отдавая должное русским боевым традициям, генералы и офицеры будто побронзовели. Алексей Михайлович Василевский и Георгий Константинович Жуков уже успели побывать на донском Щучьенском плацдарме. Ещё не рассвело. Ночную тьму разбавлял боковой лунный свет, позволяя осмотреть округу.

По-пластунски вслед за командиром 96-й танковой бригады Виктором Григорьевичем Лебедевым удачно добрались в «снайперское гнездо» на высоте. Что называется, в упор генералы разглядели обнаруженные ранее разведчиками минные поля в нетронутых на топливо зарослях подсолнуха. А за ними – пулемётные дзоты, артиллерийские капониры, траншеи и блиндажи. Надёжно окопался враг и зорко следил за любым движением на нейтральной полосе.

Хоть и попали на обратном пути под шальной обстрел, но путешествие в гости к немцам закончилось благополучно.

А тут, в широкой долине речки Богучарки, тоже рукой подать к передовой. От железнодорожной станции Пасеково к степным высотам у Первомайска гремят бои, вроде бы, местного значения. Да ведь благодаря воинам, какие в тот час шли в атаку, на оперативных картах уже прорисовывались стрелы очередной значимой боевой операции.

Острогожско-Россошанскую историки назовут блистательной. Её по сей день изучают курсанты военных училищ во многих странах мира. Оправдан ли был риск явления полководцев в прифронтовой хатёнке или в солдатском окопе?

Да. Участники таких военных советов лучше представляли обстановку на местах. Их мнение было значимо, чтобы «гладко было на бумаге», чтобы «не забыли про овраги». Они же «из первых уст» принимали, не только конкретные, для своих подразделений, так и общие цели и задачи предстоящего наступления. Так что – в ходе самого сражения и меняющейся обстановки командиры порой принимали самостоятельно более необходимые решения. К 70-летию Великой Победы. Летающий Генштаб Летающий Генштаб, Жуков, война

В самом начале Острогожско-Россошанской операции 106-я танковая бригада Ивана Епифановича Алексеева вырвалась вперёд. По приказу ей предписывалось освободить село Лизиновка. Но комбриг знал, что главную опасность для наступающих представляет вражеский аэродром в Россоши. Танки в снегах – отличная мишень. Алексеев уже в глубоком тылу совершает многокилометровый ночной бросок и ранним утром врывается в город, где противник его не ждал. Бой был неравным.

Смертью смерть поправ, танкисты сеяли панику во вражеском стане, на целый день «привязали» к себе авиацию, чем и предопределили взятие Россоши «малой кровью», в немалом обеспечили успех всей операции. Полковнику Алексееву в тридцать три года посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.

Источник: газета «Воронежская неделя», № 18 (2212), 6 -12 мая 2015 г.
На фото:

Георгий Жуков. Николай Воронов