[Чёрный Дембель]

Ну, что ж, в связи с очередным юбилеем предлагаю ничтоже сумняшеся обсудить самого нашего Владимира Владимировича!

Владимир Маяковский

Некоторые люди считают революцию величайшей радостью, ярчайшей вспышкой человеческих надежды и воли, зарёй новой жизни (по мне, революция, если и вспышка, то исключительно термоядерного заряда с подобными же, если не более тяжёлыми, последствиями и для истории, и для государства, и для общества). Вот к числу таких людей и относился великий пролетарский поэт Маяковский.

При всей моей нелюбви и неприязни ко всем без исключения движущим силам и действующим лицам русского революционного движения всех времён, пожалуй, наименее всего эта нелюбовь распространяется на нашего "горлана-главаря", как он сам себя называл.

Маяковский пришёл в литературу в то время, когда несчастная Российская Империя была беременна революцией, а в некоторых сферах общественной жизни революция уже шла полным ходом – к примеру, в литературе. Это время позже стало называться «Серебряным веком» и дало бурный выплеск самых разнообразных имён, стилей и литературных направлений: символизм, акмеизм, имажинизм, неокрестьянство, эго- и кубофутуризм и прочий декаданс. Вкратце можно все эти течения, как и в 60-90-х, как и по сей день, разделить на обывательский попсовый гламур и бунтарский брутальный панк – с неизбежной нишей для крестьянского фолка. Естественно, что в бурлящей массе всех этих течений неизбежны были войны стилей и противостояния честолюбий, и Маяковский примкнул к предтечам нынешних панков – кубофутуристам: бунтарский дух уже тогда проявил себя. Представителям гламурных направлений в дореволюционные годы поэт роздал богато люлей, особенно доставалось Игорю Северянину и Александру Блоку.

Уж кем-кем, а задротом Маяковский не был никогда. Воспитанием он был ни разу не изнежен, да и фактура не позволяла: выдающийся по меркам тех времён рост 1,89, лицо грубой, но правильной лепки, развязные манеры, громкий голос, презрение к авторитетам, откровенная дерзость и огромные кулаки, которыми он не стеснялся при случае пользоваться по прямому назначению. Посему и поэзия его была под стать автору и под стать эпохе: дерзкая, лаnuдарная, рубленная, вызывающая, и, когда грянули одна за другой революции 1917 года, стихи Маяковского органично вписались в их парадигму, а сам он – в ревдвижение. Слюнтяйская психология розоватых кадетов-эсеров-эсдеков была для поэта недостаточно радикальна, посему с ещё дореволюционных времён симпатии его были целиком и полностью на стороне большевиков – «до основанья, а затем» куда лучше вписывалось в его бунтарскую картину мировосприятия, чем сомнительные иезуитско-адвокатские демреформы.

По приходу большевиков к власти Маяковский полностью ставит свой талант на службу новому обществу – это именно ему принадлежит фраза «к штыку приравнял перо». Из-под этого его пера выходят выдающиеся произведения, по сию пору являющиеся памятником той сложной, тяжёлой, кровавой, но вместе с тем героической эпохи. Автор не хочет замечать миллионов человеческих трагедий, коренной ломки устоев государства, семьи и веры – он наслаждается самим процессом этой ломки, очищения, как он считает, общества, передела мироустройства и предвкушением светлого справедливого будущего. И вообще оттопыривается по полной: рисует знаменитые Окна РосТА и сочиняет к ним агитстишки, пишет киносценарии, ставит фильмы и снимается в них, словом, чувствует себя в наступившем времени вседозволенности, как рыба в воде – вплоть до внедрения в жизнь знаменитых постулатов раннего марксизма обо обобществлении женщин и свободном браке; его история, если так можно выразиться, семейной жизни с четой Брик в стиле amour de trois давно стала хрестоматийной, а интимные связи вне этой семьи не поддаются учёту.

Но, как говорил Томас Карлайл, «всякую революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами отпетые негодяи». С течением времени эта тенденция возобладала и в бывшей Российской Империи, ака СССР. Не могу сказать, что прямо-таки уж товарищ Сталин был бОльшим негодяем, чем загнобленный им товарищ Троцкий с присными, но уж прагматиком, хозяйственником и имперцем он, в отличие от Льва Давидовича, был несравнимо лучшим. К концу 20-х годов Троцкий был выдворен из СССР, остальной оппозиции капитально завинтили гайки – короче, пришла пора собирать разбросанные камни Империи и наводить порядок заново железной рукой, одетой в знаменитые ежовые рукавицы.

Революционная романтика Маяковского стала неактуальна. Поиски себя в иных жанрах – к примеру, в социальной сатире, написании пьес «Баня» и «Клоп», особого успеха не имели, да и самому автору были не по душе. Видимо, чувство того, что он выпадает из эпохи, что его время истекает, и стало главной причиной добровольного ухода поэта из жизни. И, думаю, уход этот был с его стороны шагом мудрым и своевременным – не ушёл бы сам в зените славы, его ушли бы принудительно лет через 5-7-10, с посмертным преданием анафеме.

Каким же будет резюме?

Читать Маяковского, безусловно, необходимо. Его творчество не просто пропитано духом революционной эпохи – можно смело сказать, что оно во многом сформировало всю её этическую парадигму. Без знакомства с его поэзией порой невозможно понять некоторые аллюзии в более поздней литературе, как советской, так и постсоветской. Маяковский – это целый пласт русской литературы.

Кроме того, пожалуй, феномен Маяковского – это единственный феномен не столько русского, сколько чисто советского поэта. Вне революции творчество Маяковского просто не состоялось бы, как не состоялось творчество тысяч и тысяч безвестных эпатирующих стихоплётов и прочих протестных рифмоблудов. И, если бы такие классики соцреализма, как Симонов, Шолохов и даже Гайдар, при всей его революционности, были бы не менее успешны и в случае сохранения в Российской Империи прежнего общественного строя, то никакого Маяковского без революции не состоялось бы, и фамилию его помнили бы лишь крайне узкие специалисты по поэзии Серебряного века.

Если сам Маяковский в своё время назвал Ленина и Партию близнецами-братьями, то нам можно с ещё более полным правом назвать близнецами-братьями Маяковского и Революцию.

В конце концов, это просто блестящая литература и отличные стихи – настоящие боевые марши революционных легионов, реальный дух эпохи.

Рекомендую всем.