[асызгуль]

Дядя Серёжа обманул меня... Ага, так и должно быть в этом мире. Сначала берёшь деньги и обещаешь молчать, потом бежишь в село и обо всём докладываешь... Почему так обидно и больно? Ведь это всего-навсего предательство. То, на чём построена вся жизнь...

Костик пошарил рукой по стене, включил люстру, резкий свет вначале ослепил, потом из-под ладони я заметила, что он пьяно уставился на меня и наконец выдавил:

- Аг-га, вернулась... Воровка...

Верка, вскинув подбородок, упруго шагнула ему навстречу:

- Мы - всё знаем!

Он отмахнулся:

- Сиди, кукла... Кормишь вас, поишь... А вы крадёте. И-и, шпана! Пор-роть вас надо...

- Ты нас не кормишь! - звонко сказал Арсен.

Димка выбрался из-под Машкиной руки, сонно заморгал своими глазищами, ставшими тёмно-фиолетовыми при электрическом свете и заявил отчаянно:

- Я хочу к маме! Хочу к маме! - и заплакал.

Всё это время я неотрывно следила за тренером, остальных в комнате замечала только краем глаза. Важнее всего мне было видеть его лицо, чувствовать его эмоции...

Такого я не ожидала. И на лице, и в душе были равнодушие и покорная усталость.

Костик брезгливо смотрел на Димку, потом снова перевёл пьяненькие глазки на меня, и заорал:

- Встать!

Конечно, я и не пошевелилась. Он сморщился и заорал громче:

- Вста-ать!

Вдруг из-за спины Костика послышался голос тёти Оли - оказывается, она тоже приехала, я и не заметила её сначала:

- Прекрати кричать.

Костик скривился, но, действительно перестал вопить, начал шипеть:

- Ты сейчас же извинишься. Ты скажешь: "Простите меня, дрянь безродную. Я решила, что умнее всех. Что украду, и меня не поймают" Ясно?

Он уже не казался смешным, он был опасным и зловещим, электрический жёлтый свет, когда к нему привыкли глаза после тёплого огонька свечи, начал казаться тусклым и делал комнату неуютной. В голову пришло: как тюрьма и мы на допросе. Но страшно не было. Что может он сделать? Ударит? - Это ерунда. От удара сейчас мне больней не будет. Кстати, он явно ошибался. Какая же я безродная? Очень даже породистая. Чистокровная спортсменка.

- Отвечай, поганка! Я жду!

- Ну и жди, - посоветовала я.

Верка яростно выкрикнула:

- Вы! Это вы нас безродными сделали! Всё из-за вас! Из-за ваших поганых денег! Чтоб вы ими подавились!

Я повернулась к Владимиру Борисовичу. Костик не стоил того, чтобы с ним разговаривать:

- Когда вы сегодня вечером говорили, я всё слышала. Что у нас есть родители, а вы нас украли. И про папу Арсена мы тоже знаем.

- Володя... - в голосе тёти Оли было безмерное удивление. Неужели она хочет притвориться, будто ничего не знает? - Света, что ты несёшь?!

Наш тренер молчал и смотрел в пол. Зато заговорил Костик:

- И-и-и-если ты... или ты, - он переводил тяжёлый угрожающий взгляд с меня на Верку и обратно, - если вы хоть слово кому скажете... - он шатнулся вперед, словно хотел схватить стоящую посреди комнаты Верку.

Машка упругим движением поднялась с дивана и встала рядом с ней. Вскочила я. Подошёл Арсен. Мы стояли, касаясь друг друга плечами. Совершенно неправильно с точки зрения поединка. Единственно верно для усиления телепатического поля.

Не знаю, что в этот момент ощутили другие, но для меня комната словно взорвалась разноцветным фейрверком. Я поняла, что чувствует каждый, стоящий в ней человек.

До Костика постепенно доходило, что он - один. Действительно один. Потому что тренер не поддержал его ни единым словом. Он стоял у двери, бессильно опустив руки - и всё.

Стоило же мне прислушаться теперь к чувствам тренера, как меня обожгло: одиночество... тоска... боль... любовь... Любовь?!

Я боялась поверить своим ощущениям.

Получалось, Он действительно любил нас!

Можно врать словами, чувства - не лгут.

Неужели такое может быть? Сначала сделать зло, хуже которого придумать трудно, а потом любить тех, кому это зло причинил...

Значит, может быть. Выходит, в этом подлом мире всё - абсолютно всё - МОЖЕТ быть...

Опять, в который раз, мне захотелось плакать. Но вместо слёз просто начало щипать глаза.

Костик не собирался сдаваться:

- Сидеть, ублюдки! Ну, ты, - он толкнул Владимира Борисовича так, что тренер качнулся, - Скажи им! Чего молчишь? Доигрался! Распустил шпану, с жиру бесятся...

Его не собирались слушать. Ему собирались давать отпор.

- Мы не просили нас кормить, - тихо сказала Машка.

- Мы бы дома жили! С родителями! - выкрикнула Верка.

- Убирайся! - бросил Арсен.

Костик обвёл нас глазами: