[асызгуль]

VI

Очень любили драгуны своего бригадного. Так любили, что, если на улице увидят его, сейчас же через забор - чтобы не попасть на глаза. Он хромал на левую ногу и потому ездить верхом не мог вовсе.
Идет бригадный по конюшне, хромает, шипит, покрикивает на солдат и на лошадей. Молчат лошади, молчат солдаты, молчат стены. Подходит к Черту, остановился.
Поразило его, что лошадь на двух цепях привязана.
- Что это за непорядок? - закричал бригадный на эскадронного. Только он закричал, Черт обернулся и закричал на генерала так, что в ушах шум пошел.
Тогда хромой закричал на Черта: - Смирно! Смирно! Смотри, на кого кричишь... На генерала кричишь!
А Черт закричал опять. Так они стояли и кричали друг на друга минуты две. Генерал выдохся, и Черт замолчал.
- Что это за беспорядок, господин эскадронный? - уже тихим голосом спрашивает генерал.
- Что это за беспорядок, вахмистр? - говорит эскадронный, обращаясь к вахмистру.
- Это особый конь, ваше превосходительство, - отвечает вахмистр, - ездить на нем нельзя, он убить человека может, никого к себе не пускает, лошадей калечит...
- Как же его кормят? - спросил генерал недоверчиво.
- Через верх кормят...
- Как через верх?
- Влезает на ту стенку - напротив - дневальный и сыплет ему в кормушку овса, и сена бросает, воду в ведре спускает...
- Что это за чушь! - закричал генерал. - А как же его чистят?
- Чистят его метлой, ваше превосходительство.
- Как метлой?
- Метлой грязь с него издали очищают, но он и метлу обкусывает. Сколько метел перепортил уже! А если б не чистили - заскоруз бы он вовсе от грязи по собственному невежеству. Упрямый очень. Служить не хочет.
- Не может быть! - закричал генерал. - Как это - служить не хочет. Я ему покажу!
Побагровел генерал и прямо, как по уставу полагается, вошел в станок и прошел к самой Чертовой морде.
Все замерли. Генерал стоит и гладит морду коню взад и вперед, а Черт хоть бы что. Так давно к нему никто не входил, что он и не знает, что ему делать. Все стоят и ждут, что дальше.
Поглядел генерал на всех победоносно и перенес руку на шею коня. Только перенес руку - вспомнил Черт свои старые обиды, тряхнул головой и стал поперек станка: ни повернуться генералу, ни выйти. Запер его Черт своим большущим телом.
Стоит генерал, прижатый к кормушке, посерел чуть, водит рукой по шее коня, а сам не знает, что делать.
Солдаты по сторонам в кулаки смеются. Влетел генерал здорово. Конь стоит тихо, а генерал все рукой по его шее водит. Стоят оба и молчат. Дурацкое положение.
Только генерал хотел уйти, конь шагнул на него и придавил опять к кормушке. Тяжело уже дышит генерал, вспотел, хоть плачь от злости, а сделать ничего не может.
И никто не знает, как ему помочь. Только он двинется, Черт возьмет и прижмет его обратно. Спину генеральскую всю вымазал о кормушку. Хотел генерал вынуть из кармана платок обтереть пот, как закричал ему вахмистр:
- Ваше превосходительство! Не тяните платка. За здоровье ваше не отвечаю.
Знали все, что, вынь генерал белый платок да махни им перед конем, - смерть ему будет. Затопчет его конь вместе с платком.
Смутился генерал, потеет, молчит, рукой уже шевелить боится. А конь рад. Поглядывает на генерала, подастся чуть в сторону и опять всем телом наедет и толкнет... До синяков набил генеральскую спину.
Никогда бы не кончилась эта сцена, если б вахмистр не подозвал солдата и шепотом не сказал бы:
- Возьми овса - засыпь ему с той стороны.
Хитер был вахмистр - старая казарменная крыса!
Как влез солдат с другой стороны на стенку да постучал меркой о кормушку - взглянул Черт туда и видит... Что за чудо?
Никогда в это время его не кормили. Да еще столько овса! Потянул он ноздрями, не обман ли? Нет, не обман. Пахнет овсом. Полез он в ту сторону и, как припал к овсу, ударив в него мордой, генерал вывалился из станка, что куль с подмокшей мукой - едва на ногах держится. Только и смог показать на Черта и, тряхнув ручкой, сказать:
- Эту скотину немедленно продать - к черту, чтоб духа не было.


VII

Вскоре после того нашли покупателя на Черта. Как узнали солдаты, что сейчас придут Черта смотреть, сбежались толпой в конюшню.
Пришел покупатель - маленький, щупленький татарин. Бородка висела у него щипаная, точно из войлока, пальтишко засаленное, руки крошечные, зато глаза широкие, что у птицы. Оглядел татарин лошадей, похвалил.
- Хорош лошак, ой, очень хорош лошак...
Подвели его к Черту и отодвинулись.
Пришел тут вахмистр, взглянул на покупателя и усмехнулся:
- Где ж тебе одному справиться, помощников поискал бы. Погибнешь с ней - это черт, а не лошадь. Гляди-ка, на цепях держится. Татарин хитро потер руки и засмеялся.
- Зачем черт? Хорош лошак. Почему продаешь? - Обошел он вокруг коня, поглядел внимательно на цепи, которыми конь был привязан, и говорит:
- Седло ему ни к чему. Зачем обижать лошак? Мы его продавать хорошему хозяину будем. Он работать будет. Посмотри, пожалуйста.
Татарин спокойно вошел в станок, снял цепи с Черта, вынул из кармана веревку. Солдаты стояли молча, затаив дыхание, как на смотру. Черт увидел веревку, тряхнул головой, переступил с ноги на ногу и почесался боком о стенку. Татарин надел ему веревку на шею, закрепил узлом и повернул Черта к выходу. Толпа дрогнула. Кто-то из дерзости помахал платком. Черт даже не поднял головы.
Татарин вывел его на двор, и только тут Черт сделал первое своевольное движение: он потянулся к траве, которой не видел уже давно. И когда татарин уводил его за ворота, изо рта Черта торчали недожеванные травины.