Вот. по просьбе трудящихся. Мне лично импонирует именно знание французского - ибо очень это неопровержимо. чувствуется стопроцентная уверенность - грамматику н еобманешь. да и с историей, в принципе. тоже отлично все у человека. чего не скажешь о рецензируемом.. увы. и ах.
Взято:
http://tforum.zokov.net/cgi-bin/ikon...3;t=4409;st=75
«Лошадиная энциклопедия»
Сразу оговорюсь, что не собираюсь в данном эссе анализировать «противостояние» Невзорова и его сторонников с конным спортом и скачками, я в этом конфликте не участвую. Мне также безразличен обличительский тон г. Невзорова, его постоянные соскоки на оскорбления в адрес спортсменов и кавалеристов. Мне безразлична грубая, маргинальная порой почти ненормативная лексика, бесконечное самовосхваление и высокомерие. Мне все это безразлично.
Меня волнует, в первую очередь, «отэколевская» тематика, которая в силу ряда обстоятельств моей жизни знакома мне несколько лучше, чем конный спорт или езда на веревочках.
Итак, мы видим, что человек, во всеуслышание, очень громко, назвал себя Мастером. Что, с точки зрения любого нормального человека, значит быть Мастером? Понятно, что для этого мало уметь обучить лошадку ложиться, подпрыгивать, и становится на задние ноги. В первую очередь, это значит быть нормальным, адекватным человеком, уважающим принятые в человеческом обществе принципы нравственности и приличия. Другими словами, никогда, ни при каких обстоятельствах самого себя Мастером не называть, ибо сие есть нарушение тех самых общественных норм, без соблюдения которых настоящий Мастер просто немыслим. Если умеешь, если можешь доказать людям свое умение, тебя мастером назовут другие…
Помимо необходимости наличия элементарной бытовой и общечеловеческой культуры, быть мастером Haute Ecole – это значит, знать французский язык, язык, на котором говорили и писали отцы этой школы Francois Robichon de La Gueriniere, Antoine de Pluvinel de la Baume, Salomon de La Broue, Louis de Cazaux-Laran de Nestier, Vicomte d’Abzac и многие другие…
Посмотрим, для начала, насколько хорошо владеет французским мастер Haute Ecole Александр Невзоров. Первым, что изучает человек, взявшийся за изучение иностранного языка – это правила чтения, определяющие, каким образом отображается в письменном виде тот или иной звук. Соответственно, первым, что выдает полное незнание языка – является незнание правил чтения, заметное при транслитерации иностранных слов буквами русского алфавита.
Таких ошибок в ЛЭ хоть отбавляй…
Для начала, грубо искажены имена некоторых мастеров и их учений.
Во-первых, не было никакого «шевалье де Нестьера», а был Луи де Казо-Ларан де Нестье (Louis de Cazaux-Laran de Nestier).
Во-вторых, не было в истории Школы и такой фигуры, как «Сoломон де ля Брюэ», а был Саломон де ля Бру (Salomon de la Broue).
В-третьих, не знает история Школы и «Золотого Герцога». В ней есть всадник граф д’Ор, (Viсomte d’Aure) ученик виконта д’Абзака и учитель генерала Л’Отта.
В-четвертых, никто не знает никакого Перилье по прозвищу «козий глаз», но хорошо известен основатель великой династии мастеров выездки Луи Пелье (Louis Pellier), по прозвищу «le bossu», то есть горбатый. Искривление его позвоночника не было врожденным, а явилось следствием опрокидывания лошади со свечки.
В-пятых, искажено, хотя и не сильно, имя самого Антуана де Плювинеля. У Невзорова он назван Антуан де ля Бом де Плювинель, а на самом деле знаменитого всадника звали Антуан де Плювинель де Ля Бом (Antoine de Pluvinel de La Baume). Кстати, представители этой славной фамилии до сих пор проживают во Франции.
В-шестых, доктрина Франсуа Боше, общеизвестная во всем цивилизованном мире как «бошеризм» (baucherism), так же не знакома Невзорову, ибо была названа им «бошизмом».
В-седьмых, фигура Haute Ecole, заключающаяся в подъеме лошади на задние ноги названа «песада» (pesade), хотя правильно произносится «пезада», так как s в интервокальной позиции, между гласными, читается как «З».
В-восьмых, фигура Haute Ecole, заключающаяся в небольшом и кратковременном подъеме лошади на задние ноги, названа «мизер», а на самом деле эта фигура называется «мезэр» (mesair или mezair, можно писать двояко). А самое смешное в том, что «мизер» (misere) по-французски означает «нищета», чего Невзоров не знает. Очень, очень символично.
Помимо самоназвания мастером Haute Ecole, Невзоров также называет себя «одним из восьми специалистов в Мире по старинному лошадиному «железу» и известнейшим его коллекционером». Усомнимся, и посмотрим, как же он, Невзоров, это самое «железо» знает. Речь по-прежнему идет о знании французского, единственного языка, на котором это «железо» было в свое время подробнейшим образом описано.
Во-первых, рычаг любого мундштука по-французски называется «бранш» (branche), что в переводе означает «ветвь». У Невзорова употреблен термин «бранше», то есть, как читаю, так и пишу...
Во-вторых, медальоны, закрывающие на старинных мундштуках концы грызла называются «боссетт» (bossettes), а в ЛЭ употреблен термин «боффэтт» и «боффетки», и приведено латинское написание «boffettes». Эта ошибка еще более красноречива: печатное написание буквы «s» в XVIII веке было очень похоже на написание буквы «f». Человек, никогда не читавший текстов на старофранцузском, вполне мог эти буквы перепутать, проиллюстрировав собственное невежество. Кстати, на гравюрах, изображающих мундштуки Ля Гериньера, четко и от руки написано «bossettes».
В-третьих, в ЛЭ откуда-то взялось такое незнакомое определение, как «канон мундштучного грызла» того или иного мастера. На самом деле «канон» (canon) переводится с французского именно как «грызло» и бывает «a couplet», «Gorge de pigeon», «Pas d’Asne», «a trompe» и так далее…
В-четвертых, шпоры, упоминаемые Невзоровым как португальские «les eperons», это тоже очаровательный лингвистический ляп, так как «les eperons» по-французски, это и есть «шпоры», а те шпоры, о которых упоминает Невзоров, называются на самом деле португальскими манежными или, по-французски, «eperons a pince» (епэрон а пэнс)
Думаю, сказанного вполне достаточно, чтобы понять, что автор ЛЭ не владеет французским языком в степени, необходимой для полного понимания текстов школы и полноценного общения с современными мастерами.
Если говорить о «железе» вообще, то складывается впечатление, что трензеля и мундштуки господин Невзоров никогда по назначению, то есть для тонкого управления лошадью, не использовал. Во-первых, в тексте «ЛЭ» сказано, что трензель действует на зубы, а точнее, на первые и вторые премоляры (первые и вторые коренные зубы). На самом деле зубы лошади практически безболезненны, ибо не полностью покрыты эмалью, а рассчитаны на подтачивание и отрастание на протяжении всей жизни. Нервного окончания в таком зубе быть не может, в противном случае лошадь просто не сможет жевать! В действительности, действие трензеля основано главным образом на эффекте ущемления угла рта между концом грызла и первым коренным зубом. Это воздействие заставляет лошадь поднять голову, а, при неумелой руке, резко вздернуть ее вверх (это очень хорошо видно в кинофильмах и в спорте). Почему важно во что бы то ни стало поднять лошади голову? Потому, что, опустив голову вниз, лошадь может округлить спину и подвести зад, а значит, легко сбросить всадника. Вторым примитивным эффектом ущемления угла рта является возможность легко свернуть лошади голову вбок, скомпрометировав ее равновесие и заставив, при распрямлении, изменить направление движения. Все эти эффекты трензеля не требуют никакой искусственно выработанной реакции лошади на шенкель и шпору, и именно по этому трензель безальтернативен во всех примитивных конных культурах – как старых, так и современных. С точки зрения От Эколь, лошадь управляемая только трензелем – это машина с ручным управлением и соответствующим ему водителем.
Теперь перейдем к мундштукам. На схеме, изображающей работу мундштука во рту лошади, господином Невзоровым не упомянуто давление грызла на десны (беззубый край). Вместо этого указано давление изгиба грызла на небо. Это полная чушь. Мундштук есть рычаг второго рода. Точкой, относительно которой он вращается, оказывая свое воздействие на рот лошади, является место присоединения мундштучной цепочки. Соответственно, поскольку сила натяжения повода приложена спереди назад, присоединенное к ветвям мундштука грызло при натяжении повода никак не может воздействовать на верхнюю челюсть, а только на нижнюю. Причем ради воздействия на десны грызло подавляющего большинства современных мундштуков имеет изгиб в средней части для помещения языка (liberte de langue). Исключение, когда мундштук действительно может давить на небо – это затянутый «с ноги» капсюль или очень высокий изгиб грызла, как на старинном римском железе типа «lupus».
Отдельный разговор - «школьное железо». Тут фантазия Александра Глебовича действительно развернулась в полную силу. Невзоров пишет: «Очень мощный за счет свой длины рычаг бранше при малейшем движении повода приводит механизм мундштука в действие: гурметт (цепочка прим.) впивается в кость челюсти, пережимая тригеминальные нервы, а грызло (любого канона), чуть складываясь домиком – в небо. Шанетт (соединительные цепочки между ветвями. прим.) удерживают бранше в жесткой связке, и раздвинувшись, не дают положить грызло в одну плоскость с языком. Все вместе действительно обеспечивает максимальное болевое воздействие на рот лошади».
Из всего написанного правда только то, что гурметт воздействует на подбородок лошади. А остальное – ахинея. Во-первых, грызло, как я уже писал, воздействует не на небо, а на десны и язык лошади. Во-вторых, шэнетт (chainette) – цепочка, соединяющая внизу ветви мундштука, в школьном мундштуке играет прямо противоположную описанной роль: она не увеличивает, а уменьшает боль, испытываемую лошадью. Но об этом позже, а пока посмотрим, чем Невзоров объясняет переход школы на короткий, современного вида мундштук и трензель.
«Колоссальная длина бранше отменилась сама собой, так как любой профан мог слишком легко сломать челюсть, чем лошадь просто убивалась, так как оказывалась неспособной есть и медленно, на глазах у всех, умирала от голода.»
С другой стороны, в «изученной до последней черточки» Невзоровым книге Ля Гериньера «Школа кавалерии» есть высказывания о тех самых огромных мундштуках, на которых он рекомендует выезжать лошадей: «предметом дальнейшего рассмотрения являются исключительно мундштуки, конструкция которых совершенно не позволяет травмировать ими рот лошади…»
Для лошадей с особо чувствительным ртом Ля Гериньер рекомендует мягкое грызло из двух частей и удлиненную (вот ведь был садист!) ветвь мундштука. (цитата) «Надо еще раз заметить, что, как мы уже говорили выше, действие длинной ветви мундштука слабее, чем у короткой, поскольку при сгибании затылка лошади она скорее достигает груди, что уменьшает воздействие на десны и упор на мундштук»
Мысль о гуманизме составного грызла и длинных ветвей мудштука проповедуется Ля Гериньером весьма последовательно, и смысл ее в том, что большой «школьный» мундштук того времени был фактически единственным в своем роде «добровольным железом». У лошади всегда оставалась возможность s’armer, то есть положить соединенные шэнетт ветви мундштука себе на грудь, лишив всадника возможности повелевать собой в ответ на грубость с его стороны! Это обстоятельство затрудняло злоупотребление шпорами, делало абсолютно невозможной примитивную езду «на руке» без шенкеля и, заодно, «ломало» хватательный рефлекс всадника, так как бросить повод для него становилось куда как менее страшно, чем резко за него ухватиться.