|
Вспомнилась своя же 100-летняя запись изжурнала:
Ехала на свидание. Зашла в маршрутку. Прошла в салон. Села напротив мужчины лет тридцати пяти, около которого лежала огромная немецкая овчарка. Если честно, я не сторонница того, чтобы держать таких собак в городе. Этим зверям нужен простор, охота там или пробежки 20 км, полпоросенка на обед, свежий воздух;просторная конура, а не коврик в коридоре.
Собака мирно лежала около хозяина, приобняв его ногу своими большими мягкими лапами. Ей было жарко: язык высовывался из-под намордника, она тяжело и часто дышала... Хозяин поглаживал ее по плотной лоснящейся шерсти. Я подумала о том, что он не так уж плохо ухаижвает за "злобным зверем", если у нее такая холёная шерсть. А потом собака вдруг посмотрела мне в глаза. Я трижды прокляла себя за то, что посмела подумать о ней как о злобном звере. Глаза...черные такие, влажные и бесконечно добрые.. Что-то подобное глазам кота в Шреке, но искренние... Я не могла оторвать глаз минуты три.. Потом маршрутка резко затормозила. Собака испуганно вскочила. Хозяин погладил ее по голове и успокоил, попросил что-то вроде:"Тихо, лежи, маленькая, мы еще не приехали". Не приказал, не скомандовал, а именно ПОПРОСИЛ... Собака послушно улеглась, положив голову на ногу хозяина. А он продолжал поглаживать ее по голове.
Через 2 остановки они вышли. Я посмотрела в окно. Он присел перед ней на корточки, ослабил ошейник, обнял, потрепал за шейку,побрызгал ей голову водой из бутылки. Она лизнула его руку через намордник. А я, смотря на них поняла, что эта собака простит хозяину и отсутствие пробежек и охоты, и душный пыльный город, и овсянку вместо полпоросенка на обед... Потому что она его любит. И он ее любит и тоже готов простить ей любые собачьи причуды и шалости. А еще я подумала о том, что настоящей любви, любой настоящей любви не мешают никакие преграды и предрассудки.
|