[DeeP]

В героиновом аду

Наркотиков всегда было в избытке, и мучиться от ломок Сергею не приходилось. Квартира, в которой он жил, превратилась в настоящий наркопритон. Некоторые приходили за дозой, да так и оставались на несколько дней. Постоянный запах ацетона, растворителя, ангидрида. Грязь, из посуды — пара расколотых чашек и грязная прокопченная эмалированная кружка, в которой хозяева квартиры и их многочисленные гости варили “ханку”. За 2 года системного потребления доза Сергея составляла уже 2 грамма.
А потом на питерском рынке произошла наркореволюция. Летом 1997 года со всех прилавков пропала “ханка”, да и маковая соломка тоже. Пропала тетя Валя, торговавшая ангидридом. На смену им пришел ГЕРОИН.
Старые “проторченные нарики” предпочитали обходить его стороной. Зато молодежь ничем не брезговала. С героином все просто: процесс от покупки до вмазки занимает 5 минут. Подойдет любой подъезд или балкон обычной многоэтажки. Не надо искать место, где сварить “ханку”, не надо искать человека, который сварит, бояться облав. Летом 97-го купить герыч было не проблемой. Почти в каждом доме была точка.
— С представителями кавказской диаспоры поработали угрюмые ребята в кожаных куртках и с золотыми зубами, они убедили хачиков торговать только герычем, — поясняет Сергей. — А тех, кто продолжал барыжить опиумным сырцом, как-то быстро пересажали. Наша точка, еще долгое время торговавшая старым товаром, тоже была взята под ментовский пресс. Наши же прикормленные менты устроили облаву и популярно объяснили: “Хотите работать, переходите на герыч”. Мы не хотели. Не тот кайф, да и приход не тот, как от “ханки” или “химии”. Зависимость наступает быстро. А если ты подсел, тебе уже не будет покоя. Ты или торчишь, или болеешь. Да и передознуться ничего не стоит. Но делать было нечего, и мы стали торговать и убиваться “хмурым”, так на нашем жаргоне тоже называли героин.
В январе 1998-го умер Стас. По глупости. От передозировки. Прямо на глазах у Сергея.
— Я видел, что он синеет, но не знал, что делать. Метался по квартире, волосы на себе рвал. Потом решился вызвать “скорую”. Позвонил в “03”, а пока она ехала, весь герыч, который был в доме, спустил в мусоропровод. Но спасти Стаса так и не удалось, — с трудом продолжает Сергей. — Как сквозь сон помню его похороны. Была вся наша тогда еще многочисленная компания. Мать его рыдала, кидалась на нас, пыталась вцепиться в наши серые рожи. Помню, тогда во мне что-то перевернулось, и меня понесло. Сам я за свою наркоманскую карьеру отъезжал раз 10, из них раза 3 намеренно. Бывали у меня депрессивно-суицидные периоды в жизни, когда хотел умереть, но так ни разу и не получилось. Что чувствовал?.. Ни ангелов, ни света в конце тоннеля не видел точно. Было темно, тепло, хорошо — полный покой и умиротворение. И абсолютное нежелание возвращаться обратно.
После похорон друга Сергею стало негде жить, так как родители настоятельно попросили его съехать с квартиры. Но ничего, приютился у друзей в самом криминальном районе Санкт-Петербурга — Ржевском. Обычный спальный район. Блочные серые многоэтажки. Куча аптек, возле которых толкутся мрачные тощие парни с пепельным оттенком кожи. Весной, когда сходит снег, вместо подснежников — куча шприцев. Именно здесь самый большой процент наркоманов на душу населения, в каждом подъезде по 2—3 героиновые точки. Мало кто с Ржевки работает, еще меньше учатся, вся жизнь протекает на улице от вмазки до вмазки, от кражи до кражи. Каждый второй имеет проблемы с законом, каждый третий — судимость.
Там Сергей прожил год. На героине он сидел уже жестко, а так как постоянно требовались деньги, грабил прохожих, вырывая из рук сумки, отслеживал хозяев ларьков с выручкой, доводил до дома, а дальше в ход шел кастет или железный прут… Друзья-товарищи умирали как мухи. Один сорвался с 12-го этажа, пытаясь влезть в соседскую квартиру, другие умирали от передоза прямо там, где укололись, на подъездном балконе, на этаже барыги или прямо в лифте.

Возвращение в Москву

Однажды, проснувшись промозглым ноябрьским утром в подъезде одной из многоэтажек Ржевки, Сергей понял, что если не уедет в Москву, то пропадет окончательно. И он уехал, не попрощавшись ни с кем. Мама, увидев его, расплакалась, она-то была уверена, что сын в Санкт-Петербурге бизнесом занимается…
— Мать отвела меня в районный наркологический кабинет. Просила помочь. И знаешь, что мне сказал врач-нарколог? Сказал, что я, мол, молодец. Вовремя все осознал: “Не торчи месяца 3, а потом приходи. Мы тебя снимем с учета”. Вот и все. И выдал мне брошюрку, в которой было написано, что ни в коем случае нельзя колоться чужим шприцем, а только своим. Я честно пытался завязать, и у меня получилось, но ненадолго.
Он устроился на работу экспедитором и поселился в бабушкиной квартире. Долгое время ни с кем не общался, находясь в жесточайшей депрессии. Жизнь без наркотиков была абсолютно серая. Серая трава, серое небо, серое солнце, самая изысканная еда напоминает туалетную бумагу. Но самое страшное — тишина, которая живет внутри, ее нельзя заглушить ничем. В таком состоянии Сергей прожил год.
Как-то он встретил своего старого знакомого Дениса. Зашли в бар, от него узнал, что самого Сергея уже давно похоронили. Денис рассказал и про бывшую жену Сергея Марину, которая плотно сидит на системе и сама барыжит “хмурым”. Через 2 недели после той злополучной встречи Сергей поехал к Марине…
Еще через 3 месяца он плотно сидел на система, его выгнали с работы, и он поселился у бывшей жены.
Так закончилась самая долгая в его жизни ремиссия.
В торговлю героином не просто пробиться. К товару допускаются только наркоманы со стажем, известные в районе, но не опустившиеся на самое дно. Кроме того, необходима своя отдельная жилплощадь — не будут же клиенты приходить в квартиру, где живут родители. Марина обладала всеми необходимыми условиями. Товар ей прямо в квартиру приносил бандит местного масштаба Лева, с которым Марина недолгое время жила гражданским браком. Раз в неделю он появлялся в Марининой квартире с десятьюграммовым пакетиком героина и забирал деньги за предыдущую партию. Это большая редкость, так как обычно за товар требуют все деньги сразу. Оптовая цена за грамм — 750 рублей. А уж почем Марина продавала, он никогда не интересовался. Главное — чтобы деньги за товар отдавала все и в срок. За недостачу в 20 рублей можно было нарваться на серьезные проблемы и надолго остаться без кайфа.
Участкового с потрохами купила Левина банда — раз в месяц мент получал мзду в размере трех окладов. Плюс два раза в неделю обходил вверенные ему государством героиновые точки и откровенно забирал деньги. Никто не жадничал и с участковым всегда делился, так как с властями, хоть и такими продажными, а дружить надо. Зато о рейдах ОБНОНа и местных омоновцев плативший всегда был предупрежден. С периодичностью раз в 2 месяца, конечно, сажали кого-нибудь из барыг. Однако на его место сразу нанимался кто-нибудь другой.
— Невыгодно было омоновцам барыг закрывать, — рассуждает Сергей. — Они крутились возле точек и брали покупателей. За это отделу, стабильно перевыполнявшему план задержанных по статье 228, честь и хвала. А закрыли точку — потом полмесяца новую разрабатывай. Марину же милиция вообще никогда не трогала (спасибо папиным связям). Но в криминально-наркоманских кругах ее за это не любили, считали стукачом.