402 Метра(Книга)

[DragRacer]

Уличные гонки – мир многоконных моторов, безумных скоростей, потрясающе красивых автомобилей и почти столь же красивых женщин. В этот мир невозможно заглядывать изредка, попавший сюда остается навеки жить в этом мире, плененный скоростью и… скорость – это разве мало? Скорость – это все.


Может кто ещё не читал.... Автор не я) Мне понравилось.
ЗЫ Если нарушил какие правила - извиняюсь, не увидел в правилах форума запрета на выкладывание книг)
Если кому понравилось - пишите в теме, есть ещё две части)



402 метра.

Полная авторская версия.
Все описанные события - вымышленные. Любое совпадение персонажей с реально существующими людьми - чистая и непредвиденная случайность.

Глава первая.
Металлургический район города-героя Челябинска вообще отличается живописностью. Особенно его конец: хитросплетения трубопроводов, свечки домен, парящие градирни, ядовито-рыжая пыль, дымящие трубы. Сплошной техноген. Романтика. Стрела дороги, протяженностью около километра, регулярно разбиваемая грузовиками, и с такой же завидной регулярностью восстанавливаемая до девственного состояния. Зачем ремонтировать дорогу, если ее используют лишь десятитонные КамАЗы, которые не боятся не только грязи? Нам кажется, что для нас. Вообще, радость сталеваров была бы не полной, если бы не было нас.
Кто такие "нас"? Ну, вопрос! Не "почта радости Россия" - это точно. Если верить газетам, мы - "безбашенные сорвиголовы", "беспредельщики ночных перекрестков", и так далее. Мы же предпочитаем несколько другое определение, возникшее в США в середине ХХ века - "стритрасеры".
Да, расинг. Расинг - спорт не для слабонервных. Расинг - это даже не спорт. Расинг - это религия, поклонение мотору и всему, что к нему прилагается. А прилагаться к нему может все, что угодно, и совсем не обязательно Impreza WRX. Достаточно какого-нибудь шедевра конструкторов с ВАЗа типа 2108, были бы руки заточены. Или голова. На худой конец - толстый бумажник, кому что Бог дал. В идеале, конечно, и то, и другое, и третье. Только такое встречается крайне редко.
"Безбашенные сорвиголовы"? Ну-ну. Пять сотен автомобилей, освещающих фарами заводской забор и асфальт, полторы тысячи человек - и все безбашеные? А у кого с головой порядок? У тех, кто субботнюю ночь проводит пьянствуя в подъезде? Или говоря наркотикам "иногда"? Спорный вопрос.
Расинг - это 402 метра асфальта, визг резины, свист тормозов. Останется только один, тот, кто заберет призовой фонд. Тонны две рублей, не больше. Говорят, американцы, живущие, по слухам, в Америке - самой богатой стране мира, готовы горло перегрызть друг другу за двадцатку. Именно столько составляет их призовой фонд. Расинг в Штатах - способ заработать на жизнь, у нас - на пиво. Нет, за рулем, разумеется, никто не пьет. До или после - всегда пожалуйста, но не за рулем.
Расинг - это грохот музыки на предельных децибелах, красивые машины и почти такие же красивые девчонки. Любой, кто встает на стартовую черту преследует одну цель: выплеснуть излишки адреналина. А выиграть - дело десятое.
Ночь, улица, фонарь, дорога. У стартовой черты, рядом с желтым Пыжом с желтой же мигалкой скромно приютился темно-зеленый Крузак. Колхозник, размерами способный поспорить с эсминцем, завершался полуприцепом с зачехленным авто. Позади прицепа, у выступающего из-под брезента антикрыла стоял я.
-- Ну-ка, ну-ка, - подошел круглолицый человек в красной куртке с надписью "Любительская Лига Автоспорта", натянувшейся на комке нервов. - Это что у тебя? Самолет?
-- Вертолет, - Пчелкин, хозяин крейсера, щелкнул Павла по руке, потянувшейся к брезенту.
Про этого кадра можно рассказать многое, но лучше не стоит. Павел нездорово напрягается, когда слышит свою фамилию, а про остальное и говорить нечего. Этакий человек-загадка, темная лошадка. Президент ЛЛАС, чья биография - сплошь белые пятна, но даже то, что не покрыто тайной, заставляет о многом задуматься. В общем, про Пашу секретные материалы снимать можно.
-- Опаньки, - протянул, подкравшись, Слава. - Это у тебя откуда? У Сухова стырил?
-- А потом догнал, и еще раз стырил, - усмехнулся я.
Не нравится мне этот парень, что тут поделать? Не нравится, и все тут. Я с этим человеком не то что в баню, в разведку не пошел бы. Одни его тусклые, выцветшие рыбьи глаза о многом говорят. Кажется, не было такого мига, когда в них промелькнуло хотя бы какое-то выражение.
-- Гонять будешь? - осведомился Павел.
-- Не-а, - ответил я. - Просто Сане нравится таскать за собой прицеп с погремушкой.
-- Ладно, летчик, - махнул рукой президент. - Правила ты знаешь.
-- Я все знаешь, - зевнул я.
-- Все? - напрягся Павел.
-- Расслабься, - похлопал его по плечу тезка. - Ни черта он не знает.
А я уже двигался к желтому 307.
-- Сашка! - мне на шею бросилась Лена. - Ты гоняться?
-- Нет, я гоняться, - улыбнулся я.
В отличие от Славы, она мне нравилась. И не за длину ног, не за симпатичное личико, не за фары размером с арбузы, отнюдь. Лена обладала редкой способностью не думать вообще, и перед тем, как что-либо сморозить - в частности. Интересный для общения человек. Диагноз - пробка.
-- Привет, Круглый, - помахала ручкой сидящая за рулем Пыжа Алла.
Нет, не дурак. И пуза у меня нет. Причина в другом - куда ни плюнь - я везде Саша. Александров Александр Александрович. Да, поначалу - смешно. А когда я понял, что отец решил пошутить покруче, чем дед - веселье куда-то пропало.
-- Привет, привет, - протянул я, выкладывая на торпедо три сотенных бумажки.
-- Регистрируешься? - нахмурилась Смирнова. - Ты машину сделал?
-- Типа того.
-- Марка?
-- Червонец.
-- Еще бы! Номер тот же?
-- Без номера.
-- Да? - девушка, удивленно приподняв бровь, внесла в реестр мои данные. - Расписка?
Найдя в кармане завалявшийся протокол, я накарябал на обратной стороне, что ответственность за все последствия несу я, только я, и никто, кроме меня. Точка. Дата. Автограф.
-- Ну, Саша, покажи теперь свой параплан, - попросил Павел.
Мне не сложно. Тем более, у скрытого чехлом болида образовалась приличная толпа, и каждый второй старался заглянуть под брезент. Тезка пока сдерживал натиск, стоя грудью на защите АвтоВАЗа, но силы были не равны. Он меня-то едва не зашиб в горячке, а что говорить про остальных зевак? Однако, получив дружескую оплеуху, Саша успокоился, и позволил мне убрать брезент.
Сейчас! Что такое сдернуть чехол? Где театральный эффект, где интрига? Помучить всяких там нетерпеливых ротозеев - сплошное удовольствие, граничащее с беспредельным кайфом.
Медленно, возможно даже слишком медленно, мы с Сашей скрутили брезент, пядь за пядью обнажая тускло блестящую в свете фар конструкцию из металла и пластика. В толпе пронеся гул восхищения. Еще бы! От этой 2110 осталось не так уж и много. Обвешанная пластиком, как новогодняя елка иголками, красная спереди и желтая сзади, с плавным переходом в виде языков пламени, лижущих борта красотки - эта машина была эталоном рестайлинга и венцом наших с тезкой трудов. Однако автомобиль судят не только по одежке. Двухлитровый турбинированный двигатель со спортивными валами, доработанной системой впрыска и выпуска давал выходную мощность в 320 лошадей при пяти тысячах оборотов. Расширенная база в сочетании с модифицированной подвеской и вентилируемыми дисковыми тормозами на всех четырех колесах делали относительно безопасной езду даже при 270 километрах. В общем, заточка - что надо.
-- Хм, - усмехнулся Слава. - Обидно будет проиграть на такой, да?
-- Я думаю, - протянул я. - Я думаю, что такой проиграть не обидно.
-- Посмотрим, посмотрим, - гонщик удалился к своей 2112.
Его ведро смотрелось на фоне желто-красной бестии, по меньшей мере, блекло. Это приблизительно то же самое, как сравнивать Maybach с Волгой. Вроде, обе с дверями и колесами, с двигателем, сиденьями и рулем, но, в то же время, душа как-то больше лежит к первому. Почему? Неизвестно. Наверно, я не патриот.
Ласково погладив свою красотку по крылу, я забрался внутрь. Черт! Влезла бы в кровать - переспал бы с ней! Я вставил ключ в замок зажигания, малышка чуть заметно вздрогнула, огласив окрестности рыком прямотока, и скатилась по полозьям на асфальт. Обогнув джип, я подкатил к стартовой черте. Пара гонщиков, завидев мою кисоньку, помчались к Пыжу, отказаться от заезда. Не хотят, чтобы я пил пиво на их деньги - вконец обнаглели.
Рядом встала серебристая 2112, made by Славик.
-- Порву, - произнес соперник, повернувшись ко мне.
Ну-ну, посмотрим, кто кого, порватель ты наш. Я нащупал на заднем сиденье плюшевого медвежонка, и пересадил вперед, чтобы ему было лучше видно. Конечно, я закрепил его ремнем безопасности, иначе мало ли что? Может слететь с места, головой удариться - лечи я его потом!
-- Ну что, Михо Шпалерадзе, - я потрепал пассажира по голове. - Порвем засранца?
Медвежонок промолчал. Он вообще неразговорчивый. Интересно, почему? Но музыку он любит. Особенно Benny Benassy, в этом мы с ним похожи. Я вставил в прорезь плеера диск, и повернул регулятор громкости почти до упора. Сабвуфер в багажнике задрожал от басов. Так гонять веселее.
Лена, грациозно ступая по асфальту в высоких сапогах на каблуках сантиметров в пятнадцать, и такой же длины юбке, вышла на дорогу и встала чуть впереди машин, посередине проезжей части. Сейчас будет старт. Секунды потекли мучительно медленно.
Девушка ткнула в меня, выставив два растопыренных пальца. Вижу, не слепой. Я включил первую передачу и поиграл педалью газа. Лена повторила жест второй рукой, Слава так же рыкнул двигателем. Ишь, тоже не слепой!
Стартер подняла руки над головой, старательно прогнувшись и выставив вперед и без того объемную грудь. Краем глаза я заметил, как медленно, словно в заторможенной съемке, на дорогу полетел чей-то окурок. Раз, два, три секунды - и Лена рубанула руками воздух, опустив их по швам.
Я утопил в пол акселератор, одновременно отпуская сцепление. Ну, любимая, не подведи. С пробуксовкой, с диким визгом резины и ревом двигателя, оставив на асфальте добрую половину резины, 2110 сорвалась с места. Уши заложило, словно в самолете на взлете. Слава замешкал на старте, и теперь его 2112 отставала на полтора корпуса. Вторая. Колеса вновь пробуксовали, но спустя доли секунды нос задрался и продолжилось стремительное ускорение. Третья. Огни припаркованных автомобилей слились в одну сплошную полосу. Звук мотора рикошетил в туннеле из машин и отдавался многократным эхом, перекрывая децибелы стереосистемы. Четвертая. Фонарные столбы превратились в сплошной частокол, перегрузками меня вдавило в кресло. 2112 маячила в зеркале заднего вида. Пятая. Поле зрения сузилось до ширины дороги. Даже еще меньше. Стрелка спидометра перевалила через отметку "220".
Не помню, кажется, я закричал. Скорость вообще действует опьяняюще. Подобно цунами я пролетел мимо фиолетовой "семерки" с выведенным на корме клетчатым флагом. 402 метра, четверть мили, миновали как обычно - менее чем за полтора десятка секунд. Вот теперь и пригодились вентилируемые дисковые тормоза. Оставив на асфальте две угольно-черные полосы, моя крошка преодолела еще сотни две метров, и замерла.
Да, черт побери, два метра - это принципиально, я же сказал: четверть мили. Едва не задохнувшись в натянувшихся до предела ремнях, я заглушил двигатель. В висках стучала кровь, явственно слышалось биение сердца. Я победил.
Следом, свистнув тормозами, остановилась серебристая "двенашка". Флаг ему в зубы. Я победил. Сколько я слышал всякой фигни про наши гонки! Вплоть до того, что ставкой является собственный автомобиль, что призовой фонд составляет по двадцать кусков гринов. Фигня все это. Ящик пива - и довольно. Я победил.
-- Ни хрена себе! - восхитился тезка, когда я вернулся на старт. - Вот это машинку мы собрали!
-- Что, так круто? - осведомился я.
-- Еще две десятых - и круче некуда, - заверил Саша.
Если я правильно понял, то еще две десятых - и мое время составило бы 11,2 секунды - то есть Челябинский рекорд на четверти мили! Да, действительно - круто. Вот что значит, собирать машину с душой, ласково ввинчивая каждый винтик и вболтивая каждый болтик. С другой стороны, вполне возможно, что причина не в душе и ласке, а в двенадцати тысячах евриков, вложенных в мою бестию. Хотя, в конечном счете, дело не в деньгах, а в умении.
Я сел на капот Сашиного джипа, свесив ноги на кенгурин, и достал сигарету. Руки до сих пор дрожали. Да, пронестись 402 метра на такой скорости - неплохой способ расслабиться. Неплохой, пока в голову не взбредет мысль о том, что какой-нибудь излишне любопытный зритель может вылезти на дорогу, и тогда... тогда ответственность за все последствия буду нести я, только я, и никто, кроме меня. А если более конкретно - на дороге останется только мешанина из металла, крови, мяса и костей. Остальных - и гонщиков, и зрителей, и организаторов, как ветром сдует.
-- Не расслабляйся, - похлопал меня по плечу Пчелкин.
Мимо, подняв вихрь из окурков и фантиков, пронеслись участники следующего заезда.
-- Я и не расслабляюсь, - ответил я.
-- Через два заезда полуфинал, - проинформировал меня тезка.
-- Какие два заезда? - удивился я. - Зарегистрировалось человек пятнадцать, не меньше.
-- Шестнадцать, - уточнил Саша. - Но остальные, после твоего дефиле, забрали деньги и отказались от участия.
-- Вот козлы! - я спрыгнул с капота.
-- Козлы, - прокричал напарник, стараясь перекрыть голосом нарастающий рев двигателя.
-- Ложись! - завопил Павел, сшибая меня с ног.
Я вжался в асфальт. Президент ЛЛАС - не такой человек, чтобы пугать зря. В ту же секунду раздался оглушающий удар, скрежет рвущегося металла и звон бьющегося стекла. На меня посыпался мусор, обочина вокруг осветилась зеленым неоновым свечением, что-то огромное просвистело над головой. Спустя еще пару мгновений удар повторился, но теперь значительно дальше, что-то вновь зазвенело и заскрежетало.
-- Что за... - я принял сидячее положение.
Правая рука раскалывалась от боли. Поднеся ладонь к лицу, я разглядел кусок стекла, торчащий из "горба Венеры". Эк меня угораздило! Вытащив зубами осколок, я поднялся на ноги.
Троллейбус, бывший гордостью японского автопрома представлял собой печальное зрелище. Нет, как кабриолет - очень даже ничего. Правда, крыша, напрочь отсутствующая в новом варианте, все же для чего-то была нужна.
С другой стороны, из остатков Ниссана, торчали остатки хвостового оперения ВАЗа 2115. Да, сходил за хлебушком...
-- Все живы? - осведомился Павел.
-- А что, не видно? - тезка, яростно сжимая и разжимая кулаки, разглядывал остатки своего Крузака.
-- Что стряслось-то? - поинтересовался я.
-- Саша, ты не видел? - глаза Лены, пробегавшей мимо, но по такому случаю решившей остановиться, удивленно округлились. - Дряпа залетел на прицеп Крузера, подлетел, снес ему крышу, и приземлился на Серегину Максиму.
Обалдеть можно! Такой исчерпывающей информации я не ожидал. Вообще, вопрос был чисто риторический.
Но теперь все. Отгонялись. Теперь ГИБДД снова начнет ночное бдение по субботам, и ни один участок дороги не останется без назойливых наблюдателей. Расинг в этом сезоне можно считать закрытым. На сегодня план можно считать выполненным. Можно сворачивать удочки и валить домой.
-- Саш, - окликнул я Пчелкина. - Тебя до дома добросить?
-- Нет, спасибо, - процедил он сквозь зубы. - Ты езжай, а у меня еще пара дел есть.
-- Тебе помочь? - предложил я свои услуги.
-- Нет, спасибо, - Тезка выковырял из обломков Крузака бейсбольную биту. - Сам справлюсь.
Да, дел ему здесь часа на два. Впрочем, как и Сергею. Мое же дальнейшее присутствие на гонках можно считать пустой тратой времени. А время - деньги. А деньги я считать умел всегда.

[DragRacer]

Запрыгнув в свою крошку, я запустил двигатель. Дома меня ждала пустая койка и насыщенные сновидения. Надеюсь, кошмары мучить не будут. Оставив напоследок запах паленой резины, я отправился почивать.
Утопив педаль акселератора до предела, я выплескивал адреналин, которому не нашлось места на соревнованиях. Люблю родной город. Особенно по ночам. Огни фонарей, мигающие светофоры, неон рекламы. Ночь - то единственное время, когда можно наслаждаться городом. Днем, в километровых пробках, на скорости в два светофора за час такое просто невозможно.
Роняя стрелу тахометра за желтый сектор, я возвращался домой. Правда, в такой спешке не было особой необходимости - в моей крепости блудного расера никто не ждал. Оксанка - моя последняя пассия, как и все остальные, не разделяла моей любви к автомобилям вообще и страсти к тюнингу в частности. Ее можно понять. Еще лет пять назад я бы и сам посмотрел на человека, купившего аварийную 2110 и убившего в нее пол-лимона, как на законченного идиота. Но тогда я не знал, что такое - расинг.
Девушка ушла от меня около месяца назад - точнее сказать не могу, строительство суперкара было на стадии завершения. Я и не сразу заметил ее исчезновения. Просто в один прекрасный (воистину прекрасный!) вечер обнаружил, что в моей бритве отсутствуют ее волосы. И, только после этого заметил, что в шкафах прибавилось свободного места. Образовавшийся вакуум тотчас заполнили болты, гайки, шпильки, клапана, старый блок цилиндров и его "голова".
Я ее не виню, даже больше - прекрасно понимаю. Чтобы добиться совершенства в каком-либо деле, надо именно "гнать" по этому делу - женщины на такое не способны. А если я чем-то увлекся, то никому другому в моей душе места нет.
На прямой мимо лакокрасочного завода я показал отличный результат - меньше шести секунд до сотни, и стрелка спидометра легла на отметку "250". Давить больше не было смысла.
Удовлетворенный, я достал пачку сигарет, вытянул зубами одну, и протянул пачку Михо, зафиксированному ремнем на пассажирском кресле. Тот вежливо промолчал. Да, в два года курить еще рановато. Дружелюбно оскалившись, я потрепал Шпалерадзе по гриве, и щелкнул прикуривателем, вгоняя его в ложе.
Нервно кусая губы, я нетерпеливо ждал мига высшего наслаждения, когда наконец-то смогу затянуться вишневым дымом "Captain Black". Миг не спешил наступать, пропуская перед собой вереницу секунд.
Но чему быть - того не миновать, даже чайник, рано или поздно, закипает. С металлическим щелчком прикуриватель вылетел из паза, и, проигнорировав фиксаторы, продолжил путь под сиденье. Такой наглости я не ожидал. Мало того, что мерзкая железка не желала выполнять свою прямую функцию, так еще и вознамерилась подпалить Pro-Sport'овский коврик!
Резким движением утопив педали сцепления и тормоза в пол, превратив в дым добрую половину протектора, я остановил свою крошку, отстегнул ремень и залез под сиденье.
В ту секунду, когда я нащупал "подвижную часть прикуривателя", если верить ВАЗовским каталогам, машина содрогнулась от удара в дверцу. В салон автомобиля, беспомощно шкрябая ногтями в том месте, где у обычных машин расположены ручки, умоляюще смотрела симпатичная, но растрепанная девушка. Остаток ночи предвещал многое.
Недолго думая, а, если точнее - не думая вообще, я помог девушке справиться с преградой, щелкнув тумблером на панели. Девушка прыгнула в ковш, громко хлопнув дверкой.
-- Поехали, - пискнула гостья.
-- А что мне за это будет? - поинтересовался я.
-- Все, что угодно, только поехали скорее, - взмолилась девушка, беспокойно вглядываясь в темноту ночи.
Возражений у меня не было. По боку 2110 полоснул сноп света от фар выруливающего на дорогу Джипа. Из кустов, ломая ветки, вылез огромный детина, размахивая крошечным, если прикинуть по масштабам, пистолетом. И оба направились к моей детке. Возражений точно не было.
-- Поехали же! - прокричала пассажирка.
Воткнув первую, я бросил сцепление и утопил акселератор. Двигатель, получив от форсунок повышенной производительности несколько сот грамм бензина, бешено взревел, передние колеса, окутав болид вонючим дымом, заскользили по асфальту, и, мгновение спустя, "червонец" стартанул, за считанные секунды оставив далеко позади и братка, и колхозника. Мой "Фантом" с ревом набрал высоту.
-- К тебе, или... - осекся я на полуслова, повернувшись к девушке. - Ты!?
-- Саша? - прошептала Таня.
Если кого она и меньше всего ожидала увидеть, и, что немаловажно, хотела - так это меня. С моей стороны чувства были взаимные. История эта, в общем, длинная, хотя, бывают и подлиннее. Дабы не углубляться в подробности, скажу, что верна истина "от любви до ненависти один шаг". Кратко, но емко.
-- Ты женился? - осведомилась Таня, пытаясь поудобнее устроиться на Михо.
Действительно, какого еще вопроса можно было ожидать от женщины?
-- Я? Упаси Бог! А ты?
-- Да.
-- И как?
-- Отлично. Да что же это... - она наконец-то догадалась извлечь из-под себя медвежонка. - Это что?
-- Не трогай, - я пересадил Шпалерадзе на заднее сиденье. - Это Михо, он - друг.
-- Да у тебя вконец крыша съехала.
-- Только после вас, - съязвил я. - Так куда рулить?
-- Не знаю, - упавшим голосом произнесла Таня.
-- То есть как? - охнул я.
-- Моя сумочка у них осталась... а там паспорт...
-- Охренеть можно... - протянул я. - Ты что натворила-то?
Девушка посмотрела на меня так, что вопросов не осталась. Действительно, с двумя аппетитными ножками, обутыми в греческие "****ские" сандалии; супер-мини шортах, обтягивающих кругленькую аккуратненькую попочку; с татуировкой в виде змеи, высунувшей голову над широким кожаным ремнем, а хвостиком делающей непонятно что, но понятно где; с плоским загорелым животиком, выставленным наголо; с двумя холмиками грудей, скрывающимися под обрезанной майкой; с тоненькой шейкой, выразительными скулами, пухленькими губками, покрытыми ярко-розовым блеском, маленьким носиком, зелеными глазками с длиннющими ресницами, с красивым, ровным, высоким лбом, с шелковыми темными волосами, собранными на макушке... вне всяких сомнений, такой девушке, чтобы привлечь к себе неподдельный интерес, даже что-то делать совершенно не обязательно. Особую изюминку вносили ушки с длинными серьгами и прядь волос, ниспадающая с правой стороны лба. Тотальное безобразие.
-- У тебя... денег, что ли не хватило поприличнее одеться? - усмехнулся я. - Так позвонила бы, что я - зверь какой? Обязательно помог бы.
-- Да пошел ты, - огрызнулась Таня.
-- Сейчас поеду. Обратно. Хочешь?
Пассажира ответила молчанием, надув губы и скрестив на груди руки. Так мы и доехали до моего дома. Въехав во двор, я, чтобы не будить соседей рокотом прямотока, выключил передачу и до подъезда докатился на нейтрале. Подвеска безропотно и неощутимо съела выступающий канализационный люк, и детка замерла у ступенек.
-- Мы где? - спросил груз.
-- Ко мне приехали, ты не видишь? - пожал я плечами.
-- Я к тебе не пойду, - заявила девушка.
-- А куда ты пойдешь?
Молчание.
-- Так, Татьяна...
-- Ты же знаешь, что мне не нравится, когда ты меня так называешь, - скрипнула она зубами. - Я не маленькая девочка.
-- Тогда веди себя соответствующе.
Моя холостяцкая клетка встретила неожиданную гостью масляным пятном на полу, в котором отмокал первичный ряд "десятой" коробки.
-- Ну и грязюка! - возмутилась девушка.
-- Грязь бывает разная, - парировал я, бережно усаживая Михо на подушки. - Раздевайся.
-- Так сразу?
-- Мне по барабану, - протянул я. - Можешь спать одетой.
-- Спать? - вскричала Таня. - Та притащил меня к себе домой, чтобы просто спать?
-- Нет, - усмехнулся я. - Сложно спать. Я устал. А ты замужем. Можешь располагаться в спальне.
Я бросил футболку на стул, за ней последовали джинсы и носки, и свалился на диван. В бок что-то уперлось, я пошарил рукой под собой, и извлек из складок накидки карданчик кулисы, посеянный неделю назад. Эх, поздно. Уткнувшись носом в стенку, я бросил рычаги управления, и ушел в провал.
-- Саш, - всхлипнула девушка. - Я соврала тебе. Я не замужем. Слышишь?
Слышал ли я? Конечно, но эти слова застали меня уже в начале свободного падения в крепкий и здоровый сон.

[DragRacer]

Глава вторая.
-- Саш, а Саш.
-- Саша - это я, - открыл я глаза.
У дивана, склонившись надо мной, стояла на коленях Татьяна. А я было надеялся, что все произошедшее мне приснилось. Да, размечтался.
Сейчас на девушке не было косметики, что отнюдь меня не пугало. Картер Браун когда-то сказал, что бывают девушки, с которыми хочется не только поужинать, но и позавтракать. Моя гостья, несомненно, относилась именно к такому типу. В моем халате, которого хватило бы завернуть ее раза на три, Таня смотрелась просто обворожительно. Впрочем, я слишком хорошо ее знал...
-- Доброе утро, Саша.
-- Утро добрым не бывает, - зевнул я. - Это нонсенс.
-- У тебя такой бардак был, - она положила голову мне на грудь.
-- Из хаоса рождается танцующая звезда, - ответил я.
-- Красиво сказал, - улыбнулась девушка.
-- Это не я сказал, а Ницше, - проинформировал я.
-- Лучше бы ты Фрейда читал, - вздохнула Таня.
-- Стоп! - дошло до меня. - Почему был?
-- Я навела прядок, - произнесла гостья леденящие душу слова.
Скорость, с которой я вскочил с дивана, была просто поразительной. С такой динамикой можно четверть мили пешком выиграть. Мои самые страшные опасения оправдались. Нет, конечно, приятно видеть свою квартиру, лишенной пыли и сора. Проблема заключалась в другом - все детали были свалены в одну коробку! Вообще, закон сохранения энергии работает во всем: если в одном месте наведен порядок, то в другом месте - обязательно образован бардак.
-- Кошмар! - я вынул из коробки шестеренку ГРМ. - Ужас!
-- Тебе не нравится? - всхлипнула Таня.
Обидеть ее я не хотел. Но в чужой гарнизон со своим уставом не ходят.
-- Нет, все классно, - как можно мягче сказал я. - Только логика должна быть во всем: трансмиссия должна лежать с трансмиссией, тормоза - с тормозами, впрыск - с впрыском...
-- А девушка - с парнем, - подхватила помощница.
-- Типа того, - кивнул я. - В любом случае - спасибо.
Я достал из кармана джинсов пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, и сел на пол, навалившись на стену. Таня устроилась на журнальном столике, сложив ноги по-турецки.
-- Так ты не замужем? - уточнил я, выпустив в потолок густую струю вишневого дыма. - А зачем врала?
-- Не знаю, - развела она руками.
-- А эти, - я кивнул на окно. - Что они от тебя хотели?
-- Я думала, ты догадался, - вздохнула девушка.
-- А верить-то тебе можно? - усомнился я. - Может, взяла чего? Чужое? Случайно, разумеется...
-- За кого ты меня принимаешь? - прорычала Татьяна.
-- Ладно, проехали, - я стряхнул пепел в горшок с засохшим цветком. - Что делать-то будем? Ты у меня перекантоваться планируешь?
-- Ты против?
-- По барабану. Только халат у меня один, и он - мой.
-- Подавись ты, жадюга!
Девушка спрыгнула на пол и развязала пояс. Я невозмутимо разглядывал сигарету. Таня с секунду помедлила, затем резко скинула с себя халат, оставшись в одних сережках.
-- Так лучше?
-- Намного. Только бросать его не надо - на диван положи.
Гостья подошла ко мне и села рядом, положив голову на плечо. По моей груди потекли ее слезы.
-- Саш, а, Саш. Мне ведь действительно некуда идти.
-- Не бойся, - я затушил окурок в импровизированной пепельнице. - Раз обещал - помогу.
Не такой я человек, чтобы бросать друзей в беде. Впрочем, не делай людям добра - не получишь зла. В этом я не раз убеждался на своем опыте. Как назвать человека, который наступает на одни и те же грабли? Ну, точно - дурак. Так что, возможно, я в очередной раз совершаю ошибку.
-- Раз обещал - помогу, - повторил я. - Тебе бы одеться.
-- Конечно, - Таня потянулась за своими тряпками.
-- Не в это. В нормальную одежду. Тебе мало? Хочешь, чтобы еще кто-то приклеился?
-- Нет...
-- Вот! Где бы одежку для тебя раздобыть?
-- У меня есть.
-- Дома?
-- Нет, у тебя под диваном, - с сарказмом ответила девушка. - Конечно, у меня дома.
-- Но они же знают, где ты живешь, и, вполне предсказуемо, что тебя там уже караулят.
-- А ты не думаешь, - продолжала упиваться своим превосходством гостья. - А ты не думаешь, что как раз мне заходить в квартиру совсем не обязательно? Ты же знаешь, как шкафы открываются. И как одежда выглядит - знаешь.
-- Я что думаю, - оборвал я Татьяну. - Тебе же заходить в квартиру совсем не обязательно, можешь подождать в машине, а за вещами схожу я. Как тебе идея?
-- А...но...э-э-э... - беглянка выглядела слегка озадаченной.
Действительно, почему такая простая мысль пришла в голову именно мне, а не к ней? Да все просто: по-настоящему умная женщина не позволит себе казаться умнее мужчины. Впрочем, эта высшая мудрость приобретается только в браке - тайной войной всех женщин против всех мужчин.
-- Собирайся, поехали, - я вскочил на ноги.
Дневного света я не видел уже достаточно давно. Большая часть моей жизни, за последние полгода, протекала в мастерской, под машиной, висящей на лапах подъемника, или в офисе - на работе. Как-то так получилось, что наша бренная планета вращается вокруг своей оси, и солнце светит лишь часть суток. Как назло - именно ту часть, которую я провожу в помещениях. Так что даже скрывшееся за тучами сентябрьское солнце на несколько мгновений ослепило меня.
Солнечные блики играли на окнах домов, мелких лужах и полированных боках автомобилей. Из полутора десятков машин, запаркованных во дворе, лишь одна отличалась сантиметровым слоем пыли, оставшимся после ночных гонок - моя крошка. Степаныч, ветеран многих войн и кавалер многих орденов, в недавнем прошлом - прапорщик ВДВ, а сейчас - просто еще один отставник, допившийся до маразма, протирал грязной тряпкой стекла моего болида. Чище они от этого не становились, и стать не могли, хотя бы потому, что об эту же тряпку нормальные люди вытирают ноги, прежде чем войти в подъезд.
-- Сашка! - обрадовался, завидев меня, ветеран. - Дай червонец, трубы горят.
Покопавшись в кармане, я достал блестящую юбилейную монету "55 лет победе в Великой Отечественной Войне".
-- Это что? - возмутился десантник. - Ты хочешь, чтобы я ЕЕ пропил? Других-то нет?
Других действительно не было. Червонцев. В основном - зеленые бумажки, да пара фиолетовых.
-- Так не пей, - пожал я плечами.
-- Эх, - Степаныч принял монету с таким видом, словно только что продал Родину.
Сев в машину я, по привычке, вначале пристроил Михо рядом, но сразу опомнился, и талисман перекочевал на заднее сидение. Там даже лучше - ЖКД не на семь, а семнадцать дюймов. Сам бы сзади ездил, так нет, баранку крутить приходится.
-- Сан, - произнесла Татьяна, сев рядом. - Я все хочу спросить - а где джип?
-- Джип-то? - я ткнул подбородком в подарок отчима, стоящий за забором стоянки. - Джип-то там же. Не люблю большие автомобили, ты же знаешь.
-- А я люблю-ю-ю-ю...
Последнее слово девушки утонуло в реве двигателя. Крошка рванула назад, я резко дернул ручник, блокируя задние колеса, и вывернул руль. Описав мордой правильный полукруг, 2110 завершила маневр, называемый в простонародье "полицейский разворот".
Город днем - совсем другое дело, не то что ночью: плотный поток, светофоры, тихоходные троллейбусы и автобусы. Конечно, эти ужасы меркнут перед "желтым кошмаром" - маршрутками.
Немаловажный момент - двигатель с длинноходным валом при оборотах менее двух тысяч в минуту работает крайне нестабильно, так что столько же раз в минуту в голову приходили мысли о том, что место моего болида - прямая в четыреста два метра, а не городские улицы. Вслух, разумеется, ничего подобного я говорить не стал. Обидится.
Таня жила, как и раньше, в пятиэтажном доме, одном из тех, что построены в середине семидесятых, когда автомобилей было гораздо меньше, чем светофоров. Как следствие - двор был совершенно не предназначен для одновременной парковки более полутора машин и те несчастные автолюбители, кому повезло жить в таком доме, сегодня просто были вынуждены оставлять своих коней на обочине перед въездом во двор.
Беглого взгляда на припаркованные авто хватило, дабы понять, что девушка была права - ее действительно здесь поджидали. Из ряда короткокрылых "девяток" и проржавевших "Москвичей" выделялся черный "Черокез", хищно блестящий хромом решетки радиатора. Нет, конечно, Джип Чероки в городе далеко не один. Их даже не два. Но что забыл владелец такого корабля в таком захолустье? Выводов напрашивается немного. Даже не два - всего один.
Прокатившись мимо антикварной колонны, я запарковал свою киску в конце квартала, не особо надеясь, что она останется незаметной. Полторы тонны металла общей стоимостью в семь сотен тысяч деревянных вообще достаточно трудно спрятать.
-- Ты зачем остановился? - ужаснулась беглянка.
-- Пойду, гляну, - ответил я.
-- Ты совсем рехнулся? Там же они!
-- Возможно, - кивнул я.
-- Они же убьют тебя!
-- Возможно, - я подцепил Михо за лапу. - Только за что? Или я не всю знаю?
-- Ты все знаешь, - поспешно заверила Татьяна.
-- Тогда давай ключи, - я протянул руку.
-- Какие ключи?
-- От квартиры твоей, какие еще? - буркнул я.
-- Саша, ау! Повторяю: моя сумочка у них.
Ну да, мог бы и сам догадаться. Как одета моя напасть - не то, что ключи от квартиры, горсть мелочи на мороженое спрятать некуда. Разве что... да нет, тоже не выйдет.
Вздохнув на прощанье, я покинул своего зверя и бодро зашагал к дому, где когда-то провел не одну сотню часов. Каких часов! Да, не важно.
Прохожие с недоумением оглядывались на здорового мужика с плюшевым медвежонком в руках. Да ладно, сейчас, говорят, и не такое лечат. Самое хреновое во всей этой авантюре - именно то, что пришлось топать пешком, а этого мне в таких масштабах не приходилось делать уже ой как давно. Даже стоя на ногах (а пешком ходят именно так!) я не переставал искать педали и рукоятку переключения передач.
К счастью, даже кошмары кончаются, и очень скоро я дошел до знакомого дома. Насвистывая под нос "Satisfaction", я поднялся на нужный этаж. Вот и дверь Таниной квартиры. Вот и... да, чего теперь-то? Поразмыслив пару секунд, я вдавил кнопку звонка. Поскольку определенного плана не было, оставалось одно - импровизировать.
Из квартиры донеслись тяжелые шаги, глазок на мгновение потемнел, клацнул замок. Встретила меня, как того и следовало ожидать, не хозяйка, а здоровенный детина в безупречном черном костюме. Правую руку незнакомец держал за спиной, не оставляя никаких сомнений в цели своего визита. Позади него, из-за угла, на пол падала тень второго бандита.
-- Тебе чего? - осведомился браток.
-- Э-э... - протянул я. - Медведями не интересуетесь? По оптовой цене? - я продемонстрировал Шпалерадзе.
-- Ты больной?
-- А девочки не нужны? - не отставал я.
-- Девочки? - оживился детина. - А эта есть? - Он достал из внутреннего кармана Танину фотографию.
Изображение было не самое удачное, но самое свежее. Этот кадр, если верить дате в углу, был сделан сегодня ночью. На снимке девушка обнималась с каким-то усатым тараканом на фоне здания клуба "Галактика Развлечений".
-- Нет, - развел я руками. - Таких нет.
-- Жаль, - вздохнул незнакомец. - Бывай, старик.
-- Бывай, - попрощался я с хлопнувшей дверью. - Бывай.
Задумчиво посчитав головой медведя ступеньки, я побрел обратно. А задуматься действительно было над чем. В первую очередь - девушка, которую собираются трахнуть, не поджидают с петардами. Для секса были придуманы более компактные и более гибкие изделия. Да и развести ее можно гораздо проще. Для этого была придумана специальная женская виагра - деньги. Подведя плюс к минусу, можно прийти к одному выводу - Татьяна вешала мне лапшу на уши. Выдрать ее ремнем по заднице - и точка. Пусть сама разбирается.
Погруженный в эти размышления, я сам не заметил, как дошел до своей малышки. Девушка терпеливо меня ждала. А куда ей еще деваться?
-- Рассказывай, подруга, - оскалился я, сев в машину.
-- Что рассказывать? - удивленно округлила глазки Таня.
-- То же самое. Только ту версию, которая более соответствует действительности.
-- Ну... в общем... - начала врунья. - Я сказала тебе неправду.
-- Ага!? - подивился я. - Серьезно? Ты сказала мне неправду? Подумать только!
-- В общем... - повторила Таня. - Пошла я вчера в клуб...
-- Это я знаю.
-- Пристал ко мне один... такой, представительского вида, сразу видно - не бедный...
-- Ага, таракан усатый. Дальше.
-- Ну, познакомились, пообщались, потанцевали...
-- Дальше?
-- Парень один пивом его облил. Случайно. Да он сам даже его и толкнул...
Девушка замолчала.
-- Ты продолжай, говори. Знаешь, кровь лучше циркулирует, цвет лица улучшается.
-- Потом мы поехали домой...
-- К тебе или к нему?
-- Ты слушать будешь, или перебивать? Какая тебе-то разница?.. к нему поехали. Уже почти в машину сели, как и тот парень вышел. Эдик как увидел...
-- Кто? - прорычал я.
-- Ну, таракан усатый. Он как увидел того парня, так усы сразу дыбом встали. Говорит: "подожди здесь, я скоро вернусь"... - беглянка громко всхлипнула. - Какая же я дура, что не послушалась! Саша, он достал пистолет, и выстрелил в парня. Прямо в лицо! Ты бы видел, сколько крови было! Парень упал, а Эдик еще раз выстрелил, еще и еще... и все из-за чего? Из-за пролитого пива!

[DragRacer]

Таня вконец расклеилась: из глаз ручьем потекли слезы, из груди вырывались жалобные всхлипывания. Все же радует, что и на этот раз я оказался прав: не в теле дело. Вернее, дело-то как раз в теле, но в другом, давно остывшем. Моя "радость" попросту оказалась не в том месте и не в то время, и, самый простой выход в данной ситуации - убрать ее. А как же? Мертвые не потеют. Лишние свидетели никому не нужны. Пока живые.
Что делать-то? Раз подписался - надо помочь девушке. Да какого черта! В любом случае помочь надо. Что-то теплое, еще не совсем окостеневшее, пробивалось сквозь корочку льда на моем сердце. Мы слишком многое вместе пережили, чтобы я вот так просто отдал ее на растерзание. За тех, кого я любил, я любому глотку перегрызу, на ленточки для бескозырки порву. Потом склею и снова порву. Я не злой, я справедливый. Когда мне это выгодно.
-- Ты мне поможешь? - Таня уткнулась сопливым носом в мое плечо, прямо в рукав совершенно чистой, только сегодня одетой футболки.
-- Куда я, на хрен, денусь? - кивнул я.
Что можно сделать? Кроме как спрятаться далеко-далеко, закопаться глубоко-глубоко и сидеть тихо-тихо? Хороший вопрос. На него у меня пока ответа нет. Конечно, у меня есть Михо, но вдвоем против шайки вооруженных головорезов мы не сдюжим. Здесь должен быть другой выход. Другой выход. А другой выход всегда есть. Даже у съеденного два выхода. Какой предпочесть - дело десятое.
-- Все, Тань, успокойся, - я успокаивающе погладил ее по голове. - Поехали.
-- Куда?
-- В магазин какой-нибудь. Надо же что-то купить для тебя. А то выглядишь, как последняя шлю... в общем, неплохо выглядишь, но слишком...э-э...заметно!
-- По магазинам!? В таком виде? - Таня жестом указала на свое зареванное лицо. - Ты сбрендил?
-- А у тебя есть предложения лучше? Нет? Вот и ладушки.
Тигренок покатил по заполненным "ведрами" улицам города с грацией, свойственной далеко не каждому автомобилю. Не каждый "Бентли" способен вышагивать столь грациозно, с такой кошачьей легкостью. Не у каждого "Феррари" двигатель мурлычет столь завораживающе и успокаивающе. Не каждый "Ламборгини" отличается столь потрясающем дизайном, такой завершенностью линий. Что тут сказать? Есть моя машина, и есть ведра. Третьего не дано.
Жаль, конечно, было нарушать всю эту идиллию тостеров с колесиками, но стрит-расер на то и расер, что может домчаться из пункта А в пункт Б за рекордно малый промежуток времени. Истребитель рявкнул турбиной наддува, и, не успев насладиться игрой педалей и шипением впрыска, был вынужден усмирить свои клапаны, поршня и валы - мы приехали.
Логику Татьяны, если она у нее вообще была, я понимал с трудом. Я не собираюсь оспаривать тот факт, что мужская и женская логика - две большие разницы. Но не настолько же большие! Скорее, собака зарыта в другом: Танина логика, даже женская, повесила на ворота большой замок и пошла гулять.
А как еще объяснить, что девушка, перед которой стояла задача "нормально одеться", пошла в... отдел нижнего белья! Конечно, я с ней не пошел. Трусики, лифчики, чулочки, кружевные бодики и прочие прибамбасы хорошо смотрятся на женском теле, но любоваться этим на витрине!? Я что, на фетишиста похож? Нормальные герои всегда идут в обход, так что я послал свою головную боль куда сама хотела, а сам двинулся к прилавку с mp3-дисками.
В этом отделе, принадлежавшему некоему ИПБОЮЛ Пчелкину, торговля сегодня не шла. Две продавщицы щебетали о чем-то своем, разглядывая очередной номер "Космополитана", а сам ЧП припал, свернув голову набок, к автомобильному LCD-монитору, нервно теребя в руке несколько накладных. Недостаток конструкции заключался в том, что монитор все-таки автомобильный, и крепиться, по задумке авторов, должен к потолку, а не к табуретке. Так что чемпионат мира на экране перевернулся с ног на голову. В таком положении его хорошо из Австралии смотреть.
-- Саш? - произнес я.
-- А, здорово, здорово, - отмахнулся тезка, и снова вернулся к летящему из-под колес гравию.
Однако экстремальные условия и нечеловеческие страдания Пчелкина никак не могли помочь Колину Макгрею, в радиатор автомобиля которого достаточно удачно вошел камушек. Удачно - не для гонщика.
-- Саш, поговорим? - предложил я.
-- Потом, - буркнул расер. - Потом. Видишь - работаю?
-- Это я вижу, - усмехнулся я. - Возьму тогда что-нибудь послушать?
-- Да на здоровье!
-- Ну, пока, - попрощался я, прихватив несколько дисков.
-- Саша, - воскликнул Пчелкин. - Вечером встретимся, поговорим, о'кей?
-- Да без проблем, - пожал я плечами. - Расскажешь, кстати, чем кончилось.
Тезка клятвенно заверил меня, что сообщит каждый пунктик в стенограмме штурмана, после чего я удалился. Удалился, правда, недалеко. На плечо легла знакомая рука, а вторая потащила из заднего кармана джинсов бумажник. Без похода к гадалке, по завистливому взгляду большей части мужчин, было нетрудно догадаться, кто там повадился лазить у меня в штанах.
-- Эй, брателло, - раздался громкий возглас. - Она у тебя лопатник скрысила!
Обернувшись, я наткнулся на охранника в черной униформе, крепко держащего воровку за руку. Татьяна обезоруживающе улыбнулась и чмокнула меня в небритую щеку.
-- А, - отмахнулся я. - Потом расплатится.
Парень, щелкнув языком с видом эксперта, отпустил девушку и зашагал прочь.
-- Смотри, что я купила! - беглянка извлекла из пакета крошечные стринги.
Вся мужская половина покупателей с интересом уставилась в нашу сторону. Я почувствовал, что заливаюсь краской. Только от чего? От смущения, или злости? Заставь дурака Богу молится...
-- Пусти козла в огород, да? - произнесла Таня, словно прочитав мои мысли.
-- Типа того, - рассмеялся я.
Вечером, закрыв девушка в квартире, и строго-настрого велев никуда не уходить и никого не впускать, а если и уходить - то меньше глазеть по сторонам, я поехал в РК "Неон". Вообще, учитывая, что завтра самый поганый день недели - понедельник, тащиться к черту на кулички на ночь глядя совершенно не хотелось. Но тезка просто так паниковать не будет, а если он оторвался от чемпионата мира, значит произошло нечто действительно из рядя вон выходящее.
В "Неоне" вообще достаточно часто тусуются расеры. К ним здесь уже успели привыкнуть, и даже охранники парковки спят спокойно, когда тишину ночи разрывает гром двигателя или свист тормозов. Охрана предназначена для того, чтобы охранять спокойствие, и, в первую очередь - свое.
Тезка сидел за столиком с желтым шестиугольником эмблемы Лиги, и потягивал из высокого стакана свой излюбленный наркотик - "Пепси". Тело гонщика ритмично дергалось в такт музыки. Я сел на свободный стул, и протянул другу руку.
-- Наконец-то! - Саша с силой сжал мою ладонь. - Я уж думал, борода отрастет, пока дождусь.
-- Ну-ну, - усмехнулся я, жестом подзывая официантку. - Рассказывай.
Пчелкин пару минут пристально изучал меня, словно впервые видел. Я украдкой ощупал руки и ноги - все на месте. Даже щетина никуда не думала деваться. Подошедшая официантка скромно стояла рядом, не решаясь нарушить столь многозначительное молчание.
-- Ну? - не выдержал я.
-- Баранки гну, - усмехнулся Саша. - Ему, пожалуйста, того же, что и мне, - небрежно бросил собеседник официантке. - А ты давай рассказывай.
-- Чего рассказывать-то? - пожал я плечами.
-- Все, - ударил кулаком по столу тезка. - Мы вместе собирали эту тачку, и, если хоть царапина на ней будет - в порошок сотру!
-- Чего-то я не все понял... - медленно произнес я, постукивая по столешнице подушечками пальцев. - Ты про что?
-- Утром сегодня двое таких, - Пчелкин расставил в сторону руки, изображая объем мышечной массы. - Интересовались машиной.
-- "Таких" - это каких? - уточнил я.
-- Ну... таких, - тезка повторил жест. - Представились журналистами. Ага! Дурака нашли. Я что, журналюгу от бандюги не отличу?
-- А отличишь? - усомнился я.
-- Хм! - заверил друг.
-- А с чего ты решил, что именно этой машиной?
-- А как ты думаешь, много в городе красно-желтых "червонцев", со срезанными ручками? Нет, может еще есть - откуда я знаю? Только другого идиота, гонявшего вчера по городу под две сотни, я назвать не могу. Как тебе так встревать по жизни удается, а?
-- Уметь надо, - развел я руками. - Но ты-то тоже не отстаешь.
Саша правильно понял мой намек, и поспешно прикусил язык. Между мной и ним сейчас большая разница - мой мотор жив, а его паровоз склеил шины.
-- Что ты им сказал-то? - осведомился я.
-- Да ничего. Сказал, что слепой с рождения, - улыбнулся Пчелкин. - Саша, это же вилы! Скоро начинается чемпионат по драг-расингу. Представь, какое будет попадалово, если с машиной что-то случится? Ты - единственный человек, которого Лига может выставить на старт. Саш, не подкачай, а?
-- Не писай в рюмку, - я потянулся через стол и похлопал тезку по плечу. - Все будет зашибись. Я тебе обещаю.
-- Вот и ладно, - успокоился расер.
-- Это все? - спросил я.
-- Да, а ты что-то еще хотел? - вопросительно поднял бровь Саша.
-- Как думаешь, стоило мне ради этого тащиться сюда? - нахмурился я.
-- Думаю - да. Хотя, нет. Есть еще кое-что. Вчера там некоторые трудности были... в общем, завтра ночью снова будут гонки. Я сюрпризик небольшой приготовил, приезжай - тебе понравится, - пообещал Пчелкин. - Теперь, кажется, точно все.
Да, радость жителей родного города была бы не полной, если бы не было нас. К черту скромность! Не дадим спать родному городу! Это, кроме всего прочего, хитрый тактический ход. Вчера ночью мы оттянулись, разбудили половину Челябинска, так что завтра добропорядочные налогоплательщики будут спокойно спать, не ожидая подвоха. Хрен! Мы и сами почивать не будем, и другим не дадим. И плевать, что кому-то с утра на работу. Идиотизм! Но пропустить этот акт вандализма я, все же, не мог. Спать - только время терять.
С другой стороны вырисовывалась другая проблема. Кто бы мною не интересовался, ясно одно - им не автограф мой нужен. И, по большому счету, и не я. Им нужна Татьяна.
Но как быстро они меня вычислили! Хотя, было бы чему удивляться. Ездил бы я на обычной "десятине" цвета "снежная королева" - заколебались бы меня вычислять. Таких машин в городе - пруд пруди. Мой же зверь отличается от любого другого автомобиля как СУ-35 от этажерки братьев Райт.
Да, в этом прелесть и недостаток рестайлинга. С одной стороны, индивидуальный, эксклюзивный автомобиль, выделяющийся из общего потока - это плюс. Это второе "я", зеркальное отражение первого. А с другой стороны - выделился, ничего не скажешь. Даже днем, в час пик, мой мотор не останется незаметным, а ночью, на пустой дороге - тем более. Хорошо еще, хватило мозгов номера не прикручивать, иначе грядка засела бы не у Татьяны дома, а у меня.
-- Пепси вы заказывали? - подоспела официантка.
-- Отвали, а? - я бросил на стол сотенную купюру. - И без тебя тошно.
Прискорбно осознавать тот факт, что с машиной что-то придется делать. Обвес, построенный по индивидуальному заказу, убирать никто не собирался. Хотя бы потому, что аэродинамика вновь станет не просто хреновой, а очень хреновой. Все расчеты, все подгонки, позволившие снизить коэффициент лобового сопротивления до 0,28, пойдут псу под хвост. Или, выражаясь более просто - в задницу. Оставался один вариант - перекрасить львенка. Но только после завтрашнего заезда.

[DragRacer]

Глава третья.
Пожалуй, единственное, ради чего стоит приходить на работу - это обед. О, обед! Кто не пробовал шедевры тети Веры - нашей кухарки, тот зря прожил жизнь. Да что значит - зря прожил? Тот не жил вообще.
О, эти пельмешки! Жирные, поджаренные пельмешки под сливочно-чесночным соусом, обильно посыпанные зеленью! А салатики? Один салат из помидоров, лука и сыра под майонезом чего стоит! Все? Нет, не все. Только здесь мне довелось вкушать такие невероятные блюда, совмещающие в себе, например, красную рыбу и киви, или лимон с адыгейским сыром. А какие пирожки у тети Веры! О, я помню чудное мгновенье, я помню чудный вкус. Пирожки с яйцом и луком, с картошкой и мясом, не идут ни в какое сравнение с тем, что я пробовал ранее. А десерт? Как можно забыть про десерт? Коржики с повидлом, тающие во рту, запеченные абрикосы и яблоки... истинное наслаждение. А кофе с корицей и паприкой?
А чего еще ожидать от человека, проработавшего половину жизни в обкомовской столовой? О чем можно говорить? Даже в те времена тетя Вера получила без очереди трехкомнатную квартиру в центре города, потом - еще одну, для сына. Наши люди на такси в булочную не ездили никогда, так и тетя Вера перемещалась тогда исключительно на служебной "Волге". Да и сейчас заработок кухарки сравним с заработком технического директора - то есть меня.
Без шуток - не важно кто ты, важно - какой ты. Тетя Вера, будь у нее желание, давно могла бы открыть ресторан, занявший бы, без сомнения, первые строчки мировых рейтингов. Но кесарю - кесарево. Есть люди, которым гораздо больше удовольствия доставляет делать что-то своими руками.
Да, приготовление еды для тети Веры - это не работа. Это даже не ремесло, это - искусство, возведенное в степень. Надо же такому случиться, что именно обед я сегодня проспал.
-- Турбина? - беседовал я с водителем директора в своем кабинете. - Нет, брат, понимаешь, турбина эффективна при высокой частоте оборотов. В городе, при ежедневной эксплуатации автомобиля, я бы выбрал механический нагнетатель. Понимаешь, Андрей, надо исходить из целей, ради которых строится автомобиль. Сравнить, хотя бы, болид для кольцевых гонок и раллийное авто. Это две боль...
-- Александров! - оборвал меня на полуслове вошедший коммерческий директор. - Ты опять проспал?
-- Так, Сергей Петрович, - поднялся я из-за стола. - У меня совещание.
-- Александров, ты работать вообще собираешься?
-- Сергей Петрович, - медленно произнес я, стараясь не сорваться. - Вы прекрасно знаете, что мне не нравится, когда меня называют по фамилии. Это раз. И два...
-- Молодой человек, - лицо директора приобрело пунцовый оттенок. - Вы забываетесь.
-- Это вы забываетесь, - оскалился я. - Вы еще помните, что ваш шеф и мой отчим - одно и то же лицо?
-- Александр Александрович, - с сарказмом произнес Федоров. - Вы знаете, почему в стране такой бардак?
-- Конечно, - заверил я. - Оттого что такие люди как вы у власти стоят.
Последняя фраза окончательно вывела директора из равновесия. Некоторое время он хватал воздух ртом, сжимая и разжимая кулаки. Наверняка чесались руки, и одолеть этот зуд могло одно - приложиться, как следует, по моей челюсти. Но что-то его останавливало. То ли ширина моих плеч, то ли ему не давала покоя мысль, что мой отчим, и его шеф - все-таки одно и то же лицо.
-- Знаете что, Александр Александрович, - нашел в себе силы Сергей Петрович.
-- Что?
-- Ничего, - Федоров резко развернулся на каблуках и громко хлопнул дверью.
-- Так вот, Андрей, - продолжил я совещание. - Андрей?
Водитель уже успел скрыться. Тихо и незаметно. Умеет же человек не нарушать субординации! Мне, например, не дано.
А, вообще, на работе сегодня совершенно нечего было делать. В отличие от некоторых, я умею организовать трудовой процесс своих подчиненных так, что моего непосредственного присутствия и не требуется.
Посидев за столом еще около получаса, постучав по клавиатуре компьютера, полистав отчеты, и, окончательно убедившись в том, что если меня на рабочем месте не будет, то свет в городе не погаснет, я щелкнул рубильником и покинул свой кабинет. Вконец обнаглев, я прикурил сигарету еще в коридоре, и вышел на улицу, столкнувшись нос к носу с Андреем. Тот, бренча ключами от служебного Lexus'а, нетерпеливо топтался с ноги на ногу.
-- Что, Саш, - виновато улыбнулся водитель. - Досталось?
-- От кого? А! Ну, конечно, - согласился я, подмигнув парню.
-- Твоя? - он кивнул на мою киску. - Из "десятки" сделал?
-- Ясное дело - не из сто пятьдесят четвертого, - усмехнулся я, намереваясь продолжить свой путь.
-- Подожди, Саш, - смущенно произнес Андрей. - Мы тут со Славкой поспорили...
-- С каким Славкой? - насторожился я.
-- С тем, - неопределенно махнул парень. - С расером, на "двенашке" гоняет...
-- Ни фига ты расера-то нашел, - протянул я. - И каков же, позвольте поинтересоваться, предмет вашего спора?
Водитель указал подбородком на троих девчонок, куривших чуть в стороне. Двух из них я знал. Ну, не так чтобы совсем знал - видел несколько раз. Одна работала у нас в отделе кадров, другая - в бухгалтерии. Ничего необычного - руки, ноги, голова как у всех, низкий, чисто уральский клиренс, доставшийся в наследство после монголо-татарского ига. Но третья, стоящая спиной к нам, заслуживала самого пристального внимания. По порядку: коричневые сапожки до середины голени, светлые джинсы с низкой талией, обтягивающие аппетитную попочку, потом - полоска голой кожи, и только после нее - короткая вязаная кофточка, поверх которой, до той самой голой полоски, струились волосы цвета соломы.
Возможно, будь я в другом настроении, я бы не пропустил ее мимо. Возможно. Эта полоска так и призывала провести по ней язычком, а, может быть, и где-нибудь еще. Но, именно в данный промежуток времени, я отдыхал от женского полу. Может же мужик пожить нормальной холостяцкой жизнью? Даже если на его голову свалилась такая боль? По-моему, попытаться в любом случае стоит.
-- Дерзай, - развел я руками.
-- Нет, Саша, - отрицательно покачал головой Андрей. - Мы поспорили на тебя.
От неожиданности я даже закашлялся.
-- Чего?
-- Да нет, - рассмеялся он. - Не в том смысле. Я утверждаю, что она даст тебе, а Слава - что нет.
-- На что поспорили-то? - поинтересовался я.
Впрочем, это уже не имело значения. Чего там Слава утверждает? Зарывается молодой человек, зарывается. Конечно, я где-то не прав, но, чтобы утереть нос этой скотине, я готов пойти на многое. Если еще пару секунд назад мне было до этой девочки как шерифу до проблем негров, то теперь во мне что-то зашевелилось. И это что-то, хотя и находилось под пряжкой, но не спереди. В общем, говно вскипело.
-- Та на что? - переспросил я.
-- На ящик пива, - проинформировал Андрей.
-- Половина - моя, - бросил я, стартуя.
Не преодолев и половины пути, я пожалел о своем решении. А как привяжется? Ударит ей что-нибудь в голову, и начнет телефон обрывать? Но отступать уже было поздно.
-- Привет, - подрулил я к девушкам.
По глазам мишени, по тому, как два синих озера впились в меня, я понял, что приготовленный "закидон" можно приберечь для более критичного случая. Хотя, спору нет, спереди она тоже оказалась хороша. Только животик чуть кругловат на мой вкус, а так - все отлично.
-- Саша, - представился я, протянув руку девушке.
-- А я знаю, - мило улыбнулась она, протянув в ответ свою ладошку. - Нина.
-- Приятно познакомиться, - я пожал двумя пальцами ее кисть. - Новенькая у нас?
-- Нина - новый менеджер отдела кадров, - нетактично влезла в разговор полноватая Катя.
-- Рад видеть таких специалистов, - усмехнулся я, поставив ударение на слове "таких". - Может, встретимся как-нибудь?
-- Не исключено, - кивнула Нина.
-- Черкани мне телефончик куда-нибудь, - попросил я.
-- Запиши лучше ты мне свой, - девушка протянула мне мобильник.
Набрав на клавиатуре свой номер, я нажал на вызов, подождал, пока моя сотка завибрирует в кармане, после чего вернул телефон хозяйке.
-- Я позвоню, - пообещал я. - Потом. Извини, спешу... до встречи.
По выражению моего лица Андрей понял, что пиво уже у него в кармане. Вернее - в брюхе.
-- Считай - дала, - произнес я, подойдя. - Надеюсь, дальше продолжать не обязательно?
-- И так все ясно, - махнул водитель.
-- Кстати, номерок ее нужен? Нет? Ну, бывай.
Попрощавшись, я прыгнул в свою малышку. Дел сегодня было еще тьма, а до гонок остались считанные часы. Оставив на парковке, на память, облачко едкого дыма, я вклинился в общий поток, и порулил к Ашоту.
Мысль о более спокойных тонах на бортах моей милашке не давала мне покоя. На динамических характеристиках это точно не скажется, но, по крайней мере, будет меньше выделяться из толпы. Лучший для этой цели цвет - "снежная королева". Учитывая, что в городе восемь из десяти автомобилей именно такого серебристого оттенка, то, пожалуй, лучше камуфляжной окраски и не придумать. Это как в войсках. Там вся техника одного уставного цвета - камуфлированного, имеющего, однако, различные оттенки. От ярко-красного, для ведения боевых действий в преисподней, до белого, для маскировки в снегах Антарктики.
Казалось бы, что может быть проще, чем облить краской несколько квадратных метров металла и пластика? Нет же! Я могу практически идеально расточить посадочные места под клапана, высверлить дополнительные маслопропускные отверстия на поршнях, настроить подвеску и еще много чего, но такое бесхитростное дело как окраска постичь мне никак не удается! Кажется, все делаю по технологии: шпаклюю, грунтую, затираю, даже краску к распылителю подвожу через бензиновый фильтр тонкой очистки... Один черт, получаются неровности, с первого взгляда незаметные, но весь лоск автомобиля сразу пропадает. Покраска очень многое значит. Потому это единственное дело, которое я доверю кому-то кроме себя. Ко всей остальной машине - от кончика переднего бампера до кончика заднего, никогда не дотронется ни одна чужая отвертка, но, что касается покраски - спасибо, увольте-с.
Но и покраску я доверю далеко не каждому. Только Ашоту, вернее - сотрудникам его автосервиса, к которому я сейчас и ехал.
На бетонной площадке перед мастерской, как обычно, яблоку было упасть негде. Из всего разнообразия автотранспортных средств резко выделялся блестящий хромом ГАЗ М20, принадлежащий Ашоту. Эта "Победа" отходила уже более полувека, но у такого хозяина она проходит и сто лет, не потеряв первозданной красоты.
Сам любитель раритетов сидел в старом остове от "Икаруса" с закрытыми листами железа окнами, служившим ему офисом. Там же полулежал на кушетке, ковыряясь отверткой в карбюраторе, Денис - моторист от бога. Один из тех людей, что могут двигатель через выхлопную трубу с завязанными глазами разобрать. А потом снова собрать, и самый дохлый, самый загнанный мотор в руках этого мастера вновь заворчит, заговорит, и начнет работать, как швейцарские часы.
-- Эй! - обрадовался армянин, завидев меня. - Здаров, да? Слюшай, сломал что?
-- Типа того, - кивнул я. - Звоню тебе весь день, звоню...
-- Эй, - махнул Ашот. - Я мобила дома забил.
-- Кофе будешь? - предложил Денис.
-- Не откажусь, - я постелил заранее припасенную газету на грязный табурет и уселся сверху.
Моторист на глаз рассыпал кофе из банки по трем кружкам, добавил сахара, и, мелодично позвякивая, начал размешивать напиток отверткой. Мне кофе сразу расхотелось. Нет, у самого дома валяется куча деталей, но расплывшаяся по поверхности масляная пленка особого доверия не вызывала. Денис, закончив размешивать, поставил одну кружку перед Ашотом, вторую вручил мне, а третьей вооружился сам.
-- Вай, какой кофе! - заключил армянин, шумно отхлебнув из кружки.
Я не спешил с дегустацией. Провести, в лучшем случае, денек в месте не столь отдаленном мне никак не улыбалось. Моторист тщательно вытер отвертку чистой марлей и вернулся к карбюратору.
-- Ашот, - произнес я, внимательно изучая кружку. - Мне бы машину покрасить.
-- Какой машина? Твой машина? Хароший машина, зачем его красить?
-- Ашот, надо, и все. В "снежку". Сделаем?
-- Сэгодня - нэт, - хозяин сервиса поскребя седые волосы на своей груди. - Только завтра.
-- И отлично, - улыбнулся я. - Завтра, в первой половине дня - устроит?
-- Канешна, - кивнул он. - Сэгодня машин высохнэт, завтра твой загоним. Ты кофе пей.
Набравшись смелости, я сделал огромный глоток. Неплохо. Во всяком случае, гораздо лучше, чем того следовало ожидать. А вкус бензина придает особый колорит.
-- Опаньки! - воскликнул Денис, выуживая из своей кружки экономайзер. - А я его обыскался!
-- Ладно, - я поспешно отставил свою пайку. - Спасибо за кофе, за конфеты, за чай, за котлеты, но мне пора.
Я уже надеялся только на одно - что ничего более серьезного, чем день с газетой в руках, со мной не произойдет. У этих-то ребят желудки уже привыкшие, небось, тосол вместо воды пьют, я же до такого совершенства, до такой стадии слияния человеческого организма с деталями от авто пока не дошел. Все еще впереди.
До ночных соревнований оставалось уже не так много времени, так что я поспешил домой. Упущенный обед подсказывал, что в жизни есть и другие ценности, помимо мотора, и я, чего уж греха таить, надеялся, что Татьяне все же взбрело в голову сделать что-нибудь общественно полезное. На совсем худой конец стратегические запасы замороженных пельменей еще не иссякли.
Мечты, мечты. Зайдя в квартиру, я понял, что гостья и не подходила к плите. Более того - она решила окончательно разгромить и растоптать мой образ жизни, устоявший перед теми девушками, у которых на подобное вмешательство было гораздо больше прав. Она перевернула все каталоги, все автомобильные журналы. Если раньше они лежали почти ровными стопочками на полу, перед телевизором, тщательно рассортированные по маркам и моделям, то теперь вся литература образовала высоченную башню, спроектированную сумасшедшим архитектором - не иначе. Чуть погодя я понял, зачем она это сделала - по фотографиям девушка пыталась определить принадлежность деталей, разбросанных в еще большем беспорядке. Не думал, что это вообще возможно, но это так. Дураку Богу молиться - лучше застрелиться.
-- Танечка, - позвал я. - Танюшка.
-- Я в ванной, - последовал ответ.
Взвесив в руке цепь ГРМ, я положил ее на место. К черту - голыми руками задушу. Или утоплю. Я потянул на себя дверь ванной. Заперто.
-- Танюш, дверь открой, - попросил я.
-- Я не одета, - кокетливо проинформировала меня девушка.
Да!? Не одета!? Какое откровение! Если честно, я думал, что ванную обычно как раз без одежды и принимают. Во всяком случае - прогрессивная часть человечества.
-- Так, Татьяна, открой, - требовательно произнес я.
-- А волшебное слово?
-- Быстро!
-- Ну и стой тогда там, - обиделась гостья.
Японцы называют это "потерять лицо". Зато какое облегчение! Какое облегчение дать волю эмоциям. Я в бешенстве рванул дверь. Задвижка, жалобно звякнув, уступила грубой силе и повисла на одном винте. Таня испуганно вскрикнула, и попыталась рассредоточить пену ровным слоем, что не очень и получалось. У пены, в отличие от глупой девчонки, не было сомнений в том, кто здесь хозяин. Она сгрудилась у краев, налипнув на фарфоровые стенки ванной, и упорно не желала двигаться.

[DragRacer]

Поняв тщетность своих усилий, девушка предприняла другую тактику: она гордо задрала подбородок, выставила грудь, положила руки на края ванной и выставила из-под воды левую коленку. Как это ни странно, ничего нового со вчерашнего утра у нее не появилось. Желание провести воспитательную беседу сразу исчезло. Что взять с женщины? Волос длинен - ум короток, это доказано теорией и проверено на практике.
-- Что, Саша? - поинтересовалась Таня.
-- Да ну тебя, - отмахнулся я.
В этот момент раздалось пиликанье дверного звонка. Девушка моментально побледнела. Да, нервишки - ни к черту.
-- Кто это? - испуганно прошептала она.
-- Я похож на телепата? - усмехнулся я. - Нет? Тогда я вижу только один способ узнать.
-- Да? Какой?
-- Сама-то как думаешь? - рассмеялся я. - Наверное, дверь открыть. Правильно?
-- А как же я? - забеспокоилась гостья.
-- Сиди здесь, - буркнул я.
Несмотря на внешнюю браваду, у самого сердце было не на месте. Друзья навещают меня не часто, и лишь после предварительного звонка. А если это не друзья - то кто? Решив не бросаться в крайности, я, вооружившись Михо, подкрался к двери.
-- Кто там? - произнес я почти забытую фразу.
-- Саша? - ответил женский голос. - Это я - Нина.
Поборов желание сказать, что никого нет дома, я открыл дверь.
-- Привет, - улыбнулась коллега.
-- Привет, привет, - протянул я.
Да, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Что-то мне подсказывало, что сейчас придется отработать обещанные Андреем пол-ящика пива. Спасти меня могла только Таня, но она была так напугана, что, скорее всего еще долго из ванной носа не покажет. К тому же такая могучая сила как любопытство не позволяла попросту выставить менеджера по кадрам за дверь. Уж больно интересно было - грудь у нее настоящая, или силиконовая? И узнать это, как часто бывает, был только один способ.
-- Я зайду? - спросила Нина, сверкнул глазками.
-- Обязательно, - я посторонился, пропуская девушку. - Кстати, откуда у тебя мой адрес?
-- Я в отделе кадров работаю, помнишь? - улыбнулась гостья, расстегнув молнию на сапожках.
-- Чай, кофе? - произнес я, жестом приглашая коллегу в зал.
-- М-м-м, кофе, - решила после секундного раздумья Нина.
Щелкнув кнопкой чайника, я присоединился к девушке. Она, сидя на корточках, занималась изучением груды железа, разбросанной на полу.
-- Бээмвэшные? - безошибочно определила визитерша, подняв впускной клапан.
Все! Только одним словом она сразила меня наповал. Из назойливой мухи Нина в одну секунду превратилась в девушку моей мечты! Немногие парни, даже из тех, что гордо зовут себя "расерами", хоть раз в жизни видели клапан. А уж отличить баварский от любого другого способны далеко не все.
-- Эх, Нина, - вздохнул я. - Где же ты раньше-то была?
-- Лучше бы там и оставалась, - резко раздался Танин голос.
Моя головная боль, одетая в одно полотенце, сложив руки на груди, яростно сузившимися глазами сверлила девушку. Нина вопросительно посмотрела на меня, потом на нее, затем выпустила из рук клапан и поднялась с корточек.
-- Саша, - покачала она головой. - Надо было предупредить, что ты не один.
-- Теперь-то знаешь, что он не один, - ядовито усмехнулась Таня. - Да, сиськи - закачаешься. Сколько отдала?
-- Нисколько, - небрежно бросила на ходу моя коллега. - С рождения достались.
-- Уже уходишь? - делано удивилась Таня. - А кофе?
-- Сама пей, - ответила Нина, хлопнув дверью.
Я, молча наблюдавший за этим спектаклем, расхохотался. Хотя бы одна загадка разрешена. Теперь можно заняться грубиянкой.
-- Ты зачем вышла? - осведомился я.
-- А что, помешала? - парировала Татьяна.
-- Не особо, - отмахнулся я. - Потанцуем?
Нащупав пульт стереосистемы, я включил SONY. Как по заказу, полилась мелодия медленного танца.
-- А не... - начала девушка.
-- Не жалею, - заверил я, притянув ее за талию к себе.

[DragRacer]

Глава четвертая.
Естественно, не смотря ни на что, я не мог пропустить сегодняшний заезд, а обещанный тезкой сюрприз заинтриговал меня до такой степени, что до десяти часов вечера я чувствовал себя как на иголках. Таня опять осталась дома - нечего лишний раз светиться.
Оставив свою крошку у памятника гранитному мужику в конце проспекта Ленина, я отправился на поиски Пчелкина. Я несколько раз пересек парковку, но Саши так и не встретил. То, что он где-то здесь не вызывало сомнений - без него и расинг не расинг. Повстречавшийся Слава демонстративно отвернулся. Общаться с этим человеком совершено не хотелось.
Но тезки нигде не было. Скорее всего, он просто опаздывает. Пунктуальность никогда не была сильной стороной расера, и у лишенного колес - тем более. Чтобы убить время, я вклинился в толпу на краю площадки. Во все времена людям нужны, по большому счету, всего две вещи - хлеб и зрелища. Булочная находилась за углом, так что здесь, определенно было на что поглазеть.
Расера поразить не легко, практически не возможно, но то, что находилось в центре круга, вызвало у меня нервную дрожь. Это был не автомобиль, нет. Это было исчадие ада. Больше всего ЭТО напоминало стенд, наглядно демонстрирующий, что такое "shaving". В болиде угадывались черты 2108, которым он был когда-то, но эти черты только угадывались - не более. Черный болид практически лежал на пузе - дорожный просвет составлял не более пяти сантиметров, и срезанная крыша едва доходила мне до груди. "Зализанные" формы, без единого выступа, позволяли сделать однозначный вывод об аэродинамических качествах "восьмерки", к тому же на всех щелях, опять же для улучшения "обтекаемости", белел скотч. В отверстиях легкоплавных пятилучевых дисков блестели семнадцатидюймовые перфорированные диски. Выхлопная труба представляла собой небольшой отросток, торчащий из-под юбки перед аркой заднего колеса. Короче говоря, это был уже не тюнинг-кар, это был дрэгстер, сразиться с которым на прямой побоялся бы даже я.
-- Сашка, - пихнул меня локтем в бок неслышно подошедший тезка. - Ты знаешь, что гепард развивает скорость до ста десяти километров в час?
-- Теперь - да, - ответил я, не спуская глаз с авто.
-- А знаешь, почему он бежит всего триста метров? - продолжал Пчелкин.
-- Нет.
-- Закись кончается! - рассмеялся шутник.
-- Ха-ха, - кивнул я. - Слушай, а это чья такая? - я указал на 2108.
-- Вот нифига себе! - взревел расер. - А это чья такая?
Наверно, он очень спешил. Спешил до такой степени, что забыл вставить контактные линзы. Обойдя дрэгстер вокруг, я обнаружил, что искал. На корме, на том месте, где у большинства автомобилей находится номер, светлел овал с буквами "KZ". Казахстан!? Обалдеть можно!
-- Да... - протянул Пчелкин. - Крутое авто. Ладно, гонять сегодня будешь?
-- С кем? - усмехнулся я. - С ним, что ли? Ты пошутил, или по новым правилам в заездах могут участвовать только граждане Российской Федерации?
Саша молча протянул лист бумаги с отпечатанным на компьютере текстом. "Вам не хватает скорости, страха, адреналина в крови? - гласила распечатка. - Найди ГАИ первым. Состязание проходит в городе без перекрытия движения. Вам необходимо найти сотрудника ГАИ, нарушить ПДД, получить протокол и вернуться на точку старта. Сумма взноса: 200 рублей".
Действительно, после такого предложения идея заезда c черным дрэгстером кажется чуть ли не верхом благоразумия. Вообще эта гонка напоминает соревнование типа "пацаны, у кого палка больше?". Интересно, сколько найдется идиотов, способных участвовать в таком забеге?
Оказалось - достаточно. И я в том числе. На импровизированную стартовую черту, роль которой играла зебра пешеходного перехода, подкатили четыре автомобиля: моя бестия, Славкина 2112, "шестерка" Андрея и, разумеется, "зубило".
-- Чуть не забыла, - воскликнула, подбежав, Лена. - Менты на площади и плотине не считаются.
Я медленно провел по девушке взглядом, от кончиков носков сапог до широко раскрытых, застывших в вечном удивлении глаз. Если еще секунду назад я точно знал, куда ехать, то теперь находился в некотором замешательстве. Гайцы - ребята такие, когда нужны - не найдешь.
-- Эх, Лена, Лена, - произнес я.
-- Да, Саша? - кокетливо улыбнулась девушка.
-- Я бы с тобой покувыркался - базара нет. Знаешь, что меня останавливает?
-- Что?
-- Заразиться боюсь.
-- Чем? - ее руки испуганно прикрыли низ юбки.
-- Глупостью, - усмехнулся я.
Черт, надо же было на ком-то сорвать свою злость! О таких вещах говорят заранее, до того, как внесены деньги. Остальные гонщики было со мной солидарны, но переобуваться на ходу никто не собирался - это не достойно расера вообще и настоящего мужика в частности.
Задумчиво кусая губы, девушка вышла на свою позицию. Бедняжка, мне даже стало ее немножко жалко. Совсем чуть-чуть, но прогресс налицо. Находясь все в той же прострации, стартер подняла руки вверх. Мир замер. В ушах звенело от напряжения. Медленно, словно в замедленной съемке, девушка рубанула руками воздух, и тут же присела на одно колено, чтобы ее не снесло потоком воздуха от четырех рванувших с места болидов.
Моя крошка стремительно набирала скорость. 2106 Андрея на миг вырвалась вперед - ничего удивительного, у "классики" развесовка лучше. Но на то он и миг, чтобы длиться всего миг. Взвизжав двигателем, "восьмерка" отыграла пару корпусов. Ничерта себе! Кулачковая коробка передач! Тягаться с ним на прямой не имеет никакого смысла.
Кстати, о смысле. Имеет ли он, то есть смысл, место быть в том, что сейчас происходит? Смысл то не в скорости, в данный момент, а в мозгах. Вернее - в знании города. Можно валить вперед сколь угодно, но, кроме площади с памятником вождю мирового пролетариата, гаишников там не найти. Куда же рулить?
Есть! Секундах в тридцати езды отсюда, по пути на расинг, я заметил спрятавшуюся в кустах "девятину" с люстрой на крыше. Туда и покатим. Рванув ручник, выкручивая одновременно руль, я вогнал свою крошку в поворот. Остальные пронеслись прямо. Пилите, братцы, пилите.
Пролетев два светофора на красный, и заложив еще один крутой вираж, я вышел на финишную прямую. Сотнях в трех метрах впереди тускло блестела под фонарем белая 2109 с синей полосой по борту. Гайец с фарой, заслышав визг моей резины, обернулся на звук. Рука с "Барьером" нацелилась мне в лоб. Как бы не прогадать, чтобы он точно тормознул меня? Продолжая топить по полной, я воткнул четвертую передачу. Спидометр показывал двести двадцать.
ДПСник занес над головой руку с палкой, но махать не торопился. Остекленевшими глазами он уставился на прибор. Что, мало? На двести тридцать! Гайец встряхнул фару. Показания его явно не устраивали. Промчавшись мимо, уже в зеркале, я видел, как серый бьет по "Барьеру" жезлом.
Кажись, перебор. Хватило бы восьмидесяти, ну, на крайний случай - сотни, а так - не повезло. Гаишник оказался взрослым мальчиком, и в сказки не верил. Прокляв все на свете, почти поставив машину на два колеса, я развернулся. Ксеноновый свет фар прорезал ряд ларьков и уперся сотруднику ДПС в спину. Серый не обращал на это совершенно никакого внимания - его занимала "сломавшаяся" игрушка.
С юзом затормозив, от чего тигренок встал по диагонали, я выскочил из машины и подбежал к менту.
-- ГАИ города, сержант Ерохин, - представился он. - Чем могу помочь?
-- Ты видел? - прокричал я.
-- Что? - не понял гаишник.
-- Как я пролетел!
-- А-а, - протянул сержант. - Да, красиво. Сотню-то ты точно шел. Но у меня "Барьер" накрылся, так что повезло тебе.
На секунду я потерял дар речи. Сотню!? Он наехать хочет? Да я в два раза больше топил! Но мент - он и в Африке мент. Доказать им что-то совершенно невозможно, и я решил зайти с другого бока.
-- А еще я двойную сплошную пересек, - радостно заявил я.
-- Серьезно? - с сожалением произнес Ерохин. - Эх, жаль, не видел.
Вот черт! Мент нормальный попался. Думал, такого не бывает. В другое время это было бы весьма кстати, но сейчас мне нужен именно протокол. Сработал закон подлости.
-- А еще у меня номеров нет, - ткнул я пальцем на своего гепарда.
-- И что? - пожал плечами гайец.
-- Как что? - взревел я. - Статья девятнадцать, пункт двадцать два КоАП - штраф пятьдесят рублей!
-- Ну, давай, - протянул руку сержант.
-- Чего давать? - не понял я.
-- Как чего? - усмехнулся гаишник. - Сам же сказал - статья девятнадцать, пункт двадцать два КоАП. Полтинник давай.
-- Какой, на хрен, полтинник! - взбесился я. - Протокол пиши.
-- Протокол? Из-за полтинника? Ага, делать мне больше нечего. Нет денег - так и скажи. Езжай, - махнул рукой Ерохин.
-- А это уже пахнет должностным преступлением, - пригрозил я. - Пиши протокол.
-- У тебя с головой-то все в порядке? - сержант достал планшетку. - Давай документы, будет тебе протокол.
Реально - главное в подобном роде соревнований не многоконный мотор, не мастерство водителя, и, даже не везение. Главное - преодолеть чисто наш, Российский, бюрократизм. Ерохин заполнял протокол минут двадцать, не удивительно, что при таком положении вещей серые предпочитают брать штраф натуральными целлюлозно-бумажными изделиями.
Победив все проволочки, я попрощался с сержантом, и собрался мчаться быстрее ветра обратно на старт. В этот момент, под скрежет резины, под свист тормозов, из-за поворота вылетел черный дрэгстер. Гайец навел на "восьмерку" фару. Показания красных цифр в окошке повергли в ужас даже меня - две с половиной сотни километров в час!
-- Говорю же - прибор накрылся, - повторил сержант.
Не дожидаясь, пока казах совершит маневр наподобие моего, я прыгнул в ковш и, на ходу закрывая дверь, полетел к Курчатову. Черный болид - мой главный конкурент, остался наматывать сопли на кулак. Уже окончательно расслабившись, я зажал регулятор громкости на плеере, и отпустил кнопку лишь доведя акустику до предела.
Естественно, я прибыл первым - иначе и быть не могло. Конечно, на старт выходят для удовольствия, а не для победы. Проблема в том, что я получаю удовольствие только от победы.
Дрэгстер прибыл вторым, привезя протокол... тоже за нарушение 19.22 КоАП - нарушение правил регистрации технических средств. Первое, что завтра сделает Ерохин - посетит психиатра, однозначно. Следом примчался Андрей со штрафом за превышение скорости на двадцать километров и известием, что Славу можно не ждать - он поехал навестить нарколога. Разумеется - не по своей воле.
Гонки можно считать завершенными, тем более - надвигались тучки, уральская погода собиралась преподнести очередной сюрприз. Я загреб призовой фонд и припрятал "деревянные" в карман.
-- Это не честно, - подошел казах.
-- Это еще с чего? - поинтересовался я.
-- Все честно, - авторитетно заверил Паша.
Хозяин автомобиля с лейблом "KZ" проявил верх нетактичности, усомнившись в Пашиной правоте. Расинг - это расинг, и законодателем здесь является Лига. Обычно слово президента ЛЛАС ставит точку в любом споре. Обычно, но не сейчас. Залетный совершил ошибку, придя в чужую мечеть со своим Кораном.
-- Расинг - это расинг, - заявил новенький. - Замусорить - дело нехитрое. А попробуй меня на прямой сделать.
-- Чего? - я занес руку, готовясь если не на прямой, то хоть прямым сделать засранца.
Подумать только! Какой-то КЗ будет меня лечить! Да я сам его вылечу, не для того я с восьми лет кик-боксингом занимался, чтобы курить в сторонке, когда какой-то залетный гад меня лечит. Захочет - пущай ребят своих приводит, я тоже не лаптем делан. Поиграем в стенка-на-стенку, посмотрим, кто кого.
-- Тихо, - Паша перехватил мою руку. - Ша, я сказал! Баста. Ты что-то предлагаешь? - осведомился он у казаха.
-- Да, - кивнул тот. - Только мы двое, отсюда - и до конца проспекта, без перекрытия движения. Сколько там у тебя? Восемь сотен? Я ставлю столько же. Победитель забирает все - по рукам?
-- Да пошел ты, - буркнул я.
-- Подожди ты, - тихо произнес тезка, взяв меня за локоть. - Посмотри на его лапти.
Лапти? Я перевел взгляд на семнадцатидюймовую резину адской машины. Слики как слики. Что я, сликов не видел? Слики! Ну, конечно! С неба уже падали первые капли, и минут через десять асфальт для него превратиться в самый настоящий каток! Сцепление с дорогой будет нулевое. Главное - протянуть эти десять минут. И тут на выручку снова пришел Пчелкин.
-- Мы с Аллой поедем на финиш, - предложил Саша. - Чтобы все было честно.
-- Правильно, - кивнул Паша. - Чтобы все было честно, - многозначительно повторил он.
Казах открыл было рот, но понял, что его возражения не имеют никакого значения. Сам же хотел, чтобы все было честно - вот и получай. Запасной комплект резины в дрэгстере предусмотреть как-то не догадались.
В пользу заезда можно привести еще одно соображение: зачем строить спорт-кар, если ни разу не погонять его в экстремальных режимах? Так что предстоящая гонка должна разрешить еще один вопрос: зря я влупил в выкидыш отечественного автопрома пять сотен тысяч отечественных же рублей, или нет? Очень хотелось надеяться на второе, а дальше - Бог рассудит. На то он и Бог.
Тезка с Аллой укатил туда, где по его разумению должен находиться финиш. Я нервно курил сигарету за сигаретой. Прошло не больше десяти минут, а я успел прикончить целых три Captain Black. Казах, спрятавшись от крупных капель дождя в своей 2108, так же проявлял некоторое беспокойство. Дорога, покрытая пленкой воды, была явно не в его пользу.
Вот Паша, несмотря на ливень стоявший посреди открытого пространства, достал из кармана мобильник, поднес его к уху, бросил пару фраз и махнул дуэлянтам.
-- Значит так, - начал свою речь президент ЛЛАС. - Значит так... Саша ждет вас у главной проходной ЧТЗ, дальше ехать бессмысленно, говорит, дороги совсем нет. Соответственно, там и финиш. Готовы?
-- Подожди, - подбежала Лена. - Козел! - девушка залепила мне звонкую пощечину.
За что? Ах, да, вспомнил. Быстро, однако, до нее доходило. Что тут можно сказать? Все люди на восемьдесят процентов состоят из жидкости, но некоторые - из тормозной. В другое время я бы провел с ней воспитательную беседу, но сейчас некогда. Черный болид уже занял место на старте. Ну, на войне - как на войне. Я тоже подкатил свою малышку к зебре перехода.
Паша сказал что-то Лене, и вышел на середину дороги. Похоже, старт отдаст именно он. Что же, соответствует моменту. Стараясь не думать о том, что серьезнее соперника у меня еще не было, я поиграл педалью газа, подбросив несколько раз стрелу тахометра. Похоже, единственным, кто сохранял спокойствие в сложившейся ситуации, был Михо. Он равнодушно смотрел на крышку бардачка стеклянными глазами, и ни о чем не волновался. То ли был уверен в моей победе, то ли наоборот - в моем поражении. Выяснить его точку зрения не представлялось возможным, Шпалерадзе в жизни не проронил ни слова, и сейчас не собирался.
Я отключил все не нужное оборудование, чтобы не забирать у двигателя лишнюю мощность. Много от этого не выиграл, но с миру по нитке...

[DragRacer]

Подняв воротник, чуть сутулясь под дождем, Паша навел на меня два растопыренных пальца. Вижу. До посинения вдавив в пол сцепление, я включил первую. Стартер навел "викторию" на второго дуэлянта. И он видел. Президент поднял руки над головой.
Три секунды... А, может, зря? Зря я во все это ввязался? Сидел бы уже давно дома, перед телевизором, пиво пил.
Две секунды... Окрестности озарила яркая вспышка молнии. Медленно разрезая тучу, ярко-белая кривая прочертила полосу на небе. Или не зря?
Одна секунда... Матерь Божья, как курить хочется, кто бы знал! Пальцы левой руки, лежащей на руле, начало покалывать от напряжения. In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti...
Старт! Паша резко рубанул руками воздух. Одновременно с этим громыхнул гром. Топнув по педали акселератора, я бросил сцепление.
...amen!
Тахометр в ту же секунду зашкалило. Провернувшись несколько раз по скользкому асфальту, резина Pirelli нашла то, чего не хватало Архимеду - точку опоры. Мир от этого не перевернулся. Стрелка упала до трех тысяч оборотов, и автомобиль выстрелило, словно из пушки. Я еще успел воткнуть вторую, иначе двигатель накрылся бы большой медной посудиной.
Дрэгстер стартанул чуть позже - лишенные протектора шины буксовали несколько дольше. Разрезая носами стену воды, оба болида рванули к финишу. Но до него еще далеко. Пять секунд - полет нормальный. За этот ничтожно малый промежуток времени мой зверь набрал почти сотню. Но "зубило" оказалось быстрее - свет моих фар тонул в поднятой им водной пыли.
Третья. Чуть клюнув носом "десятка" продолжила разбег. Вода буквально заливала лобовое стекло, дворники, даже на максимальной скорости, не справлялись. Видимость - нулевая. Спереди - белое месиво воды и пара от дрэгстера, сзади - то же самое, но от моей крошки. По бокам - такой винегрет из домов, столбов, деревьев, что разобрать что-то совершено невозможно.
Четвертая. Двигатель начал перегреваться. Таких сумасшедших, экстремальных нагрузок, ему испытывать еще не приходилось. "Восьмерка" медленно, но верно отрывалась. Позади казаха оставались две совершенно сухие полосы.
Нет! Больше отставать нельзя! Сейчас, пока я нахожусь в разрежении, создаваемом дрэгстером, шансы еще есть. Но за этим разрежением следует область гораздо более плотного воздуха, попав в которую я заметно потеряю в динамике разгона. Скрипнув зубами, я попытался вдавить газ еще сильнее, но дальше просто некуда - начинался пол. Против физики не попрешь.
Пятая. Черный болид потихоньку сдавал позиции. Немудрено - рассчитанный на заезды в четверть мили, болид обладал нешуточной динамикой, но высокая максимальная скорость ему не к чему.
Решившись на маневр, я на градус... какой градус? На половину угловой минуты повернул руль. Ударившись в поток воздуха, вымещенный "зубилом", моя крошка заметно замедлила разгон. А термометр уже дошел почти до красного деления. Капли дождя, падая на капот, сию секунду испарялись, окутывая машину облаком пара. Чертыхнувшись, я повернул регулятор отопителя до упора. Должно помочь. Температура в салоне моментально подпрыгнула градусов до сорока, бортовой компьютер показывал совершенно несуразную цифру расхода топлива - тридцать два литра на сто километров!
Но дрэгстер уже сдавал свою позицию ни миллиметрами, а целыми сантиметрами. Он дошел до своего предела. Мы двигались почти вровень.
Я не знаю, как там на счет остальных светофоров, но тот, к которому мы приближались, сиял ярко-красным светом. И это было вдвойне хреново, поскольку на середину перекрестка выехал "дырявый" трамвай-ремонтник. Но тормозить никто не собирался, ни я, ни казах, ни, тем более - трамвай, который тащился с такой скоростью, что захоти, я пешком бы его сделал.
Это только в фильмах главный герой проскакивает под бензовозом, или прыгает сквозь раму такого же трамвая и преспокойно катит дальше. Реальная жизнь в корне отличается от художественных изысков некоторых голливудских режиссеров. Чтобы проскочить сквозь раму надо, по меньшей мере, от чего-то оттолкнуться. В идеале - от трамплина. Только где же его взять-то?
Дрэгстер нацелился на пространство позади транспорта. Мне выбирать не приходилось - или сдать позиции, или пролететь спереди трамвая. Это даже не выбор - издевательство.
Мотор ревел на пределе возможностей, спидометр показывал двести сорок километров в час - скорость, которую я развивал лишь однажды, на испытаниях. Вожатый ремонтника заметил угрозу и испуганно затренькал звонком. Конечно, он понимал бессмысленность своих действий, но, скованный ужасом, ничего другого придумать не мог. Да, трамваи в легкую сносят КамАЗы, но пуля весом в несколько сот килограмм, летящая со скоростью под две с половиной сотни километров пройдет сквозь кабину, как нож сквозь масло. В результате остатки трамвая и "пули" уместятся в одном спичечном коробке.
-- А-а-а-а-а!!! - завопил я, приближаясь к тупой, словно топором срезанной морде ремонтника.
Передние колеса нашли на бетонную горку, по которой пролегали рельсы, и автомобиль взвился в воздух. Невысоко - меньше, чем на полметра. И не надолго - меньше, чем на секунду. Но этого хватило, чтобы пролететь над выступающей спереди транспорта сцепкой. Повернув голову, я успел разглядеть перекореженное ужасом толстощекое лицо водителя. Мужчины? Женщины? Определить не представлялось возможным. Между бортом моего "Боинга" и носом трамвая было не больше десяти сантиметров. Меньше десяти сантиметров жизни!
Через мгновение котенок грохнулся на лапы, звякнув глушителем об асфальт и выбив сноп искр. Дрэгстеру повезло меньше - он снес об горку переднее пластиковое антикрыло. Нечего выпендриваться.
А по большому счету нам повезло обоим - приземления были на редкость удачными - никто не выпустил руль, никого не закрутило на дороге, никто не лишился какой-нибудь весьма важной детали подвески.
-- Фу, Михо, - скривился я, принюхавшись.
К сожалению, это был не Шпалерадзе - плавились пластиковые решетки воздуховодов отопителя. Не мудрено - жара в салоне стояла нестерпимая. С моего лба тек пот, а мокрая футболка приклеилась к спине.
До финиша уже рукой подать. Дрэгстер шел на пределе метрах в тридцати позади моей малышки. Из-под его капота валил густой пар - видимо, полет для казаха не прошел бесследно.
У меня же оставался козырной туз в рукаве - шестая передача. До крови закусив губу, я рванул рычаг коробки на себя. Машина нырнула в последний раз и спидометр начал отсчитывать последние деления. Последний рывок. Черное "зубило" отстало еще метров на пятнадцать, попав в воздушный барьер позади моей 2110.
Мимо ментовского "Фокуса", припаркованного на остановке, я пролетел со скоростью под три сотни. Это предел. Даже учитывая погрешность спидометра в семь процентов, скорость нешуточная. Гайец даже не успел понять фару, потонув в потоке брызг. Вжавшись в кресло, я боялся повернуть руль хоть на сотую долю миллиметра. Водная пыль за кормой завихлялась в турбулентный поток. Поле зрения сузилось до предела. Существовал только руль, капот, и узкая полоса дороги.
Впереди показался желтый Peugeot 307 с мигалкой на крыше. Это финиш. Перенеся ногу на педаль тормоза, я осторожно притопил ее на миллиметр. Эффект был как от раскрывшегося парашюта - меня бросило на руль, от встречи лба с кнопкой клаксона удержал лишь натянувшийся, как струна, трещащий ремень безопасности.
Нажимая и почти сразу отпуская педаль, я снизил скорость до ста двадцати. После предыдущего буйства казалось, машина идет пешком. В висках бешено пульсировала кровь. Мир приобрел небывало яркие краски. Метров через сорок автомобиль замер. Двигатель, после трех минут бешеного рева, работал непривычно тихо, словно шептал. Пощелкивая, остывали диски тормозов. Сообщения о неполадках на дисплее бортового компьютера сменялись одно за другим.
Еле справившись непослушными пальцами с защелкой ремня, я на ватных ногах вышел из машины, окунувшись в поток ледяной воды. Три сотни километров в час! С ума сойти можно. Нащупав в кармане пачку сигарет, я дрожащими пальцами вытянул соломинку и зажал ее зубами. Зажигалка упорно не хотела зажигаться под дождем, да и толку от нее было немного - сигарета промокла насквозь.
Мигая маячком и аварийками, 307 подкатил к болиду. Дрэгстер остановился в нескольких метрах от меня, но казах покидать свое ведро не торопился. С третьей, или пятой, а, может сотой попытки, догадавшись прикрыть сигарету от дождя рукой, мне удалось прикурить. На пересохших губах появился вишневый привкус.
-- Твою мать! - подбежал Пчелкин. - Твою мать! Твою мать! Ты видел это...тьфу, конечно, видел... твою мать... Сашка, ты сделал его! Ты его сделал!
-- Это было что-то, - произнес я, присаживаясь на порог свого тигра.
Ноги вконец отказались слушаться меня. Если еще полминуты назад все чувства вытеснял кипящий в крови коктейль адреналина и азарта, то теперь пришло то, чему не было места - страх. Только теперь я понял, как мне повезло, и стало по-настоящему страшно. Да, скорость, безумная скорость, бешеная скорость, скорость не только автомобиля, но и скорость мысли, скорость тела, осталась позади. Те огромные пустоты, оставленные ею, занял страх.
Казах покинул свой болид и подошел к нам. По его подбородку стекала кровь, тотчас перемешиваясь с каплями проливного дождя.
-- Об руль, - ответил он на немой вопрос, демонстрируя дырку между передними зубами. - Приземлился неудачно.
-- Дуракам везет, - буркнула Алла, имея в виду меня.
-- Теперь-то все честно? - осведомился Саша, взяв на себя роль моего адвоката.
-- Честно, - кивнул соперник, доставая бумажник. - Теперь - все честно.
Он отсчитал восемь сотенных купюр и протянул их тезке. Конечно, эти деньги не стоили трех минут хождения по краю. Да и не в деньгах было дело. Я в очередной раз дал поймать себя на слабо, кинувшись доказывать, что мой мамонт - самый волосатый мамонт в мире. Глупо. Тупо.
Казах прыгнул в свою инвалидку, и, пробуксовав всеми четырьмя колесами, укатил. Скатертью дорожка.
-- Ну, Сашок, - обнял меня за плечи Пчелкин. - Отпразднуем?
-- Что-то неохота, - ответил я, рассматривая потухший бычок. - Совсем неохота. Саш, сделай доброе дело.
-- Всегда! - улыбнулся тезка. - Какое?
-- Отвези меня домой. Только не лихач.
Сам я чувствовал, что даже не тронусь с места. Скорость вообще и автомобили в частности вызывали стойкое отвращение. Но это не надолго. Максимум - до утра.

[DragRacer]

Глава пятая.
Грязь и пыль на Mitsubishi Pagero Sport достигла рекордных размеров. Не верьте тем, кто утверждает, что грязь более двух сантиметров отваливается сама - враки все это, и внедорожник, стоящий в боксе мойки - наглядное тому подтверждение. Давненько я на нем не ездил, давненько. Успел позабыть, какой он огромный. Не люблю джипы. Громоздкие, медленные, неустойчивые на поворотах - кому они нужны? Сдается, отчим, решив презентовать троллейбус мне, рассуждал точно так же.
Сотрудник автомойки лениво тер тряпкой капот колхозника. Он отлично понимал, что стоит автомобилю выйти за пределы бокса, от его стараний не останется и следа. "Червонец" уже несколько часов находился у Ашота, через пару дней языки пламени навеки скроются под серебристым металликом. Жаль, конечно, но светиться подобно маяку порядком надоело.
-- Насухо протирать будем? - с надеждой спросил парень в промокшем до нитки комбинезоне.
-- Протирай, протирай, - прогремел рядом знакомый голос. - За что деньги плачены?
-- Димка! - резко развернулся я.
-- Вот и свиделись, - изобразил на лице улыбку капитан уголовного розыска.
Невысокого роста, с лысиной, окаймленной редкими волосами, с заметным брюшком, свисающим над ремнем, с круглым, открытым лицом, Дима Собакин был скорее похож на директора детского сада в исполнении Евгения Леонова, чем сотрудника правоохранительных органов. Но выступающая под курткой кобура с табельным Макаром выдавала капитана с головой.
-- Ты, никак, детишками обзавелся? - Собакин кивнул на медвежонка в моей руке.
-- Упаси Бог, - махнул я. - Это талисман.
-- Пущай, - усмехнулся Дима. - Видеть меня хотел?
-- Не хотел бы - не звал, - ответил я. - Тема есть. По твоей части.
-- Говори.
-- Знаешь, как говориться? - зевнул я. - Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. У вас труп в ночь с субботы на воскресенье был?
-- Представь себе - не один. Тебя какой-то конкретный интересует, или оптом заберешь? - пошутил капитан.
-- Огнестрел? У "Галактики"?
-- Был и такой, - насторожился собеседник. - Висяк. А что?
-- Скоро узнаешь, - я махнул на блестящий, свежевымытый паровоз. - Поехали?
Всю дорогу капитан донимал меня вопросами. Мент - он и в Африке мент, от этого никуда не деться. Мне пришлось работать на два фронта - игнорировать Собакина, отделываясь многозначительным "Скоро узнаешь", и сражаться с управлением Pagero, который, после моей крошки, больше напоминал плоскодонку, попавшую в шторм, чем крейсер, на статус которого джип претендовал своими размерами. Когда мы, наконец, добрались до моего дома, я покрылся испариной раз на пять.
-- Теперь-то скажешь? - стоял на своем Дима.
-- Имей терпение, а? - буркнул я.
Асфальт оказался сантиметров на пятнадцать ниже привычного. Спрыгнув с подножки, я потянулся, разминая затекшую от жесткого неудобного кресла спину. Капитан, который всю жизнь ездил на допотопном Grenada, одарил меня непонимающим взглядом.
Хлопнув дверью джипа, я зашел в подъезд. Следом, бормоча под нос что-то невразумительное, последовал милиционер. Неспешно переставляя ноги, я зашагал верх по лестнице.
-- Стой, - окликнул Дима странным, незнакомым мне тоном.
-- Чего? - обернулся я.
-- Чуешь? - повел носом капитан. - Кровью пахнет.
-- А паранойей не пахнет? - поинтересовался я.
Собакин чиркнул зажигалкой. Неровный свет пламени выхватил из темноты человеческую фигуру, лежащую на грязном полу в нише под лестницей. По засаленной куртке цвета хаки с наполовину оторванным воротником я узнал в ней Степаныча.
-- Эй, - я потряс ветерана за плечо. - Ты в порядке?
Ответом был слабый стон. Ухватившись поудобнее, я перевернул отставного прапорщика на спину. Рука попала во что-то теплое и липкое.
-- Сашка? - прошептал военный. - Сашка, ты?
-- Твою мать! - воскликнул я, заметив рану на животе ветерана, из которой неровной струйкой, пульсируя, текла темная кровь. - Степаныч, кто это тебя так?
-- Ничего, Сашка, еще повоюем, - прапорщик сел, уперевшись спиной в стену. - Жаль, не уберег...
-- Кого? - проорал я, осененный страшной догадкой. - Кого не уберег?
-- Деваху твою... - голос отставника становился все слабее.
-- Таню!?
Едва не сшибив с ног опера, пытавшегося дозвониться до "скорой", перепрыгивая через несколько ступенек, я устремился к квартире. Входная дверь была приоткрыта. Распахнув ее резким ударом ноги, выставив вперед Шпалерадзе, я проник внутрь. Никогда бы не подумал, что придется вот так, с медведем на перевес, входить к себе домой. Мой дом - моя крепость? В каком месте?
Зал - пусто. Все тот же бардак, те же железки, разбросанные на полу. Спальня - пусто. Кабинет - пусто. Столовая - снова пусто. Кухня. Раскалившаяся плита, кастрюля, валяющаяся на полу в окружении пельменей. Тани, как и следовало ожидать, нет и здесь.
-- Ну? - вошел капитан.
-- Гну, - ответил я, зафутболив в бешенстве табуретку.
-- Успокойся, - прикрикнул Дима. - Мебель-то в чем виновата?
-- Ни в чем, - согласился я, пиная кастрюлю.
Посудина, жалобно звякнув, врезалась в стену. От пластиковой ручки остались лишь мелкие осколки.
ВСЕ! Не уберег! Они забрали ее! Забавно, черт, но именно в этот момент, когда уже ничего поделать было нельзя, я понял, как мне нужна Татьяна. Хотя бы в благодарность за то, что у нас когда-то было, за то, что она для меня сделала, я должен был помочь ей. Да, мы порой ссорились, доходило даже до драк, после которых я заклеивал пластырем разодранные раны от ее когтей, а девушка лежала, связанная скотчем по рукам и ногам, на полу. Было все - и плохое, и хорошее. Хорошего, если подумать, было больше. Вообще, Татьяна - единственная девушка, которую я когда-либо любил, любил по-настоящему. А это многое значит. Кроме всего прочего - я обещал. И точка.
Добавив, напоследок, ногой по кастрюле, я прикурил сигарету, и сел на пол, обхватив голову руками. Все.
-- Степаныч этот, - произнес Дима, присаживаясь рядом. - Просил передать тебе это.
Капитан протянул десятирублевую монету. Ту самую юбилейную монету "55 лет победе в Великой Отечественной Войне". Так и не пропил. Несмотря ни на что у этого человека еще остались какие-то ценности, помимо зеленого змия.
-- Как он? - осведомился я.
Собакин молча развел руками. Пуская в потолок струйки дыма, я медленно, но верно терял ощущение реальности. За окном орала сиреной "скорая". Поздно. Совсем близко, нещадно надрываясь, пиликал телефон.
-- Трубку возьмешь? - поинтересовался Дима.
-- Лучше ты, - отрешенно ответил я.
Капитан ушел на поиски трубки радиотелефона. Спустя полминуты пиликанье прекратилось.
-- Быстро, - возбужденно прошептал опер, зажимая рукой микрофон. - Здесь громкая связь есть?
Я молча ткнул нужную кнопку.
-- Так вы слушаете? - раздалось из динамика трубки.
-- Конечно, конечно, - поспешно заверил Собакин. - Я внимательно вас слушаю.
-- Как я уже сказал, Александр, ваша девчонка у нас. Если хотите получить ее обратно живой, и, что, думается, имеет для вас не меньшее значение - невредимой, то предлагаю совершить обмен.
-- Какой же? - спросил Дима, подав мне знак держать язык за зубами. - Деньги?
-- Все не так прозаично, - усмехнулся голос. - Девка в обмен на машину.
-- Какую машину? - непонимающе нахмурился капитан. - Дж...
Теперь я пнул его, чтобы не болтал лишнего.
-- "Десятку", какую еще? У вас их сто? - недовольно буркнул голос. - Она немного пострадала сегодня ночью, лучше, чтобы машина была в идеальном состоянии. Времени вам - до завтрашнего утра. Дальнейшие указания получите, опять же, завтра утром. Вопросы?
-- А если?.. - начал опер.
-- Никаких если. Не будет тачки - получишь свою девку без головы. Будут менты - получишь свою девку без головы. Малейшая накладка - получишь свою девку без головы. Еще вопросы? Нет? Тогда до связи.
-- Эй, - крикнул Дима.
Поздно. Телефон ответил короткими гудками. Покрутив в руках трубку, капитан бросил ее на стол.
-- Что здесь, черт побери, происходит? - протянул Собакин.
Это я и сам хотел бы знать. Не вдаваясь в подробности, предельно лаконично и понятно, я описал события субботней ночи. Дима слушал молча, попыхивая сигаретой, изредка качая головой.
-- Я все понимаю, - кивнул мент. - Ну, замочил - понятно. Гнались за девчонкой, караулили ее дома - тоже понятно. Грех такого свидетеля в живых оставлять. Я одного не понял - на кой им твое ведро сдалось? Других "червонцев" мало?
-- Нет, Димка, - улыбнулся я. - Таких больше нет вообще. Эта десятка стоит штук сорок евро. Грубо говоря.
-- Сорок чего? - переспросил капитан.
Его глаза удивленно округлились, а густые, кустистые брови встали дыбом. Первые секунды он не мог поверить своим ушам, а, поверив, не мог понять и это. Сорок тысяч евро! Он, честный опер уголовного розыска, со своей копеечной зарплатой мог только мечтать о том, чтобы когда-нибудь накопить на самую простую подержанную "десятку", а идея вложить в нее еще две-три таких же машины казалась менту не просто дикой - такая мысль даже и не приходила в его голову!
-- Вот ни-и-и-чего себе, - присвистнул Дима. - И все же... Таня твоя у них. Грохнуть - и жить спокойно. Зачем им твоя машина?
Назвать мою крошку "ведром" у опера больше язык не поворачивался. Но вопрос он задал хороший. Ответа у меня было два: развести руками или пожать плечами. Подумав, я выбрал второй.
-- Понятно, - кивнул капитан, меряя шагами кухню. - Понятно. А, может, припомнишь что-нибудь необычное, произошедшее в последнее время, странное? Оп! - милиционер резко остановился посреди своего пути, не дойдя до стены шагов пять. - Из Казахстана к тебе кто-нибудь приезжал?
-- Почему ты спрашиваешь? - насторожился я.
-- Погранцы недели три назад задержали на границе машину типа твоей. Нет, та, конечно, поскромнее была. "Девяносто девятая" переделенная, ценой баксов двадцать. Ее в Свердловске подрезали, собирались в Казахстане скинуть. Не вышло, - усмехнулся опер.
-- В Казахстане? - рассмеялся я. - Продать? У кого там такие деньги есть?
-- Нет, Саша, - погрозил пальцем Собакин. - Ты не прав. Население страны со столь обширными конопляными полями просто не может жить в нищете.
Разумеется! Этот момент я упустил. Откопав в кармане сотку, я нашел в телефонной книге номер справочного бюро.
-- Сашка, привет, - ответил Паша после череды гудков.
Конечно, он. Кто еще? Кто еще, кроме президента Любительской Лиги Автоспорта может обладать информацией о казахстанском дрэгстере? Я не знаю, досье он там ведет, или как, но Паша всегда знал все и про всех. Оставалось надеяться, что данный случай - не исключение.
-- Привет, привет, - поздоровался я. - Ты залетного этого знаешь?
-- Какого? А, понял тебя. Кстати, поздравляю, классно ты вчера...
-- Паша, времени нет, - оборвал его я. - Так знаешь?
Еще одна положительная черта президента ЛЛАС - он никогда не задет ненужных вопросов типа "зачем?".
-- Нет, не знаю, - огорчил меня Паша. - Он тебе сильно нужен?
-- До рези в яйцах, - буркнул я. - А что?
-- Спроси у Лены. Она с ним и в этот раз общалась и в прошлый.
-- В прошлый? - насторожился я.
-- Да, он около месяца назад здесь был. Проездом. В Е-бург, кажется, собирался...
-- Пашка! - воскликнул я. - Спасибо тебе огромное. Не представляешь, как выручил.
По датам все сходится. Месяц назад он был в Екатеринбурге, спустя неделю на границе появляется угнанная оттуда 21099, теперь он здесь, и кому-то сильно нужная моя крошка. Вывод очевиден.
Нельзя, правда, сказать, что ситуация прояснилась. Просто из одного тупика я подошел к другому. Лена, конечно, дура дурой, но в настоящий момент она - единственная зацепка. Жаль, что именно вчера я свой язык не сдержал. Память у нее, вообще, не ахти, но зло Лена помнит подолгу. Сомневаюсь, что теперь девушка мне поможет. В любом случае, гадать нечего. Есть только один способ выяснить.
-- Димарик, поехали, - вскочил я.
-- Куда?
-- Скоро узнаешь, поехали.
-- Ты со своим "скоро узнаешь" заколебал уже, - проворчал капитан.
Но куда он денется с подводной лодки? Мы прыгнули в Pagero, и, выжимая из джипа все возможное, понеслись на работу к Лене. Конечно, на работу, куда еще? Не всем повезло работать на своего отчима, а отдельным субъектам, обделенным мозгами, в этом смысле везло еще меньше. Девушка работала менеджером в туристическом агентстве, и, держали ее тем не за выдающиеся способности, а за выдающиеся прелести, за которые (это знали все) частенько держался директор того агентства.
Охранник у дверей офиса окинул нас удивленным взглядом. Еще бы! Если судить по нашему растрепанному виду, то вояж не только в Египет, но и в Саратов нам не по карману. С прикидом контрастировал огромный букет ярко-алых роз, цена которого была больше, чем зарплата того же охранника за полгода.
-- Я с тобой не разговариваю, - буркнула Лена, завидев меня, и поспешно уткнулась в стоящий на столе монитор, делая вид, что чертовски занята.
Фокус не удался даже не потому, что я прекрасно ее знал - нет. Работе девушки сильно мешал штекер силового кабеля дисплея, свисающий со столешницы.
-- Я же сказала, что занята, - процедила она сквозь зубы, ожесточенно долбя по клавиатуре.
-- Лена, солнышко, - с чувством произнес я, выкладывая поверх клавиатуры букет роз. - Извини меня, пожалуйста. Я был очень неправ, сболтнул не подумав. Мне очень нужна твоя помощь.
-- Так прощения не просят, - ответила девушка, смягчившись.
-- А как просят? - поинтересовался я.
-- На коленях.
-- А хо-хо ни хо-хо? - буркнул я.
Слава Богу, последней фразы Лена не расслышала. Иначе плакали бы все старания горючими слезами. Но так унижаться перед этой дурой я тоже не мог. Вообще, ситуация забрела в очередной, какой уже по счету, тупик. Стану тряпкой - спасу свою девочку, останусь мужиком - Таня погибнет. Побродив мыслями по закоулкам своего мозга, я понял, что другого выхода, все же, нет. Взяв со стола две папки, я бросил их на пол. Прощение прощением, а джинсы марать не хотелось. Дима тактично отвернулся, сделав вид, что его заинтересовала фотография Эйфелевой башни, висящая на стене.
-- Прости меня, дурака грешного, - произнес я, глада на девушку снизу вверх.
-- А поцеловать? - игриво потребовала девушка.
Я начал подниматься с колен.
-- Нет, - возразила Лена, подсовывая мне под лицо носок сапога. - В ножку.
-- Куда-куда? - я резко встал на ноги. - Не зарывайся. Даже мое раскаянье имеет предел.
-- Ладно, - кивнула девушка. - Я думаю, этого достаточно. Ты прощен.
-- Вот и ладушки, - улыбнулся я как можно более дружелюбно. - Лена, ты с казахом тем залетным общалась?
-- В каком смысле? - надула губки менеджер.
-- В смысле - разговаривала? - пояснил я.
-- Ах, в этом, - рассмеялась девушка. - В этом смысле общалась.
-- Как его зовут?
-- Антон.
-- Антон - а дальше?..
-- Зачем мне дальше? - пожала плечами Лена.
-- Ох, бабоньки, - вздохнул я. - Чокнусь я с вами.
Подумать только! Эта тоже не поинтересовалась фамилией своего нового знакомого. Кто бы что не говорил - все бабы одинаковые, и отличаются только линейными размерами.
-- Откуда он? - спросил я.
-- Из Казахстана, - произнесла девушка тоном, каким воспитательница в детском саду объясняет малышам, что есть день, а есть, в принципе, еще и ночь. - Откуда еще может приехать казах?
-- Действительно, - согласился я с такой логикой. - Откуда еще. А где найти его можно - знаешь?
-- Саша, откуда? - развела руками Лена. - Он уходил, я еще не проснул...
На последнем слове менеджер осеклась и поспешно прикусила язык.
-- Чего ты еще не сделала? - переспросил я. - Подожди, ты перепихнулась с человеком, и знаешь только, что его зовут Антон, и он из Казахстана?
-- А ты у каждой резюме спрашиваешь, да? - ехидно поинтересовалась девушка.
-- Я-то хоть залететь не могу, - упавшим голосом ответил я.

[DragRacer]

Вот и спрашивается - ради чего я так унижался? Овчинка выделки не стоила. С самого начала на этой идее можно было поставить крест. Горбатого могила исправит - чего я надеялся от этой дуры добиться? Сам виноват - зря только время потерял. Лучше бы забрал свою крошку у Ашота, и привел ее в порядок.
-- Лена, ты природу любишь? - задал я последний вопрос.
-- Не очень, - ответила она. - А что?
-- Подожди, Саша, - остановил меня Дима, который знал конец этого прикола. - Капитан Собакин, уголовный розыск, - представился опер, продемонстрировав девушке удостоверение.
-- Опаньки, - протянула менеджер. - Что же сразу-то не сказали?
-- Девушку этого молодого человека, - мент кивнул в мою сторону. - Похитили. И, скорее всего, не без участия вашего Антона. Ей угрожает смертельная опасность. Если вы располагаете какими-либо сведениями...
-- Я все поняла, - поспешно закивала Лена. - Но я действительно ничего не знаю.
Ну не козел ли? Дима сразу мог махнуть ксивой, и проблем бы не было, она бы сразу выложила свое "не знаю", и конец базару. Что за садист Собакин? Что за извращенное наслаждение он испытывал, наблюдая за мной? Да, мент - он всегда мент.
-- О чем-то же вы с ним разговаривали? - продолжал допрос опер. - Он же что-то говорил? Нам сейчас поможет любая, самая мелкая и незначительная на первый взгляд деталь.
-- Да ни о чем мы с ним не разговаривали, - пожала плечами девушка. - Все больше про машины. Говорил, дело у него в Казахстане, машины продает.
-- И все?
-- Все, - заверила Лена.
-- Спасибо, - Дима развернулся к выходу, увлекая меня за собой.
-- Вы оказали неоценимую помощь следствию, - добавил я.
-- Подождите, - окликнула менеджер. - Я не знаю, поможет ли это, но у Антона коробка накрылась.
-- Коробка? Какая коробка? - не понял капитан.
-- Коробка переключения передач, - пояснил я.
-- Эх, коробка, - горько усмехнулся Собакин. - В городе столько мест, где коробку перебрать можно...
-- Стой! - заорал я.
Я подлетел к Лене, заключил ее в крепкие, настоящие мужские объятия, какие девушке испытывать еще не приходилось, и покрыл поцелуями ее лицо. Отпустил я менеджера лишь когда она начала задыхаться.
-- Лена, ты - гений! - подвел я итог. - Димка, погнали.
-- Вот уж нет, - схватил меня за воротник опер. - Теперь ты, сначала, объяснишь куда.
-- Димарик, у хрена этого кулачковая коробка передач, - затараторил я. - А железо для ее ремонта он может достать только в одном месте.
Оставалось надеяться, что этот Антон думает так же, как и я. Есть три способа достать кулачковые ряды: привезти с собой, купить в Челябе, и, последнее - заказать, а потом ждать недели две. Долго задерживаться в городе для казаха не только нежелательно, но и недопустимо, значит третье сразу отпадает. Возить подобные вещи с собой тоже попахивает полным бредом - всего не предусмотришь, лучше уж запасной автомобиль таскать. К тому же надо где-то эту коробку еще и скинуть, а здесь нужна, как минимум - яма. В идеале - подъемник. Я, конечно, знал людей, способных в чистом поле разобрать авто до последнего винтика и снова собрать, но такие личности - крайняя редкость, и предполагать, что пресловутый Антон - один из них - признак прогрессирующей паранойи.
Я прыгнул в японский троллейбус, и, в очередной раз начхав на все правила, набрал высоту. Пожалуй, еще никогда городской трафик меня так не раздражал. Все - от первой хромой старушки и до последнего балбеса на разукрашенном в боевые цвета Prelude, так и норовили броситься мне под колеса. Они словно знали, что я очень спешу. К тому же джип проигрывал моей 2110 абсолютно по всем показателям. По всем, кроме одного. Если "десятка" - это подводная лодка с кучей мертвых точек и белых пятен в поле обзора, то Mitsubishi в этом отношении - аквариум. Прекрасный обзор в три с половиной сотни с хвостиком градусов позволил выйти без царапинки из не одной аварийной ситуации. Правда, и созданы они были исключительно благодаря ужасной курсовой устойчивости паровоза, его габаритов, и еще более ужасной управляемости. После маленького, юркого "червонца" казалось, что автомобиль живет совей собственной, независимой от руля жизнью.
-- Урод, светофора не видишь? - орал я, лихорадочно выкручивая баранку. - По переходу переходи, дубина!
Еще одно положительное качество джипа проявилось, когда на парковке перед ателье "Magura-Motors" не оказалось ни одного свободного места. Внедорожник, шутя, заскочил на двадцатисантиметровый бордюр, и, прочертив полным приводом широкую дугу на газоне, замер перед зданием, чуть не уперевшись кенгурином в стену.
Шарахнув дверью по фонарному столбу, я выскочил из троллейбуса и залетел в бокс. Здесь кипела работа, замирающая только на пять-шесть часов в сутки, необходимых для сна. На яме стояла ОКА грязно-белого цвета со срезанными крыльями и отсутствующей крышкой капота.
-- Макс! - заорал я.
Тишина. Лишь кто-то пыхтел под машиной, треща трещоткой.
-- Макс! - снова завопил я, утапливая кнопку клаксона на руле кастрюли.
Несмотря на рев ГАЗовских "улиток", из ямы отчетливо донесся звук удара чьей-то головы об защиту.
-- Твою мать! - из-под ОКИ, отчаянно тряся головой, вылез механик. - Ты сдурел? - проорал он.
-- Макс, у тебя кулачковые ряды есть? - спокойно осведомился я.
-- А? Громче говори, не слышу ни хрена!
Не мудрено. У меня-то от звуковой атаки в ушах звенело, а каково пришлось мастеру - и представить не берусь. Одно точно - не сладко.
Макс вытер черные от масла руки еще более грязной тряпкой, и, прочистив мизинцами уши, протянул мне ладонь.
-- Здоров, Круглый. Чего шумишь?
-- У тебя детали для кулачковой коробки есть? - как можно громче прокричал я, энергично тряся ладонь мастера.
-- Чего орешь-то? - скривился Макс. - Не глухой. Кофе будешь?
-- Нет, - поспешно отказался я, вспомнив кофе Дениса.
Мотористов я знал немало, и ни один из них не отличался любовью к личной гигиене. Во всяком случае, перед тем, как залезть в двигатель каждый из них тщательно вымоет руки, но даже пельмени эта публика варит в кастрюле, в которой только что отмокали форсунки. Обряд посвящения, что ли, такой? Приобщение, так сказать, к мотору. Нет, я, бывает, разговариваю, кроме Михо, еще и со своей крошкой, и сплю с блоком цилиндров в обнимку, но до такого дойти не успел. Видимо, по этой причине я, хоть и соберу двигатель из любого подручного дерьма, кенсаем заточки пока не стал. Хотя, если вспомнить, что у самураев такая степень мастерства означает впадение в полный маразм, можно с уверенностью сказать - я на подходе! Верной дорогой иду.
Механик открыл багажник ОКИ, в котором разместился автохолодильник, микроволновая печь и кофеварка. Вытащив из пакета пластиковый стакан, Макс до краев наполнил его парящим напитком.
-- Отличный эсперссо, - хмыкнул он, захлопнув третью дверь. - Зря отказался.
Это я уже и без него понял. Жаль, моторист ничего не предлагает по два раза.
-- Ряды, Макс, - повторил я.
-- Ряды, говоришь? - протянул он. - Есть, конечно. Куда им деться? А тебе зачем? Спокойно жить надоело?
-- Никто их в последнее время не спрашивал?
-- Спрашивал? - моторист уставился на закопченный потолок. - Нет. А должны?
Возникает такое ощущение, что все видят, как я тороплюсь, и нарочно тянут время. Однако механик меня удивил. На часах уже два часа дня, а перебрать коробку - это часов шесть работы. Почему же казах до сих пор не объявился? Не будет же он ночью с машиной разбираться? Или будет?
А, может быть, я ошибся в расчетах, и похититель таскает за собой целую техничку, и все местные тюнинг-ателье ему попросту никуда не впились?
-- Макс, - задумчиво произнес я. - Если кто-нибудь в течение дня, или завтра утром спросит их - не в службу, а в дружбу, набери меня, о'кей?
-- Набрать тебя? Запросто, - кивнул моторист. - А тебе зачем?
-- Надо, - заверил я. - Только сразу позвони, договорились? С меня причитается.
В джип я вернулся далеко не в лучшем расположении духа. Где еще искать этого Антона, я совершено не представлял. На вопрос Собакина я молча покачал головой. Пусто! След оборвался. Хорошо будет, если залетный еще заглянет к Максу - тогда шансы будут. А если нет?
-- Поехали, - буркнул я, пуская двигатель паровоза.
-- Куда на этот раз? - устало вздохнул Дима.
-- За машиной, - ответил я. - К черту. Какой бы он ни была, сколько бы не стоила, как бы я ее не любил - это только кусок металла. В конце концов - новую соберу. Татьяна мне дороже.
-- Саш, я многое могу сделать, - заверил опер. - Могу наших на ноги поставить, могу с погранцами связаться...
-- Но?
-- Но затянется это недели на две.
-- А времени у нас до завтрашнего утра,- подвел я итог. - Других предложений нет? И ладушки.
Подъезжая к Ашоту я был уверен, что случиться еще какое-нибудь дерьмо. Жизнь вообще состоит из черных и белых полос. Очередная светлая полоса моей жизни неожиданно оборвалась, уступив место своей угольно-черной сестре. Говорят же - беда не приходит одна. Если наступает анус - это полный анус.
Перед сервисом армянина было на редкость пусто - ни одной машины, кроме "Победы" хозяина и "шестерки" Дениса. Двери в боксы - распахнуты настежь. Влекомый хреновым предчувствием, я заглянул в помещение кузовщиков. Так и есть - моей крошки здесь нет!
-- Что за черт? - выругался я.
-- Как-то здесь подозрительно тихо, - произнес Дима, нащупывая рукоятку шпалера под курткой.
-- Да ну? - ехидно заметил я.
-- Ну да, - подтвердил капитан.
Где же все? Элементарная логика подсказывала, что Ашот и его гастрабайтеры не могли просто свалить куда-нибудь, бросив все на произвол судьбы. Я обошел вокруг боксов, заглядывая в каждую щель. Нету! Как сквозь землю провалились!
-- Что за черт? - повторил я.
-- Подожди, - поднял руку Собакин. Слышишь?
Откуда-то, совсем близко, раздавался тихий скрежет железа об железо. Обойдя вокруг боксов еще раз, мы выявили некоторую закономерность - скрежет был тем громче, чем ближе М20. Соответствующий вывод сделал бы даже законченный кретин.
-- Эй, - постучал я по багажнику ГАЗа. - Кто там?
-- Я здэсь! - прозвучал в ответ приглушенный толстым слоем металла голос армянина. - А там кто?
-- А я здесь, - буркнул я.
Если бы все находилось с такой легкостью! Ключей от машины у меня, конечно, не было, так что вызволение Ашота из багажника я возложил на опера. Тот, сначала, поднял пистолет, но сразу понял, что пуля пройдет не только через замок, но и через хозяина автосервиса. Несмотря на то, что мастерская - это место, не испытывающее недостатка в различном инструменте, Дима решил вопрос по-своему. Перехватив пушку за ствол, капитан занес оружие над замком. Петарда со свистом рассекла воздух и личинка, теряя в полете зацепы, вывалилась на бетон.
Ни разу не видел багажника у "Победы", и никак не мог себе представить, что он настолько велик, чтобы вместить в себя здорового мужика с приличным брюшком. Даже согнутого в три погибели. Кряхтя, армянин выбрался из машины. Под его левым глазом красовался темно-фиолетовый фингал.
-- Вай! - изрек Ашот, увидев искалеченный замок.
-- Машина где? - прорычал я.
-- Эх, Саша, дарагой, извэни, да? - на лице предпринимателя появилось виноватое выражение. - Забрали твой машин.
-- Чего? - я вцепился в горло армянина мертвой хваткой. - Как забрали?
Ашот не отвечал, только хрипел, судорожно пытаясь разжать мои пальцы. Постепенно его хватка слабела, хрип затихал, а глаза уходили куда-то вверх.
-- Саша, остынь, - пришел на помощь армянину опер.
И то верно. В любой, даже маломальской неприятности, человек виноват сам. Существовало очень, очень много путей для развития ситуации, и эта запятая - лишь результат принимаемых мною решений. Мною, а не кем-то сторонним. Да, я ничуть не спорю, что эти решения были приняты под давлением ситуации, влиянием третьих лиц, но в том, что я позволил влиять, и, тем паче - давить на себя - тоже только моя вина. К черту, к черту, к черту. Если решение принято и предварено в жизнь - оно правильное. Обращаясь, в очередной раз, к мудрости древних, можно сказать: "кто не хочет - ищет оправдание, кто хочет - способ". Пора поставить точку.
-- Кто забрал? - осведомился я тоном, от которого у самого поползли мурашки по спине.
-- Слюшай, я знаю? - развел руками Ашот после того, как несколько раз с огромным удовольствием вдохнул полной грудью. - Сказаль: отдай дэвушка - будет машин. Слюшай, какой дэвушка? Я тридцат лэт дэвушка нэ брал.
-- Я знаю, какой дэвушка, - отрезал я. - Что-то еще?
-- Вай, сказаль, приводи дэвушка завтра в двэнадцат на Градский кладбищэ.
-- Завтра в двенадцать, говоришь? - я дружески похлопал армянина по плечу. - Спасибо, Ашот, спасибо.
-- Ти свой дэвушка за машина отдашь? - осенило хозяина мастерской. - Вай, Саша, машин - что? Кусок жэлэзка! Зачем живой чэловек за машин отдавать? Вай, Саша, ти армянский мафия нэ знаешь! Чэрэз три дня, - он для убедительности показал три пальца. - Ти получишь свой машин. Я его пэрэкрашу, и дэнэг нэ возьму!
-- А на какой машине они приезжали?
-- Машин? - задумался Ашот.
-- Ну, не на трамвае же они приехали, - Дима понял, куда я клоню.
-- Вай! Биль машин! - встрепенулся армянин. - Джип Широки!
-- Широкий? - переспросил Дима.
-- Черокез, - пояснил я.
Паззл, валявшийся в беспорядке несколько минут назад стал потихоньку собираться. Cherokee - это понятно. Ничего другого я и не ожидал услышать, просто лишний раз убедился в своей догадк

[DragRacer]

Значится так... тот, кто угнал мою крошку, знал, как много она для меня значит. Даже не знал - этого мало - понимал меня! Вор прекрасно понимал, что груда железа может быть намного дороже, чем все остальное вместе взятое. Таких людей, которые перед выбором между красивой девушкой и красивой машиной кол*****ся долго не будут, сделав выбор в пользу последней, очень немного, и имя им - расеры.
Отлично! Круг подозреваемых сузился всего до трех-четырех тысяч человек. Шагаем дальше? Кто, вообще, этот вор? В первую очередь, ему нужна Татьяна. Не возникает сомнений, что он связан с неким Эдиком!
Итак, он ищет девушку. Возможны два варианта: вор попросту не знает, где я живу, и не может наведаться домой, дабы похитить ее. Первый, самый сложный вариант, поскольку убрать хоть кого-то из этого уравнения невозможно. И второй вариант. Похититель знает мой адрес, приходит, не находит Таню, поскольку ее уже сцапали, и крадет машину. Вариант? Да! В этом случае подозреваемых гораздо меньше.
Пойдем с другого конца. Казахи, которые нацелились на мою зайку, не смогли скомуниздить ее до того, как она оказалась у Ашота... минуточку! Они начинают искать мою машину, приходят ко мне, снова не находят болид, и крадут Таню, чтобы поменяться!
А с этой-то стороны все гораздо проще! Для этого надо, по крайней мере, знать мой адрес, а знают его очень немногие! Кто? Сейчас соображу. Этот кто-то, опять же, должен быть связан с расингом. В другом месте пересечься с Антоном, насколько я понимаю, сложновато. Кто же, кто? Да никто! Тезку с Аллой можно не считать.
Вообще, адрес можно узнать, пробив через ментовскую базу по номерам автомобиля. Но на моей крошке нет номеров! По номеру трубы - тоже нет, она зарегистрирована на фирму. У Пчелкиных выпытывать бесполезно, они не расколются... я сказал "фирму"?
Есть контакт! Мой адрес есть в базе отдела кадров. Но оттуда его сможет достать лишь сотрудник нашей организации! Отлично! Базой заведует Катя, и, если кто-то и интересовался моим адресом, то только через нее.
Все, хватит гадать, кто да что. Я достал мобильник, и набрал номер своей секретарши.
-- Слушаю, - недовольным тоном произнесла она.
Я живо представил, как Лидочка старательно делает себе маникюр, затачивает когти пилочкой, покрывает излюбленным ядовито-красным лаком, как вдруг - на тебе! Такая неприятность в виде телефонного звонка.
-- Лидочка, душенька, - с сарказмом произнес я в трубку. - Дай, пожалуйста, Катю из отдела кадров.
-- Ой, Александр Александрович, - лениво зевнула она. - Соединя-я-яю.
Вот тварь! Секретутка гр****ая, совсем обленилась. Я буду не я, если завтра же... нет, завтра занят - послезавтра не уволю ее! На кой она мне вообще нужна - непонятно!
-- Отдел кадров, - раздался после пары гудков Катин голос.
-- Катя, это Александров, - представился я. - Не сможешь припомнить, в последнее время кто-нибудь интересовался моим адресом?
-- А что тут помнить-то? - ответила она. - Кроме Нины - никто!
Нины? Какой Нины? Ах, Нины! Стоп, Нины? Она видела мою машину, видела Таню, знает мой адрес - идеальный кандидат!
-- Катенька, солнышко, - слегка облизнул я толстушку. - А Нина сейчас рядом?
-- Передать трубку?
-- Нет! - дико закричал я. - Под любым предлогом держи ее рядом, пока я не подъеду!
-- Знаю, знаю, - опередил меня капитан. - Поехали!
По пути к офису я ввел опера в курс дела. Глаза Собакина азартно заблестели. Действительно - это зацепка.
Остановив Pagero рядом с IS300, я устремился в отдел кадров. Дима, проверив, исправно ли работают его корочки, последовал за мной. Оба лифта находились где-то на верхних этажах, и, плюнув на них, я направился к лестнице.
Через пару пролетов Собакин выдохся, и, едва не высунув язык на плечо, тяжело дыша, облокотился на перила. Я, хотя и дымил, как паровоз, и пешком-то почти не ходил, чувствовал себя на порядок лучше. Вот так, друзья, нас косят годы. К тому же, меня подгоняли два здоровых шила: моя детка и Татьяна.
Тем не менее, взлет на четвертый этаж доконал и меня. Остановившись перед дверью отдела кадров, я несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, и нажал на ручку.
Первое, что бросилось в глаза - Нина, стоящая в куртке у выхода, и Катя, прочно севшая ей на ухо. На лице девушки были написаны такие страдания, что, казалась, она скорее предпочтет вечно жариться в аду, нежели еще хоть секунду слушать болтовню толстушки. Немудрено, что мое предложение поговорить Нина встретила, как манну небесную.
В коридоре нас уже ждал отдышавшийся опер. Он стильным, отточенным движением, какое бывает лишь у человека, тренировавшегося долгие годы, продемонстрировал девушке свое удостоверение.
-- Капитан Собакин, уголовный розыск, - представился Дима. - Вы подозреваетесь в соучастии в похищении Татьяны... э-э... - он вопросительно посмотрел на меня.
-- Туркиной, - подсказал я.
-- Да, Туркиной.
-- Я!?
Округлившиеся глаза Нины моментально переместились на лоб. Она уже пожалела, что не осталась с Катей.
-- Это шутка? - не теряла надежды девушка.
-- Какие уж шутки, - усмехнулся мент. - Кроме вас адреса Александрова никто не знал.
-- Слава знал, - тихо произнесла Нина, опустив глаза в пол.
-- Слава? - нахмурился я. - Какой Слава?
Еще не услышав ответа на свой вопрос, я знал, какого Славу она имеет в виду.
-- Брат мой, - сообщила девушка. - Ты его, кстати, знаешь, он тоже расер.
-- "Двенашка" у него, да?
-- Да.
-- А на хрена ты ему сказала, где я живу? - осведомился я.
-- Я и не говорила, - виновато улыбнулась Нина. - Попросила встретить меня после работы и отвезти в одно место. Не люблю общественный транспорт, такой красивой девушке, как я, в трамвае делать нечего. Но я не говорила, что еду к тебе.
И не надо было! Вот хитрый жук, как все рассчитал! У этого парня с головой намного лучше, чем с мотором.
Все встало на свои места. Эта гнида не знала, где я живу, а друзья не говорили. Тогда он поступил проще - поспорил с Андреем, прекрасно зная, что если он говорит "Саша не может", я отвечу: "хрен! Саша может все", и пойду лбом стены прошибать.
А еще он, прекрасно зная свою сестру, понимал, что Нина узнает мой адрес и помчится унимать свою чесотку. Теперь Славе оставалось только ждать ее звонка. То, что девушка работает в одной фирме со мной - удачное совпадение, сыгравшее этому козлу на руку.
Таким образом Славе представилась отличная возможность и отомстить мне, и увести машину, устранив главного конкурента, еще и срубив при этом, несомненно, тонну-две зелени. А уже не найдя моей крошки, он увел Татьяну. Кажись, все сходится!
-- Так, - прохрипел я. - Где твой братец сейчас?
-- Без понятия, - развела руками Нина. - Кажется, у какого-то друга... там с машиной что-то.
-- А друга не Антон зовут? - поинтересовался я.
-- Антон, - подтвердила девушка.
Вот и все! В "Magura-Motors" казаху и делать было нечего - купить ряды мог и Слава, которого прекрасно все знают и который не вызовет ни у кого никаких подозрений.

[DragRacer]

Глава шестая.
Короткая, но толстая стрелка часов подбиралась к галочке с палочкой - час пик. Самое ужасное время на дорогах. Mitsubishi Pagero Sport летел по разделительной полосе, едва не считая боковыми трубами здоровенного кенгурина зеркала попутных и встречных автомобилей. Дима вжался в кресло, пристегнувшись ремнем безопасности. Зря. На таких скоростях стандартные ремни не помогают.
Гайец, стоящий у тротуара, завидев нарушителя, поднял палку, но только махнул рукой. В этой куче мала он даже подойти к джипу не смог бы. Крутанув рулем, едва не поставив крейсер на два колеса, я вошел в нужный поворот.
Согласно закону подлости, всякое дерьмо случается именно тогда, когда оно меньше всего нужно. На то оно и дерьмо. На перекрестке, поперек дороги, перегородив поток в оба направления, оставив лишь струйки в один ряд, стоял троллейбус со слетевшими рогами. Я резко ударил по педали тормоза, интуитивно нащупывая второй ногой отсутствующую педаль сцепления. Собакин, отчаянно ругаясь, уперся руками в крышку бардачка. Внедорожник накренился вперед, не достав передним бампером до асфальта всего ничего.
Дерьмо! Как есть - дерьмо! До "Magura-Motors" осталось квартала полтора. Водитель троллейбуса, толстый короткий мужичонка, отчаянно прыгал, пытаясь свести веревки к концам рогов. Да, с таким ростом не разгуляешься. Чую, эта канитель надолго. Прикурив сигарету от предыдущей, я нетерпеливо забарабанил пальцами по баранке.
В кармане задрожал телефон. Выбросив окурок, я достал мобильник. "Magura" - предупредил определитель. Я поднес аппарат к уху.
-- Да, Макс?
-- Саша, тебя кулачки интересовали? - уточнил моторист. - За ними только что приходили. Знаешь, кто?
-- Слава! - выпалил я. - Макс, я через полсекунды буду, не отпускай его пока, о'кей?
-- Не отпускать? - протянул механик. - Хм... а поздно, Саша. Он уже уехал.
-- Твою мать! - выругался я. - Я же просил сразу набрать меня!
-- Просил? - задумался он. - Да, точно, просил. Блин, Сашка, извини - забыл!
-- Во-о-от хрень! - взвыл я, бросая трубку на торпедо.
Ладно, еще не все потеряно. Утопив клаксон, я выкрутил руль вправо. Блестящая черная Camry испуганно шарахнулась от обезумевшего японца. За Тойотой была очередь ВАЗ-2115, нос которой замер в сантиметре от крейсера, нагло двигающегося поперек дороги. Невзирая на ответные сигналы, перемешанные с матом, я довел джип до края проезжей части и заскочил на бортик тротуара. От мусорной урны, попавшейся на пути, осталась горстка бетонной пыли и пучок искореженной арматуры. Пешеходы бросились врассыпную.
-- Ты спятил! - завопил капитан, хватаясь обеими руками за поручень.
Эка новость! Паровоз преодолел перекресток и влился в изрядно поредевший после троллейбуса поток. Перед блоком боксов с вывеской "Magura-Motors" я повторил финт с тормозами и джип остановился в двух шагах от насмерть перепуганного Макса.
-- Куда? - проорал я, высунув голову в окно.
Уточнений на этот раз не потребовалось и механик махнул рукой в сторону, противоположную той, откуда мы приехали. Я топнул по педали и Pagero, выбросив своим 4WD кучу грязи, устремился следом.
Да, в этом Sport от спорта только название. Динамические характеристики машины с автоматической коробкой равняются динамическим характеристикам комара, тонущего в луже. Автомат переключал передачи слишком рано, не давая развить пика мощности. Огромный, как у трактора, руль не позволял с ювелирной точностью лавировать в плотном потоке. К тому же, я слишком привык к маленькой, юркой 2110, которая со свистом пролетит там, где джип снесет себе обе боковины.
Через пару кварталов впереди показалась корма Славиной "двенашки", стоящей на светофоре. Мы не успели. Зажегся зеленый сигнал, 2112 неторопливо тронулась с места и так же неторопливо покатила по улице. Другой вопрос - "неторопливо" у расерского болида начинается там, где у троллейбуса кончаются деления на спидометре.
Не уйдет! В конечном итоге выигрывает не тот, у кого "заточка" лучше. Прокладка между рулем и педалями так же многое значит. Нет, конечно, автомат "втыкает" передачи не так резво, как опытный гонщик, но баранка в моих руках и педали под моими ногами, так что исход битвы не предрешен.
Слава допустил пару небольших промашек, позволивших несколько сократить расстояние. К счастью он, похоже, вообще не смотрел в зеркало заднего вида, иначе погоня была бы более продолжительной.
Такое везение не может продолжаться вечно - рано или поздно он нас заметит, и придется пересмотреть концепцию о "заточке". В настоящий момент расстояние между нами было величиной постоянной, что было, разумеется, лучше увеличения дистанции, но хуже ее сокращения.
Как назло поток начал редеть, светофоры показывали только разрешающий сигнал, а ДПС, как обычно, находилась далеко от того места, где она нужна. Я начал молить всевышнего о чуде.
Мысль, видимо, все же материальна. Или правы те, кто верят в существование силы, не позволяющей всяким козлам безнаказанно тырить капусту из чужого огорода. Хотя, скорее всего, благодарить надо отечественного производителя. Так или иначе, но чудо совершилось.
В хлам убитый автомобиль с гордым именем "Москвич" и индексом 2141 закипел прямо посередь проезжей части и, мигая аварийками, остановился. Соседние ряды были заняты другими транспортными средствами и Слава принял единственное правильное решение - нажал на педаль тормоза.
Я, чувствуя азарт охотника, в разрезе целика которого появился сохатый, навел выступающую над капотом трубку кенгурина точно посередине ярко вспыхнувших огней стоп-сигнала. Расстояние между бамперами автомобилей стремительно сокращалось.
-- Тормози! - забеспокоился опер. - Ты чего? Тормози!
-- Не писай в рюмку, Димарик, - процедил я сквозь зубы, натягивая ремень безопасности. - Прорвемся. У нас кенгурин и капот - три метра жизни.
-- Дебил! - Собакин вжался в кресло, уперевшись руками в торпедо.
-- Сам дебил, там аирбэг.
Кенгурин здорового и тяжелого джипа вошел в багажник маленькой 2112, превращая ее в 2111. Раздался скрежет сминаемого железа и звон стекла. От удара меня бросило навстречу вырвавшейся на волю подушке безопасности, протяжно затрещали ремни. Продолжая перемалывать перегородки и стойки, передний бампер внедорожника прошел почти до середины салона Лады.
-- Живой? - осведомился я у капитана.
-- Кажись - да, - ответил он после секундной диагностики организма.
Теперь я понял, почему тезка предпочитает подобные паровозы. От удара пострадал лишь кенгурин, бампер и решетка радиатора Pagero, ни одна стойка даже не шелохнулась. Дверь распахнулась легко, словно и не было зубодробящего удара.
"Двенашка", зажатая между джипом и "Москвичом", представляла собой печальное зрелище - хвостовое оперение смялось, словно бумажное, капот до половины вошел под "сорок первый". Под автомобилем растекалась лужа из тосола и масла.
Из болида, выбив дверку, размазывая кровь по лицу, выполз Слава. Похоже, он пренебрег ремнями безопасности. И зря. Я добавил гаденышу подошвой кроссовка по почкам.
-- Где Таня? - прорычал я. - Ну?
Гонщик только скулил в ответ, выплевывая выбитые зубы.
-- Паря, ты чего? - водитель Москвича достал из машины монтировку. - Ты же сам в него въехал.
-- А ну бросил, - Дима выставил вперед руку с удостоверением, положив поверх нее кулак с зажатым пистолетом. - Бросил, быстро!
Вид оружия подействовал на ведролюбителя отрезвляюще, он положил железку на асфальт и отошел на пару шагов назад. Но, все же, один вопрос не оставлял его в покое.
-- А заплатит-то кто?
-- Он и заплатит, - я поддел носком вставшего на четвереньки Славу.
Что-то подозрительно хрустнуло. Гаденыш перевернулся в воздухе и упал на спину.
-- Сука, Таня где? Я тебя, шакала, прямо здесь урою...
-- Не знаю я, - выпалил преступник, сообразив, что шутить я не собираюсь. - У Антона.
-- Поехали, - прорычал я.
-- Куда? - осведомился, шепелявя, Слава. - К Антону? У тебя что, армия с собой? Он же отмороженный вконец, ее первой и положит.
Пришлось признать, что это не тот выход. Я вопросительно посмотрел на капитана, ожидая что тот свяжется с группой захвата, или кто у них там подобными вещами занимается? Но опер не торопился вызывать подкрепление.
-- Уголовный розыск, - он, присев на корточки, ткнул корочками под нос расера. - Ты же понимаешь, что теперь тебе крышка? Сестренку любишь? О себе не думаешь - о ней подумай. Пойдет девочка как соучастница. Туркина где?
-- Я честно не знаю...
-- Куда ехал?
-- В гараж ехал.
-- Зачем?
-- Там "восьмерик" стоит. Я к утру коробку перебрать должен.
-- А Антон где?
-- Я знаю? Шляется где-то.
-- Связаться с ним можешь?
-- Конечно, - Слава протянул руку к поясу.
-- А ну цыц, - Дима ткнул пистолетом в лоб гаденыша.
-- Там сотыга, - пояснил гонщик.
-- Саша, проверь, - распорядился капитан.
Я, похлопав, жулика по бокам, нащупал трубку мобильного телефона.
-- Тьфу, - с сожалением сплюнул я.
Не везет - так не везет. Хрустнуло, вопреки всем надеждам и ожиданиям, не ребро неудачливого похитителя. От сотки осталась лишь груда пластика и микросхем, запертых в кожаном чехле. Сам виноват - надо было смотреть, куда пинаю.
-- Дерьмо, - согласился Собакин.
-- Что делать-то теперь будем? - развел я руками.
-- У тебя трос в машине есть? - осведомился опер.
-- Откуда?
-- Эй! - подозвал мент водителя "Москвича". - У тебя трос есть?
-- А что? - насторожился тот.
-- Давай сюда, - приказал Дима.
-- А заплатит-то кто?
-- На, - я выдернул из замка зажигания 2112 ключи и бросил их пострадавшему ни за что автолюбителю. - Это тебе в счет ущерба.
Закинув в багажник Славу, связанного по рукам и ногам, мы отправились в его гараж. Теперь я начал понимать, что задумал капитан. Если чужая машина для казаха дороже человеческой жизни, то во сколько он оценит свою? Опер, словно мстя за мое молчание, не подтверждал, но и не опровергал мои домыслы.
Около восьми вечера джип с фарами, глядящими в небо, подъехал к гаражу расера. Я вышел из машины и сладко потянулся, разминая затекшую спину. Сиденья японского авто, какими бы они не были, не шли ни в какое сравнение с анатомическими ковшами Recaro. Дима вытащил из багажника пойманного жулика.
-- Ключи давай, - потребовал Собакин.
-- В бардачке остались, - злорадно усмехнулся Слава. - Вы не спрашивали, - поспешно добавил он.
-- Тебе же хуже, - пожал я плечами.
Тросу нашлось еще одно применение, не менее полезное предыдущего. Один конец я обмотал вокруг ТСУ джипа, второй привязал к уху на воротах. Гонщик попытался возразить, но кобура со стволом, болтающаяся подмышкой капитана достаточно красноречиво говорила кто здесь босс.
Один мощный рывок - и ворота со скрежетом распахнулись. В темноте гаража в красном свете стопарей Pagero блестела черная 2108 с разбитым передним антикрылом. Уже снятая и разобранная КПП лежала на полу перед дрэгстером.
-- Подь сюды, - опер пальцем поманил жулика. - Когда, говоришь, он за машиной придет?
-- Завтра утром.
-- Так вот, - задумался капитан. - Так вот. Скажешь ему, что если хочет получить свою тачку обратно - пущай приезжает с девчонкой в полдень на Градское кладбище.
-- Подожди, Димарик, - произнес я. - Я чего-то не догоняю...
-- Успеешь еще догнать, - отрезал Собакин. - Цепляй это корыто.
Эх, если бы милиционер знал, сколько стоит эта машина, назвал бы он ее "корытом"? Оставив этот вопрос невыясненным, я затянул узел на креплении бампера и сел в болид. Глядя на внутренности 2108, я понял, что этот автомобиль строился для одной цели - ложить стрелу спидометра. Настоящий дрэгстер, в котором на первом плане ускорение и скорость, а комфорт - дело последнее. В салоне "восьмерки" не осталось ни одной пластиковой детали обшивки, все сидения, кроме водительского, были выброшены. Панель сократилась до одного прибора - тахометра, промаркированного до пятнадцати тысяч оборотов в минуту. Мне не просто повезло, что я его тогда сделал - повезло несказанно.
Дима, сидящий за рулем Mitsubishi, притащил болид во двор своего родного РУВД. Здесь "восьмерку" точно искать не будут, а, если и будут - не дотянутся. Припарковав джип возле своего Grenada, опер, крутя брелок на пальце, покинул автомобиль.
-- Отличная у тебя, Саша, тачка, - цокнул языком капитан.
Я счел за лучшее промолчать. Если мент такого мнения об этом паровозе, что бы он сказал, прокатившись на моей крошке? Поздоровавшись с дежурным, капитан прошел в свой кабинет - крошечное помещение с совдеповским столом и таким же седым сейфом, якобы "несгораемым". На деле такие ящики сберегают от огня лишь самих себя, оставляя от документов кучку пепла.
Собакин достал из сейфа початую бутыль водки, две стопки и пару консервных банок с надписями "каша гречневая" на этикетках.
-- Есть будешь? - осведомился он.
-- Ничего себе - есть, - усмехнулся я.
-- Как хочешь.

[DragRacer]

Дима накапал из бутылки в одну рюмку и занес горлышко над второй. Я перевернул свою стопку, поставив ее на стол вверх дном. Оставшуюся часть дня хотелось провести в трезвом уме, и встретить утро в добром здравии.
-- Расскажи лучше, что ты задумал, - произнес я, ища глазами пепельницу.
-- Понимаешь, Саша... твое здоровье, - капитан опрокинул в себя стопку. - Ух, гадость... понимаешь, Саша... я много на своем веку повидал, и вот что тебе скажу: они не оставят ни тебя, ни твою девчонку в покое. Да, ты поменяешь "восьмерку" на Туркину, а дальше? Что им помешает похитить девчонку еще раз и вновь потребовать выкуп? Да ничего, Саша. Это с одной стороны. Теперь - про твою машину. Я так понял, отдавать за нее Таню ты не собираешься? Хрен с ним. Не сегодня так завтра они доберутся до девчонки. Прятать ее всю жизнь ты не сможешь.
-- А принять их завтра? Мы же знаем, где их искать? Посадить их к чертовой бабушке...
-- Эх, Саша, Саша, - вздохнул опер. - Даже если их и удастся посадить... подчеркиваю - даже если, поскольку деньги имеют гораздо больший вес, чем УК... рано или поздно они выйдут - и что тогда? Думаешь, они тебе простят? Нет, Саша, не простят.
-- И что ты предлагаешь?
-- Стравить их. Пусть шакалы перегрызутся. Собаке - собачья смерть, пусть сами себя накажут, - Дима громыхнул по столу кулаком.
-- Ага, - кивнул я. - Собаке - собачья смерть.
Собакин посмотрел в мои глаза и громко рассмеялся. До него, наконец, дошел свой же каламбур.
-- Точно не будешь? - утонил капитан, подняв бутылку.
-- Точно - заверил я.
Тем более, свою рюмку я уже использовал в качестве пепельницы. Опер налил себе еще стопку, и замахнул ее так же без закуски. Чувствуется опыт, приобретаемый только в двух местах: в вооруженных силах и внутренних органах.
Не было и восьми утра, как мы начали приготовления. Первым делом Собакин опохмелился, потом достал из ниши между сейфом и стенкой продолговатый сверток.
-- Это что? - поинтересовался я.
-- Подарок от Дудаева, - ответил Дима, разворачивая мешковину. - Знаешь, что это?
Капитан положил на стол тускло блестящую "плетку" с накрученным на ствол глушителем.
-- Знаешь, - усмехнулся я. - Sig-Sauer SSG 3000, калибр 7,62мм НАТО, емкость магазина - пять пат...
-- Хватит, - буркнул опер, недовольный, что его эрудиции места не осталось. - Откуда знаешь?
-- Сам же рассказывал, - пожал я плечами, - Когда из Чечни ее привез.
-- Да? Тьфу, точно, - вспомнил Дима. - Жаль, патронов мало.
Он достал из сейфа коробку, в которой бренчали всего два патрона к трофейной винтовке.
-- Бронебойно-зажигательные, - пояснил Собакин. - На особый случай берег.
Поклацав затвором, капитан засунул оба патрона в магазин и, с сухим щелчком, вогнал его в пазы. Снова завернув оружие в мешковину, Дима махнул рукой и мы вышли на улицу. Из багажника Grenada опер извлек двадцатилитровую канистру и забросил ее вместе с винтовкой в джип.
Разместились так же, как и вчера: мент в Pagero, я - в "прицепе". Внедорожник вырулил из ворот РУВД, и связка из двух автомобилей направилась в сторону Градского Прииска. На сей раз никто никуда не торопился - времени было вагон.
На первой же попавшейся заправке капитан залил полную канистру бензина. Зачем? Турбодизелю внедорожника оно совершенно не нужно, дрэгстеру со снятой коробкой - тем более. Спрашивать я не стал. Важность грядущего момента все больше довлела надо мной, что-то говорить, о чем-то расспрашивать не было никакого желания. Я молча курил сигарету за сигаретой.
До пункта назначения мы добрались часа за два до полудня. Более подходящее место найти трудно. Старое кладбище с покосившейся оградой и деревянными крестами вместо плит с трех сторон упиралось в березняк, а с четвертой простиралась обширная пустошь. Эта поляна так и просила чтобы на нее поставили "восьмерку", а пригорок, скрытый листвой, как нельзя лучше подходил для засады.
Дрэгстер занял свое место посередь пустоши. Канистру бензина Дима полностью вылил в салон автомобиля, через пару часов концентрация паров станет просто запредельной, и хватит малейшей искры, чтобы машина взлетела на воздух. Джип мы спрятали в лесу, закидав его ветками и листвой.
Наконец капитан залег в траве на пригорке, поставив винтовку на сошки. Я, приобняв Михо, устроился рядом. Ждать оставалось около полутора часов. Опер невозмутимо поглощал кашу из банки, теперь - перловую. Я вяло поковырялся вилкой в своей жестянке и оставил ее в сторону. Кусок не лез в горло. Слава Богу, сигаретами я запасся основательно, и дымил одну за другой. Время текло мучительно медленно.
-- Димка, - прошептал я. - А ты уверен, что все пойдет как надо?
-- Не уверен, - произнес он с набитым ртом. - Но это лучший выход.
-- Спасибо, успокоил, - усмехнулся я.
-- Не стоит благодарностей, - ответил Собакин.
Действительно, благодарностей это не стоило. Чтобы успокоить нервы и убить время я начал считать ворсинки на морде Шпалерадзе. Успел пересчитать три раза, и все три раза получалось разное число. В общем, нервы так и не успокоил, но время убил.
-- Зря, - изрек я в половину двенадцатого. - Зря мы все это затеяли.
-- Да что ты паникуешь? - отмахнулся опер. - Все будет хорошо.
Завидная уверенность. У меня, со всем моим фирменным оптимизмом, такой не было. Курить я уже просто не мог, во рту было сухо, как в Сахаре. Вдобавок проснулся зверский аппетит, я прикончил банку каши, но этого было мало.
Без пяти двенадцать со стороны города на пустырь въехали два кортежа. Один, состоящий из двух микроавтобусов "Газель" и "Vectra" выпуска начала девяностых обогнул "восьмерку" и занял позицию по левую руку от нас. Второй - из двух "Grand Cherokee" и эвакуатора с зачехленным авто, остановился справа. Началось. Теперь сомневаться поздно.
-- Твоя девчонка в одной из "Газелей", - заметил Дима.
-- Сам догадался, - огрызнулся я.
Теперь дальнейшее развитие ситуации зависело исключительно от снайперских способностей опера и верности его расчетов. От меня не зависело уже ничего. Терпеть не могу подобного дерьма. Я чувствовал свою полную беспомощность. Я уже ни на что повлиять не смогу.
Из автомобилей высыпали жулики, по десятку с каждой стороны. Лица с такого расстояния различить было трудно, но среди членов "левой" группировки я разглядел фигуру Славы и казаха. Из "правых" я не знал никого.
Вот Антон отделился от своей грядки и зашагал вперед. Вторая банда так же выставила своего парламентера. Они медленно сходились, и должны были встретиться, по моим расчетам, на уровне заготовленной бомбы, метрах в десяти от нее, ближе к нам.
-- Пошла возня, - прошептал капитан, припав к окуляру прицела.
Переговорщиков разделяло метров семь - не больше. Пора. Опер глубоко вздохнул, замер и нажал на спусковой крючок. Боек сухо щелкнул по капсюлю гильзы, но выстрела не последовало. Осечка!
-- Твою мать, - выругался Собакин, передергивая затвор. - Лежали слишком долго.
Пустышка вылетела из приемника и, вращаясь в воздухе, ушла в траву. Резким движением руки Дима вогнал в ствол последний патрон и повернул рукоятку, закрывая затвор. Между парламентерами осталось метра четыре. Нельзя дать им встретиться! Нельзя!
Капитан набрал полную грудь воздуха. От напряжения на его лбу выступил пот. Казалось, секунды растянулись на часы. Представитель "правой" группировки медленно занес ногу, перенеся вес на вторую. Антон, так же медленно, вынул из кармана руку и протянул ее для приветствия. Три метра.
Мент, застыв, спустил курок. Тихо звякнул, ударяя по капсюлю, боек. Пуля с тонким свистом покинула жерло ствола, оставив после себя небольшое облачко полупрозрачного дыма. Мгновение спустя, оглушительно громыхнув, дрэгстер поднялся в воздух. На месте, где только что была машина, разрастался огромный огненный шар. Парламентеров отбросило взрывной волной. Воцарилась звенящая тишина, даже птица перестали петь, даже ветер перестал шелестеть в ветвях деревьев. Настоящая тишина настоящего кладбища.
-- Суки! - прорезал эту тишину вопль казаха.
Он первым поднялся на ноги, и, достав пистолет, выпускал маслину за маслиной в лежащего на траве бандита.
-- Суки!
В ту же секунду разразилась настоящая канонада. Стреляли с обеих сторон из всего, из чего возможно - из автоматов, пистолетов, дробовиков. Слышались характерные "хлестки" Калашникова. Антон развернулся к своим, но пуля оказалась быстрее, он запутался в своих ногах и рухнул, утопая в высокой траве.
-- Кажись, готов полковник, - заключил Дима, разглядывая поле боя через оптику SSG 3000.
-- Чего? Какой полковник? - не понял я.
-- Полковник? Какой полковник? - переспросил капитан.
-- Ну, ты только что сказал: "готов полковник", - пояснил я.
-- Полковник? Тебе послышалось. Я сказал: "готов, покойник", - нахмурился опер.
-- Ты уверен?
-- На все сто.
Зато я не уверен. Своим ушам я пока доверяю. Резким прыжком я заскочил капитану на спину, придавил его коленом к земле, выхватил винтовку, накинул на горло Собакина ремень и перевернул оружие, затягивая удавку.
-- Ты сейчас сам покойник будешь, - процедил я. - Что ты там про полковника говорил?
-- Да ничего, - прохрипел Дима.
-- Почему-то я тебе не верю, - я еще сильнее затянул ремень.
-- Полковник Тимонин! - прохрипел опер. - Эдуард Тимонин!
-- Чего? - протянул я. - Эдуард? Так он - полковник? - я ослабил узел.
-- Да, полковник милиции. На пенсии.
-- Так ты с самого начала знал, кто он? И что? Зачем тогда это все?
-- Затем, - ответил, кашляя, капитан. - Что он все равно отмажется, нервов чуток попортит, но отмажется. Как пять лет назад, когда из-за него наши мужики в Чечне полегли, он тоже отмазался...
И тут я все понял! С самого начала Дима задавался целью не спасти кого-нибудь, а отомстить. Отомстить любым способом, и тут удачно подвернулся я с Таней. Ему было глубоко насрать на меня, на девчонку, на всех. Оперу был нужен только один труп, получить который он мог только в подобном переплете, когда палят направо и налево. А пуля, как известно, дура. Ей глубоко параллельно, чью голову дырявить - уголовника или полковника.
-- А казах этот? - продолжал Собакин. - Это туда он машины везет, а оттуда? Знаешь, что?
-- Догадываюсь, - буркнул я.
-- Мы же родной город от грязи очищаем...
-- Да, Димка, - усмехнулся я. - Я думал, это я больной.
-- Ты ничего не понял...
-- Да все я понял. Очищаем? Молодцы, спору нет. Но я здесь при чем? А Таня в чем виновата? Я думал, мы - друзья...
Отбросив винтовку, и схватив Михо, я кинулся туда, откуда гремела затихающая канонада.
-- Подожди! - крикнул вослед опер. - Волыну хоть возьми.
-- Оставь, - ответил я. - Застрелиться нечем будет.
Я понесся по склону, скользя по влажной траве и перепрыгивая через торчащие корни. Сердце колотилось в груди, словно бешеное. Воздуха катастрофически не хватало, сказывалась выкуренная накануне пачка сигарет. На Олимпийских играх я бы взял золотую медаль по бегу с препятствиями. Быстрее ветра я преодолел расстояние от нашей засады до поля боя.
Здесь уже никто не стрелял - некому было. Не снижая темпа, я промчался мимо обугленного остова черного болида и подбежал к "Газелям". В первой девушки не было - и Слава Богу. Фургон был до такой степени изрешечен пулями, что выжить в нем не представлялось возможным.
Из второго автомобиля доносился шум борьбы. Я, выставив вперед руку с талисманом, рванул на себя дверь. Здоровый бандит, тот, кого я видел в Таниной квартире, держа упирающуюся девчонку за волосы, пытался вытащить ее из машины. Девушка пыталась сопротивляться, но силы были слишком не равны. В углу, сжавшись в комок, сидел Слава и, покачиваясь, тихонько скулил.
-- Отпусти ее, - я навел на громилу голову медведя.
-- О! - оскалился он. - Еще не продал?
-- Отпустил, быстро, - повторил я.
-- А то что? Он меня забодает?
-- Типа того.
Голова Михо с грохотом разлетелась на куски, из тела, продырявив плюш, вылетела, кувыркаясь, гильза. Бандит изумленно смотрел единственным оставшимся глазом на дымок, струящийся из Шпалерадзе. Таня с бледным, как бумага, лицом удивленно смотрела на меня. Слава перестал выть и качаться, спрятав поглубже голову. Немая сцена длилась сотые доли секунды, после чего громила, оставляя на перегородке фургона неровную красную полосу, осел на пол. Я разорвал остатки медведя, обнажая автоматический пистолет Стечкина. Земля тебе пухом, Михо.

[DragRacer]

-- Сашка! - девушка бросилась мне на шею. - Сашка, ты!
-- Другого дурака знаешь? - улыбнулся я, обнимая ее. - Валим отсюда.
-- Подожди, а он?
-- Он? - я посмотрел на зажавшегося в углу Славу.
Это не расер. Расеры своих не кидают и не подставляют. Расер обходится без памперсов. Расер - это человек, а не кусок дерьма.
-- Слышь, мудень, - обратился я к Славе. - Вали из города. Как можно быстрее и как можно дальше. Еще раз тебя увижу - башку снесу.
Поддерживая Таню за локоть, я направился к своей крошке, стоящей на эвакуаторе. Судя по совершенно целому брезенту, без единой дырки, она, в отличие от шести других автомобилей совершенно не пострадала. Сегодня мне определенно везло.
-- Я знала, что ты меня спасешь, - девушка положила голову на мое плечо.
-- А то как же, - кивнул я. - Я же обещал.
Внезапно из-за кормы одного из "Черокезов" вышел Дима. Он поднял руку с Макаровым, наставив его точно на нас. Таня в ужасе замерла.
-- Ложись, - завопил опер.
Увлекая за собой девушку, я повалился на окропленную кровью траву. Ствол в руке капитана несколько раз подпрыгнул, выплевывая языки пламени. Обернувшись, я увидел Славу, дергающегося в такт входящих в его тело маслин. В руках он сжимал укороченный АК. Собаке - собачья смерть.
-- Теперь-то все? - поинтересовался я, помогая Татьяне подняться.
-- Кажись, все, - тряхнул головой мент. - А ты боялся, - оскалился он. - Я же сказал: все будет хорошо.
-- Только твоей заслуги я что-то не вижу, - резко ответил я.
-- Пошел ты, - опер развернулся и зашагал прочь. - Джипаря потом пригоню.
-- Ладно, Дим, все же... спасибо... - выдавил из себя я.
-- На здоровье.
Сдернув с "десятки" брезент, я убедился, что она чудесным образом не получила и царапины. Видать, кто-то там, наверху, очень сильно меня любит. Протянув девушке руку, я помог ей вскарабкаться на эвакуатор. Только сев в любимое кресло я смог поверить, что теперь все закончено.
Хотя, "все" - сильно сказано. Пора убираться отсюда. Такая перестрелка, вне всяких сомнений, заинтересовала вполне определенные органы, один из представителей которых уже удирал, что есть мочи, на моем паровозе.
Трупов на кладбище заметно прибавилось, причем свежих закопать еще никто не успел. Объясняться в кабинетах, из окон которых Колыму видно, совершенно не хотелось, так что убираться действительно пора. Последняя улика - Стечкин, тщательно протертый промасленной тряпкой, отправился за окно.
-- Заводи, - нервно произнесла Татьяна, словно прочитав мои мысли.
-- Заводятся девушки, - просветил я ее. - А моторы - пускаются.
Двигатель в ответ на прикосновение любящих рук ответил радостным урчанием. Скатившись по салазкам эвакуатора, я направил нос автомобиля в сторону города и дал волю стрелкам.
-- Знаешь, - заметила девушка. - Теперь ты, как честный человек, обязан на мне жениться.
-- Да? - погруженный в свои мысли я не очень вникал в суть разговора. - Пожалуй...
-- Я согласна! - радостно улыбнулась Таня, чмокнув меня в заросшую щеку.
Черт! Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь. Сболтнул не подумав... а, может, все давно уже было продумано за меня? Тем, кто сидит высоко, глядит далеко и очень сильно меня любит?


Эпилог.
Давно я не носил шапок. Зачем они нужны человеку в машине? Теперь, когда моя крошка была далеко, а морозец, пощипывающий кончики ушей - близко, я жалел, что не позаботился о таком простом предмете своего туалета. Да, к черту. Уральские морозы намного злее здешних.
Снег, кружась, ложился на мостовую. Разноцветные огни рекламы разгоняли сумрак ночи, соперничая с фонарями уличного освещения. Вдалеке возвышалась башня, которую построил человек, как и я, легко ведущийся на "слабо". Эйфель, чуть больше ста лет назад, решил доказать, что строение, имеющее основание в три раза меньшее высоты может и не упасть. Вот она до сих пор и не падает.
Я поднял воротник и спрятал руки в карманы. Прохладно, черт побери. Где ее носит? Нет, нельзя бабу одну в магазин отпускать.
-- Сашка, - Таня, размахивая огромным пакетом, подбежала ко мне. - Смотри, что я купила!
-- Опять тряпки? - попробовал угадать я.
-- Лучше! - она достала розового плюшевого медвежонка. - Это будет новый Михо Шпалерадзе.
-- Оперуполномоченный по особо важным делам Михо Шпалерадзе геройски погиб при исполнении, - возразил я. - А это - агент внешней разведки Изя Шпалерман.
-- Какой ты у меня сумасшедший! - Александрова обняла меня за шею. - Я люблю тебя, муж.
-- И я люблю тебя, жена.
К о н е ц п е р в о й ч а с т и

Костин К.А.

Октябрь 2003 - сентябрь 2005.

[Хулиган]

епать скока букф(( не асилю же

[DragRacer]

Хулиган, Стоит осилить))))) Поверь)

[antonio28]

респект) но не проше было бы выложить в электонном виде?
выкладывай еще.. будет чем заняться на досуге)

[DragRacer]

antonio28, в электронном виде вряд ли кто качать будет))))

[DragRacer]

Вторая часть)))
Четверть мили.

Полная авторская версия.
Все описанные события - вымышленные. Любое совпадение персонажей с реально существующими людьми - чистая и непредвиденная случайность.

Глава первая.

Ночь. Ночь - это неповторимый запах. Запах горячего мотора, паленой резины, бензина. Ночь - это неповторимые звуки. Звуки грохочущих многоконных моторов, свист тормозов, басы саб-вуферов. Ночь - это неповторимые образы. Образы стремительных и завораживающих линий настоящих автомобилей. Ночь - это уличные гонки.
Расинг - как наркотик. Особого кайфа, кажется, нет, но привыкание огромное. Расинг объединяет в себе очень многое, и составная его часть - туса. Полтысячи машин, по которым можно изучать автопром всего мира, и столь же разные люди. Здесь, у навеки застывшего Курчатова, в одной компании собрались все слои населения нашего города - от простого слесаря с завода до богатейшего банкира.
Именно здесь квинтэссенция жизни города. Политической, экономической, социальной. Здесь, на небольшом закутке перед памятником физику-ядерщику, заключаются самые громкие сделки, здесь вершится история.
А еще благодаря ночным гонкам встречаются две половинки одного целого. Например - Пчелкин с Аллой, я с Таней... да сколько их можно привести, подобных примеров? Сотни!
Но, без сомнения, самая удачная пара - я и моя крошка. Даже не удачная - идеальная. За последний год она кардинально изменилась. Нет, снаружи она так и осталась милашкой. Красавицей, сочетавшей в себе грацию и звериную ярость пантеры. Но внутри... да, были бы руки да голова на плечах - изменить можно все, постепенно шагая от хорошего к лучшему. В конце концов, предела совершенству нет. Кто-то думает, я говорю про Татьяну? Ага, как же. Конечно, вне всяких сомнений, само собой разумеется, я имею в виду самое прекрасное существо на свете - свою 2110.
Двухлитровый "Опель" уступил место под капотом двухкамерному Ванкелю объемом 2,6 литра с двумя турбинами. Соответствующей доработке подверглась трансмиссия, превратив переднеприводную "десятку" в полноприводного монстра. Мало? 575 лошадей - мало? Разгон до сотни за три с половиной секунды - мало? Расход топлива в двадцать с хвостиком литров по городу - мало? Возможно, и мало, но я же не для Монте-Карло ее готовил.
Именно это чудо света, цена которого заметно перевалила за два "кислых фрукта" рублей, я остановил рядом с серебристым Land Cruiser Prado. Покинув свою киску, я, вгрызаясь подошвами "гриндерсов" в мартовский гололед, подошел к колхознику и вежливо пару раз пнул дверку. Стекла джипа дрожали от басов Papa Roach. Хотя тонировка и не позволяла заглянуть внутрь, я не сомневался, что пассажиры паровоза все еще не догадываются о моем присутствии.
Ну-с, как желаете. Большому кораблю - большая торпеда. Вконец обнаглев, я нанес крейсеру такой удар, что, будь он на плаву, непременно перевернулся бы. Ответом было плавно опустившееся стекло.
-- А-а-а! - завопил Саша, разглядев обидчика. - Тезка, где тебя черти носят? Уже все готово, ждем только тебя. Чего так долго?
-- А вот, - неопределенно махнул рукой я.
-- А где Таня?
Пчелкин, открыв дверь, встал на подножку джипа и, вытянув шею, пытался найти взглядом мою жену. Не нашел, как это ни странно.
-- Привет, Сашка, - обняла меня, обойдя оффроад Алла. - Так Таня-то где?
Ответом было многозначительное молчание.
-- Ладно тебе, - отмахнулся от жены тезка. - Времени нет - забег уже почти начался.
-- Что там сегодня? - осведомился я.
-- Челлендж, - улыбнулся Пчелкин.
Да, уличные гонки - это не только дрэг на 402 метра, это многие, многие и еще раз многие другие соревнования. Класть раз за разом стрелу на прямой попросту скучно. Стрит челлендж во многом напоминает ралли. Трасса, свои "спецучастки", чекпоинты. Различия, конечно, тоже есть. Это же уличные гонки, и трасса, соответственно, пролегает по улицам ночного города.
-- Что-то неохота, - закапризничал я.
-- Как это неохота? - ошарашено произнес тезка. - Я уже зарегистрировал тебя, деньги отдал и расписку написал.
-- Да что вы говорите? - протянул я. - Ладно, так и быть, выручу.
Естественно я прикидывался. Челлендж - одно из самый увлекательных соревнований, кто ни разу в нем не участвовал - зря прожил жизнь. Не встать сегодня на стартовую черту - значит впустую потратить бесценные секунды своей бесценной жизни. Непростительно. Жизнь складывается из миллионов и миллиардов мгновений, и прожить каждое из них надо так, чтобы остальным неповадно было.
Все на той же импровизированной черте - зебре пешеходного перехода, заняли позиции четыре болида. Помимо моей малышки в забеге участвовал Nissan Skyline GT-R V-spec в кузове R34, Subaru Impreza WRX в кузове от Питера Стивенса и ОКА Макса в кузове без стекол. То ли снижения веса ради, то ли по какой-либо другой причине окна, за исключением самого нужного - переднего, были забраны полиэтиленовой пленкой. Помимо этого, фанат Формулы-1 укомплектовал тостер широченными низкопрофильными лаптями, видимо, надеясь скомпенсировать малую длину и ширину базы электровеника. По идее, эта ОКА представляла такой полет инженерной мысли Макса, кружившей вокруг чайника последние три года, что Гордон Марри, увидев ее, залился бы горючими слезами зависти.
Во всяком случае, ведро с болтами, сделанное в "Magura-Motors" до сего момента на старте не появлялось. На что способен этот фен предстояло выяснить в сегодняшнем челлендже.
От размышлений меня отвлек настойчивый стук по крышке капота. Да, конечно, пора прокатиться. Лена, а это была она, погрозила мне кулаком и, игриво виляя задом, вернулась на зебру. Холодный, еще далеко не весенний ветер играл с ворсинками на короткой шубе девушки, трепал ее волосы и нес снежную пыль над асфальтом.
-- Эх, Изя, Изя, - вздохнул я, пристегивая ремнем Шпалермана. - Прокатимся?
За что я люблю своих талисманов - за то, что они всегда во всем со мной согласны. Ведь молчание, как известно - знак согласия. Изя, подобно его предшественнику - Михо, был немногословен.
Словно начиная полуночную зарядку, стартер подняла руки вверх. Стрелки тахометров всех четырех автомобилей перевалили далеко за середину. Три секунды до начала стремительного полета. Свист ветра, рев двигателей стоящих рядом автомобилей, шум толпы зрителей - все это перестало для меня существовать. Весь мир в настоящий момент состоял из трех компонентов - меня, мотора и стрелы дороги. Все. Больше ничего.
Хотя, нет. Есть еще кое-что. Диск Morphadron в чреве mp3-проигрывателя. Отличная музыка для отличной езды.
-- Are you ready? - осведомились динамики.
Всегда готов!
Лена, резко бросив руки вниз, стремительно опустилась на одно колено. Четыре педали сцепления одновременно взлетели вверх. Четыре автомобиля, растопив колесами лед, с визгом резины сорвались с места. Кончики длинных волос девушки, не успев лечь на плечи, подхваченные новым, диким по силе потоком воздуха, устремились вслед за болидами, словно провожая нас.
Лидер определился на первых же секундах заезда. Это была... ОКА! Этот тазик, это ведро с гвоздями, этот самовар с бензином уверенно оторвался на пять корпусов! Интересно, что там под капот засунули? Неужели, Макс добрался до ракет-носителей "Прогресс"?
Вторым мчался я, за мной - Impreza WRX. Skyline, несмотря на превосходство по мощности почти в сто "лошадок", шел позади своего земляка. Не мудрено. Задний привод при старте с заледеневшего покрытия неизбежно проиграет полному. Но это - на старте. Скоро, очень скоро, 315 "коней" Nissan'а существенно осложнят жизнь Subaru с его 225 лошадиными силами.
Еще до первого поворота японцы поравнялись, лупя фарами в мое зеркало заднего вида. Об ОКЕ напоминала лишь дорожка из растопленного льда и снежный шлейф далеко впереди.
Нет! Не может быть! Проиграть этой кофеварке!? Да я сам себе глотку перегрызу, лично разберу свою малышку по винтику и в мотоблок переделаю!
Однако, на мое счастье, достаточно скоро выяснилось, что тостер предназначен, скорее, для дрэга, чем для челленджа. Не знаю, как там на счет курсовой устойчивости, но в повороты ОКА вписывалась достаточно хреново. В вираж, в который я вошел на четвертой передаче, тазик не смог войти, даже почти полностью остановившись. Пародию на джип закрутило и едва совсем не вынесло с дороги. Да, короткая база не способствует устойчивости. Теперь лидировал я, следом шел Skyline, за ним - Impreza. ОКА потерялась где-то в хвосте.
Встречные автомобили мигали дальним светом, предупреждая о засаде. Но, разумеется, никто из нашей четверки сбавлять ход не собирался. Я вообще шел по середине проезжей части, пропуская пунктирную линию, слившуюся в одну сплошную черту, точно по центру автомобиля.
-- Rock this place, - подпевал я Morphadron'у.
Стрелка спидометра давно перевалила за отметку "220". Рассекая снежную пыль словно катер волны, я несся к победе. Сзади довольно быстро приближались чьи-то фары. В таких условиях определить марку автомобиля не представлялось возможным, но мне показалось, что фары расположены гораздо уже, чем у Subaru, или того же GT-R V-spec. Неужели?.. пронзительно гудя "Волговским" сигналом, вперед вырвалась ОКА. В боковом окне мелькнул кулак с выставленным средним пальцем. Невероятно!
Через пару сотен метров показалась засада - красно-синяя люстра, торчащая из-за сугроба, и огромная меховая куртка с торчащей из нее полосатой палкой. Гайец, даже не подумав поднять свое орудие труда, широко открыв рот, проводил взглядом джип-недоросток, преследуемый тремя спорт-карами.
У японцев, видать, тоже что-то где-то заиграло, и они, выжимая из своих болидов все возможное и даже больше, поравнялись с моей крошкой. Это они зря. Усмехнувшись, я вдавил большим пальцем маленькую красную кнопку на руле.
Ощущения - даже не как в самолете, как в ракете, выходящей на первую космическую скорость. Перегрузками меня вжало в кресло, затылок прилип к подголовнику. От резкого перепада давления заложило уши. Из горловины прямотока вырвался язык пламени - бензин, не успевший сгореть в Ванкеле, догорал в выхлопной системе.
Мир исчез. Мира не существовало. Не существовало абсолютно ничего дальше капота. Весь мир - это салон моей крошки.
Стрелка спидометра легла на отметку "300". Дальше делений просто не было. Автомобиль трясло, словно я летел не по идеально ровному, как зеркало, асфальту, а по убитой грунтовке. Разгон, постепенно, замедлялся, сойдя, вконец, на нет. Баллона с закисью хватило всего на пять секунд. А в большем и не было необходимости - тазик остался за кормой.
Топнув по педали, раскалив докрасна тормозные диски, выкрутив руль, я вогнал болид в поворот. Огни остальных расеров маячили в зеркале заднего вида. Но теперь они были далеко.
На первый чекпоинт я прибыл первым. Олег в куртке с аббревиатурой ЛЛАС и логотипом той же организации еле успел отпрыгнуть из-под моих колес.
-- Куда? - проорал я.
Парень шевелил губами, но его голос заглушали вопли Morphadon'а.
-- Let the music move you!
Выругавшись, я отключил проигрыватель.
-- Проспект Комарова! - прокричал на ухо Олег.
Понятно, как обычно. Снова газ. Полный газ. На выезде с площадки я чуть не повстречался лоб в лоб с электровеником. Да что за монстра собрал Макс?
Самое дерьмовое - до следующего контрольного пункта нет ни одного поворота! Лишь прямой, как стрела, проспект. А это означало, что теперь, с пустым баллоном, я самовару не конкурент.
Вторая. Разгон. Третья. Разгон. Четвертая. Разгон. Кто-то поморгал фарами, умоляя пропустить. Что же, расер расеру - не волк. Более того, одна из первых заповедей уличного спорта гласит: не навреди ближнему своему. Перевести это можно так: раз кишка тонка - встань в стойло и не мешай нормальным людям.
Сместившись вправо, едва не черпая зеркалом высокий придорожный сугроб, я увидел то, что, в принципе, и ожидал увидеть - турбовеник. ОКА сделала "десятку" с такой легкостью, словно это я был за рулем Запорожца, а Макс вел Brabham!
Не бывать этому! Никогда! Разгон. Пятая. Тазик уверенно отрывался. Японцы давно потерялись - их штатные моторы, разумеется, оставили бы за кормой и ВАЗовский полуторалитровый инжектор и девтисоткубиковый двигатель Макса... только они давно уступили свои места другим агрегатам, с которыми WRX и GT-R тягаться не могли.
На второй чекпоинт я прибыл вторым. Что же это получается? Следуя логике, на третий я должен прибыть третьим, а на четвертый - последним?
Поставив болид боком, я проскользил до знакомого Пыжа, не достав до 307 всего пару десятков сантиметров.
-- Гипромез! - назвала место Алла, не дожидаясь моего вопроса.
Отлично! Трасса снова пролегает по узким извилистым улочкам, где поворот завершается только для того, чтобы начался новый. Здесь я смогу отыграть пару минут у кастрюли. Правда, от свечки Гипромеза до Курчатова - снова прямая, на которой, вполне возможно, тазик опять меня сделает. Нельзя допустить такого позора!
РАЗГОН!!! Вторая, третья, четвертая... я втыкал передачи, не отпуская педали газа, надеясь, что синхронизаторы трансмиссии стерпят столь жестокое обращение. Руль вращался, не переставая... право, лево, лево, еще право... спасибо тебе, Боже, за электроусилитель.
Вскоре Ванкель, жрущий масло, как кот сметану, начал недовольно хрипеть. Вообще, все узлы и агрегаты моей крошки имеют гарантийный ресурс в четверть миллиона километров, но с такими экстремальными нагрузками срок их жизни сокращается раз в пять.
Своего я добился - ОКА осталась глотать снежную пыль далеко позади. До третьего, предпоследнего, чекпоинта осталось всего ничего - ночью до жены в постели ближе. И в этот момент мобила на соткодержателе пронзительно заверещала, озаряя салон голубоватым свечением дисплея.
-- Любимая, не сейчас, - бросил я в трубку.
-- Саша, умоляю, приезжай, - произнесла Александрова сквозь слезы.
-- Что-то случилось? - насторожился я.
-- Случилось...
Черт. Черт? Черт! Как можно? До финиша остались считанные сотни метров... к черту! Жена дороже. К тому же деньги-то на кону не мои!
Рванув на себя рычаг ручного тормоза, выкрутив руль, я произвел совершенно невероятный разворот всего в паре метров от Пчелкина, стоящего рядом с Prado на третьем контрольном пункте. Тезка удивленно застыл, затем, яростно маша руками, устремился следом за 2110. Но где ему?
Телефон снова запищал. На этот раз звонил Саша.
-- Ты охренел? - проревел друг.
-- Потом, - я отключил мобильник, чтобы точно уже никто не помешал.
Да, жена. Таня Александрова. Хорошее дело браком не назовут. Зачем мы вообще пошли на этот шаг? Сложно сказать. Ни я, ни она не могли ответить на это вопрос. А ведь не прошло и года! Что же будет дальше?
Любовь? Ой, не надо. Да, между нами было это чувство, но очень и очень давно. Еще до нашей памятной встречи той ночью, в среде расеров называемой не иначе как "ночь полета орленка". Пчелкин лишился тогда своего коня, я... сложно сказать, лишился я чего-то, или наоборот - приобрел. Чтобы сравнить надо прожить, как минимум, две жизни. Одну - с Таней, вторую - без нее. В любом случае, всегда есть куда хуже, но есть и куда лучше.
Скорее всего, во мне говорило чувство долга перед спасенной девочкой. Или перед собой? Очень не хотелось, чтобы она после всего нашла какую-нибудь неприятность на свою прелестную попку, да такую, что от этой попки не много и останется. Проще говоря, я не хотел, чтобы все мои старания вылетели в трубу. Что руководило Татьяной сказать еще труднее. Своя душа - потемки, а чужая - подавно. Возможно, она хотела отблагодарить меня таким образом, а, возможно, просто хотела зацепиться за кого-нибудь, и рядом оказался я.

[DragRacer]

Как бы то ни было, я по-прежнему пропадал в гараже, на работе или на гонках, а супруга была предоставлена самой себе, тратя те деньги, что я не успел вгрохать в свою красавицу.
Брак - большая ответственность, даже заводской, и те десять километров, лежащих между мной и Таней, я преодолел немногим более четырех минут. По лестнице я взлетел, не уступая в скорости СОЮЗу-ТМА при выходе из атмосферы. Размахивая медвежонком, я ворвался в квартиру.
Таня, облаченная в свои любимые "обгрызенные" джинсовые шорты и крошечный топик, лежала на диване в гостиной, уткнувшись лицом в подушку. Ее плечи тихонько подрагивали.
-- Малыш? - я потерся небритой щекой о ее спину. - Что стряслось?
-- Я ноготь сломала, - ответила девушка, поворачивая ко мне свое зареванное личико.
-- Ноготь? Сломала? - ошарашено повторил я. - Дура! Ты знаешь, что я был вот на столько от победы? - проорал я, показывая двумя пальцами, как близка была "виктория".
-- Гонки - это все, о чем ты способен думать? А я? Ты вечно занят на работе или со своей кастрюлей, а я? Почему я, молодая красивая девушка, вынуждена сидеть дома и читать эти дурацкие книги этого дурацкого Костина? Вспомни...
-- Почему дурацкие? - удивленно переспросил я.
-- Не перебивай! - прокричала супруга. - Вспомни, когда мы с тобой куда-нибудь выходили?
-- Ну, э-э... - я напряг память, но ничего путного в голову не приходило.
-- Правильно! Никогда!
-- Тихо, девочка, - я обнял Таню за плечи, положив подбородок на ее макушку. - Тихо. Успокойся.
-- Я не хочу успокаиваться, - произнесла сквозь слезы девушка. - Я хочу жить, как все нормальные люди, как все нормальные семьи...
-- Нормальные люди? - усмехнулся я. - Это те, что все вечера проводят перед телевизором, на выходных нажираются в умат и в понедельник с больной головой идут на работу? Это - нормальные люди?
-- Нет, Саша. Нормальные люди - это те, кто ходят в рестораны, клубы, просто гуляют, наконец.
-- Гуляют? - ужаснулся я. - Это как? Ногами что ли?
-- Именно, Саша. Ногами! Ты же своими только педали жмешь. В машине или на тренажере.
-- Тихо, девочка, - повторил я, зарываясь лицом в копну ее волос. - Хочешь, пойдем кое-куда?
-- Когда? Сейчас?
-- Нет, завтра. Кончено, сейчас. Только, - я поморщился, осмотрев супругу с ног до головы. - Накинь на себя что-нибудь. Там все еще зима.
В клубе "Неон", где, согласно старым традициям, проходила церемония награждения победителя, собрались все расеры. Макс, поздравленный до самых краев, лежал на столе. Впрочем, победа гонщика была спорной. Он приехал к финишу не просто первым, а единственным! Японцы, подобно мне, сошли с трассы. Где? Неизвестно, но пилотов этих болидов видно не было.
Тезка, приметив меня, заметно изменился в лице. От выяснения отношений в стиле "полного контакта" его удержала только Алла.
-- Козел, - буркнул Саша.
-- Да ладно, - отмахнулся я. - Зато есть повод внести некоторые коррективы в правила.
-- Да? - насторожился Пчелкин. - Например?
-- Например, в случае, если к финишу приходит единственный участник забега - призовой фонд переходит в фонд развития уличных гонок.
-- А! - просветлел расер. - Отличная идея!
Таня с Аллой покинули нас, предпочтя танцпол, и мы с тезкой остались наедине, если такое вообще возможно в битком забитом помещении. Саша заказал себе еще пива, я же ограничился соком. Крайне непристойно садиться за руль в пьяном виде, точно так же как непристойно, еле стоя на ногах, приглашать девушку на танец. Оскорбить свою киску я не мог.
-- Классный клубешник, - заметил Пчелкин.
-- Да, - кивнул я.
-- Всегда мечтал открыть свое дело, и работать только на себя, - продолжал Саша. - А то горбатишься на кого-то за копейки...
В ответ на это я лишь недоверчиво покачал головой. Копейки? Это на копейки он машины, как перчатки меняет? Это на копейки он каждые полгода за кордон отдыхать ездит? Это на копейки он себе коттедж на Увильдах отгрохал?
-- Да вы, батенька, зажрались, - усмехнулся я.
-- Нет, братишка, - удрученно покачал головой тезка. - Ты меня не понял. Работа на кого-то - это работа на кого-то. В результате не ты же оцениваешь свои труды, а хозяин. Как бы высоко потолок не был, но он есть. Вот ты, к примеру, работаешь на "дона отчима" - владельца заводов, газет и пароходов, и что? К чему ты идешь?
-- Знаешь, - протянул я. - Я об этом как-то не задумывался. В конце концов, в последнее время все ключевые решения в компании принимаю я...
-- Да, стоя у руля легко говорить, - перебил меня Саша. - Но, признайся, у тебя же душа к другому лежит.
-- Пожалуй, здесь ты прав, - согласился я.
И не согласиться было сложно. Любой, кто меня знает, скажет: моя жизнь - моторы. Не хочу сказать, что моя маниакальная страсть к автомобилям - это правильно, но... как есть.
-- Братан, - язык тезки все больше заплетался. - Мы с пеленок знакомы, я тебя хорошо знаю, ты меня хорошо знаешь. А знаю я про тебя вот что... - собеседник на несколько секунд потерял нить разговора. - Что я?.. ах, да. Сашка, в любом деле, за которое ты брался, ты достигал таких высот... - Пчелкин указал глазами в потолок. - В общем, ты классный парень, Сашка, и классный специалист.
-- Надо же, сколько лести, - нахмурился я. - Это не к добру. К чему ты клонишь?
-- Сашка... - друг смочил горло приличным глотком из кружки. - Сашка, я давно вынашиваю одну идею: открыть собственный клуб. Клуб, понимаешь? Не балаган, где только диско да таблетки, а место, где можно выпить, посидеть, пообщаться, выпить...
-- "Выпить" уже было, - заметил я.
-- А ничего! Выпить можно не один раз.
Подтверждая свои слова, Саша прикончил остатки пива. Некоторое время он молча изучал меня, старательно фокусируя взгляд поверх стаканов.
-- Ну? - развел я руками.
-- Сашка, один я это дело не потяну, но с тобой... ты, засранец, конечно, приличный, но я тебя люблю. Так что, сделаем?
-- Ты шутишь? - рассмеялся я. - Ты представляешь, какие это бабки?
-- А ничего, - успокоил меня Пчелкин. - Поскребем по сусекам. У меня есть немного, у тебя есть немного. Наконец, коттедж могу продать. Ну как, Саша, сделаем?
-- Сделаем, - кивнул я, надеясь, что на утро тезка забудет этот пьяный разговор.
-- По рукам?
-- По рукам.
Сашина рука, описав в воздухе широкий полукруг вокруг моей, но, так и не найдя ее, вернулась на пустую кружку. Эк его развезло-то! В жизни не видел Пчелкина таким пьяным. Последние сомнения рассеялись - утром тезка не будет помнить абсолютно ничего из произошедшего разговора.
Дело-то даже не в том, что я считал ночной клуб таким уж бесперспективным делом. Как-то же они существуют, и существуют, судя по всему, довольно не плохо. Просто не мог я вот так, с бухты-барахты броситься с головой в омут. Любой инвестиционный проект требует, в первую очередь, основательных расчетов. Это не говоря о том, что такой прорвы денег ни у меня, ни у тезки, разумеется, не было.
С другой стороны дополнительные финансовые вливания еще никому не повредили. Всех денег, конечно, не заработать, но к этому надо стремиться. Клубешник? Интересная идея. Посидеть, посчитать, что ли на досуге?

[DragRacer]

Глава вторая.

-- Дерьмо! - выругался я, бросая бритву на полочку под зеркалом.
На щеке красовался идеально ровный порез. Mach3 от Gillette, ха! Три лезвия бреют в три раза чище, чем одно. И порезов в три раза больше.
-- Ты живой? - осведомилась Таня, забегая в ванную.
-- Не похоже? - ответил я, разглядывая порез в зеркало.
-- А можно мне? - жена потянулась за бритвой.
-- А ты умеешь?
-- Спрашиваешь! - фыркнула супруга.
Девушка завладела бритвой и села на край раковины. Я чуть вздрогнул, когда холодная сталь лезвия коснулась моей щеки. Таня, сосредоточено наморщив лобик, закончила начатое мной дело.
-- Спасибо, - улыбнулся я, рассматривая себя в зеркало. - Спасибо.
-- Тебе спасибо.
-- За что? - удивился я.
-- За ночь.
-- На здоровье.
И, подхватив жену за попку, я оторвал ее от раковины и перенес на кровать. Танин короткий халатик распахнулся, и голый животик девушки терся о мою волосатую грудь.
-- Чем займемся? - поинтересовалась она, освобождаясь от одежки.
-- Придумаем, - подмигнул я.
В эту секунду раздался звонок в дверь. Визитер, кто бы он ни был, просто не мог найти более неподходящего момента.
-- Может, они подумают, что никого нет дома, и уйдут? - предположила Татьяна, обвивая руками мою шею.
Я бы не стал на это рассчитывать. Когда перед подъездом стоит моя крошка, которая настолько отличается от других автомобилей, что спутать с чем-то ее просто невозможно, никто из знакомых в жизни не поверит, что меня нет дома. Звонок, более долгий и настойчивый, повторился.
-- Пойду, открою, - произнес я, поднимаясь с кровати.
-- Саша, нет! - взмолилась Александрова.
-- А если это что-то важное?
-- Да пошел ты!
Иду, уже иду. Щелкнув замком, я отворил дверь. На пороге стоял Пчелкин.
-- Ты? - удивился я.
-- А ты кого ждал? Колина Макгрея? Собирайся.
-- Куда?
-- Как куда? О чем мы вчера разговаривали? Помнишь?
То, что тезка помнит вчерашний разговор, да еще и, небось, в подробностях, было для меня неприятной новостью. Ведь я обещал помочь ему в этом нелегком деле, а мое слово стоит очень много. К сожалению, Саша помнил все.
На сборы ушло минут десять - не больше, и всего через полчаса после столь неприятного известия Пчелкин остановил свой крейсер перед серым обшарпанным зданием на окраине города. Я не знаю, что здесь было раньше, но, судя по всему, это строение видало лучшие времена.
Подъездная дорога была сплошь усеяна битыми бутылками, прямо перед воротами ржавел сгоревший остов ЗИЛа-131. Немногочисленные окна скалились осколками разбитых стекол. Сугробы же достигли такой величины, словно за зиму никто не потрудился ни разу очистить площадку от снега. Вокруг не было ни души. Только ободранный бездомный пес, вылезший из-под скелета грузовика, удостоив нас беглым взглядом, потянулся и затрусил восвояси. Сделать из этой хибары что-то приличное, тем более - клуб, так же сложно, как сделать дрэгстер из того же ЗИЛ-131. Ничего невозможного, конечно, нет, но иногда предприятие бывает столь трудным и дорогим, что лучше от него отказаться.
-- Как тебе? - толкнул меня в бок Саша.
-- Потрясающе, - протянул я. - Просто потрясающее дерьмо.
-- Зато нам его отдают практически даром.
-- Даром - это сколько? - поспешил уточнить я.
-- Подожди, подожди, - тезка нервно постучал кулаком по рулевому колесу. - Сейчас хозяин приедет, и сам все расскажет.
Долго ждать не пришлось. Вскоре к свалке, рыча прямотоком, подъехал Mitsubishi Lancer Evo. VIII в боевой окраске. Этот аппарат, как и его хозяина, я пару раз видел на гонках, но в твин с ним не вставал, и, вообще, был знаком с ним на уровне "привет-привет".
Свистнув напоследок турбиной, болид замер недалеко от джипа. Из автомобиля вышли двое: первый, водитель в строгом костюме-тройке, открыл переднюю правую дверку и подал руку, помогая выбраться второму - мужчине лет тридцати с бородкой-клинышком, в спортивной куртке, спортивных штанах и высоких "байкерских" ботинках. Глаза хозяина халупы скрывались за стеклами темных очков. Шофер, придерживая босса под локоть, подвел его к нам.
-- Евгений, - представился шеф, протягивая руку.
-- Александр, - ответил я на рукопожатие.
-- Привет, Евген, - поздоровался тезка.
-- Здорово, Саша.
-- Хотелось бы для начала узнать, - прервал я обмен любезностями. - Почем это удовольствие?
-- Это? - неопределенно кивнул Евгений. - Пятьдесят.
-- Сколько? - прохрипел я. - Пятьдесят? Пятьдесят миллионов? Это шутка? Да ему красная цена - десять!
-- Подожди, братишка, - похлопал меня по плечу Пчелкин. - Для тебя у Евгена есть специальное предложение.
-- Да? Хотелось бы послушать...
-- Действительно, - согласился гонщик. - Давайте сперва осмотрим помещение, а потом поговорим как нормальные деловые люди.
Не дожидаясь ответа, хозяин, ведомый своим проводником, утопая в снегу по колено, направился к воротам. Еще минут десять он сражался с проржавевшим замком. Покончив с механизмом, Евгений потянул на себя створку. С ужасным скрежетом, от которого заныли зубы, ворота распахнулись.
Внутри ничего необычного, ничего такого, что бы стоило пятьдесят лимонов, я не заметил. При свете тусклых, еле горящих лампочек высоко под потолком, вырисовывалась все та же картина полного запустения. У стен, под многосантиметровым слоем пыли, сгрудились ржавые, как и все остальное, станки. Под ногам хрустела крошка из битого стекла.
Только одно место, площадью не больше пяти квадратных метров, говорило о том, что строение не совсем забыто человеком. Площадка была очищена от мусора, здесь же лежали несколько почти целых деревянных ящиков, а посередине стояло нечто, накрытое брезентом, напоминающее по форме перевернутое верх тормашками коромысло.
-- Ну, - произнес тезка, его голос отрикошетил от стен многократным эхом. - Как тебе? Смотри, здесь поставим перегородки, там будет танцпол, здесь - бар. Что скажешь?
-- Пятьдесят миллионов за это бунгало? - усмехнулся я. - Слишком круто. Что здесь раньше-то было?
-- Да так, - махнул рукой Евгений. - Небольшое производство.
-- И где же оно теперь? - поинтересовался я.
-- Ну... - задумался хозяин. - Скажем так: у моего компаньона возникли некоторые сложности, и он был вынужден заняться несколько другим делом.
-- Да какая, на хрен, разница, что здесь было? - встрял Саша. - Помещение - отпад! Такой клубешник забабахаем!
-- Так, кажется, было какое-то предложение, от которого невозможно отказаться? - произнес я.
-- Озвучить? - улыбнулся гонщик.
-- Разумеется.
-- Александр, и вы, и я - расеры, - начал Евгений издалека. - Вы любите скорость, я люблю скорость. В твине мы с вами не разу не стояли, и, хотя общее количество... хм... очков у нас равное, расером номер один в городе считаетесь именно вы, а не я. Почему? Это для меня загадка. Но, так или иначе, вторым я быть не привык...
-- Позвольте, - прервал я оратора. - Если я правильно понимаю, вы предлагаете обменять мой чемпионский титул на эту халупу?
-- Ха, нет! - улыбнулся расер. - Не все так просто. Первое место невозможно купить, его надо завоевать, иначе это смех, да и только. Я предлагаю заезд.
-- С моей стороны титул, с вашей - это здание? - уточнил я. - И все?
-- Нет не все. Мы же не дети малые, правильно? Что такое титул? Это так, для души. Мы же деловые люди! Должна же быть финансовая заинтересованность, правильно? С вашей стороны, кроме титула - ваша машина, коттедж и джип Пчелкина. Разницу в цене покроет звание абсолютного чемпиона города по стритрасингу. Идет?
-- Все, или ничего, да?
-- Да.
-- Дрэг на четыреста два метра? Моя "десятка" против вашего Evo. VIII? - рассмеялся я. - А в чем фишка?
Как-то все это было слишком легко. Lancer, стоявший сейчас рядом с Prado, мне, как уже было замечено, видеть приходилось, и не только снаружи. Его штатный двухлитровый турбинированный DOHC подвергся незначительным изменениям, в числе которых - слегка доработанная система впуска, фильтр нулевого сопротивления, чип-тюнинг и удаленный электронный ограничитель мощности. С учетом прямотока он выдавал порядка трехсот шестидесяти - трехсот семидесяти лошадей, то есть на две сотни коней меньше моего РПД. Сделав скидку на зимнюю резину, получаем разгон до сотни около пяти секунд. Сомнений нет - на четверти мили я его сделаю даже без закиси, но, учитывая ставки, можно подстраховаться и нажать на кнопку, добавив Ванкелю на короткое время дополнительные сто пятьдесят лошадей.
-- Фишка в том, что я буду не на Mitsubishi, - огорошил меня Евгений.
-- А на чем?

[DragRacer]

-- А на нем!
Водитель, повинуясь жесту хозяина, скинул брезент с "коромысла".
-- Твою мать! - вырвалось у меня.
Оказывается, все это время, на расстоянии вытянутой руки от меня скрывалось настоящее чудо - Yamaha R1. Красный спортбайк, покрытый пылью, хищно смотрел на меня своими узкими, как у настоящего японца, глазами. Из-под кожуха обтекателя торчал баллон с логотипом "Nitro Oxide Systems". Закись на мотоцикле? Да этот парень - настоящий маньяк! Кривая моего настроения стремительно поползла вниз. Евгений, довольный произведенным эффектом, радостно улыбался во все тридцать два зуба.
-- Сашка, ты чего? - прошептал тезка, отведя меня в сторону. - Ты чего нос повесил? Ты что, не порвешь его?
-- Ты с ума сошел? - горько усмехнулся я. - Ты, вообще, знаешь, что это? Это Yamaha R1 с двигателем объемом в один литр, в штатном исполнении развивает мощность в сто восемьдесят лошадиных сил, кладет стрелу до трехсот двадцати, а сотню делает за две секунды! За две секунды, братан! В штатном исполнении! А здесь, как минимум, модернизирована система выпуска. Про закись и не говорю. Это - минимум, большего сказать не могу - отсюда не видно. На четверти мили он меня порвет, как тузик грелку!
-- Да, - вздохнул Пчелкин. - Здесь ты прав. У него удельная мощность, как минимум, в три раза больше, чем у тебя. Ни одной машине в городе его сделать невозможно.
-- Ты глупости говоришь, - отмахнулся я.
-- Почему же? Ты прав - тягаться с ним нереально.
-- Ой, брось, - сморщился я. - Без электронного регулятора он сможет использовать закись только очень короткий промежуток времени. Это раз. С такой резиной хорошая динамика разгона невозможна вообще, а в зимних условиях - тем более. Это два. Стоит он здесь, похоже, очень давно, значит все закоксовалось, регулировки надо выставлять заново. Это три. Добавь к этому низкую температуру на улице, если повезет - боковой ветер, плюс килограммы зимней одежды на нем. Если максимально облегчить мою зайку: выкинуть кресла из салона, обшивку, снять всю музыку, поставить слики, залить полный баллон закиси, а бензина - литра четыре, не больше, то на четверти мили - не знаю, но на одной второй мили я его порву.
-- Брось, - похлопал меня по плечу Саша. - Повторяю еще раз: это невозможно. Это же Yamaha R1, помнишь? Разгон до сотни - две секунды, плюс закись. Он сделает тебя - к гадалке не ходи.
-- Ну, - развел я руками. - Невозможного вообще мало.
-- Братан, брось! - тезка схватил меня за рукав. - Ты же не собираешься гоняться с ним?
-- Почему это не собираюсь? Конечно, я собираюсь!
Жесткими, решительными шагами, перемалывая подошвами "гриндерсов" мусор на полу, я подошел к гонщику. Тот дымил сигаретой, любовно поглаживая сиденье супербайка.
-- Евгений, мы тут посовещались, - начал я. - Поскольку регламента для соревнований подобного рода не существует, неплохо бы увеличить дистанцию в два раза, то есть до одной второй мили.
-- Половина мили? - нахмурился расер. - Восемьсот четыре метра? Что же, принимаю ваши условия.
Евгений протянул ладонь, я ответил крепким рукопожатием. Сделка заключена, обратно хода нет.
И тут до меня дошло! Как ловко развел меня тезка! Хитрый черт! В очередной, наверно сотый, если не тысячный раз, я дал поймать себя на "слабо"! Как глупо и непростительно!
Да, Пчелкину такой ход дался легко - он практически ничем не рисковал. Практически? Да совершено ничем. Только троллейбусом, который ему самому надоел, да коттеджем, который совершенно ему не нужен. Я же поставил на кон самое дорогое, что у меня есть - мою милашку. И назад пути нет!
-- Решено? - Евгений взялся за дужку своих очков. - Тогда завтра в полдень встречаемся на взлетном поле авиационного училища. Я был уверен, что вы не откажете мне в удовольствии, и позволил себе арендовать его. Думаю, часа нам хватит?
-- Хватит, - задумчиво кивнул я.
-- Тогда - до завтра.
Гонщик снял очки, достал из кармана сложенный вчетверо платок и с невозмутимым видом начал протирать линзы. Я смотрел на него, вытаращив глаза. Нет, линзы он протирал как любой другой нормальный человек. Но его глаза... белки без зрачков! Он - СЛЕПОЙ!
Из помещения меня вывел тезка, поддерживая за руку точно так же, как и водитель своего босса. Я не видел абсолютно ничего вокруг себя, перед глазами стояли те белки без зрачков. Он - слепой! Как же он гоняться будет?
Хотя, пилить по прямой, изучив наизусть расположение рычагов, кнопок и педалей - невелика премудрость. С другой стороны, знал бы я это раньше - отдал бы титул без боя. Человек без зрения, занимающийся автоспортом, заслуживает самого глубокого уважения.
-- Ни черта себе! - прошипел я, сев в джип.
-- Да, байк - что надо, - согласился тезка.
-- Я не про это. Ты видел? Он - слепой!
-- А ты не знал? - удивился Саша.
-- Нет, конечно. А ты знал?
-- Нет. Наверно потому он и гоняет только в дрэгах, - пожал плечами Пчелкин. - Ладно, куда тебя? Домой?
-- Ах ты, конь фанерный, - я, вспомнив недавний развод, пихнул его кулаком в бок. - Вот ты засранец-то, а? Как ты меня опрокинул?
-- Ладно тебе, - самодовольно улыбнулся друг. - Силы побереги. Тебе еще машину готовить.
-- А здесь ты ошибаешься. Нам машину готовить.
Не теряя времени, не заходя домой, я увел свою зайку от подъезда и перегнал в гараж, давно превратившийся в мастерскую. Тезке тоже нашлось дело - он отправился заправлять баллон закисью и откапывать свой прицеп, на котором моя крошка впервые была привезена на гонки той памятной ночью. Но, если тогда это был понт чистой воды, то сейчас - прямая необходимость. На сликах я просто не доеду по заснеженным улицам до места проведения гонок, к тому же предстояло снять с автомобиля все то, что предназначено для человека, включая, разумеется, отопитель и стереосистему. До старта оставалось менее суток.
Если с сиденьями и обшивкой салона я управился достаточно быстро, то с акустикой возникли некоторые сложности. Мало снять ее, надо потом вернуть все на место, а, учитывая путаницу проводов, завязанных в совершенно немыслимые узлы и проложенных в весьма труднодоступных местах, сделать это непросто.
Стараясь выиграть каждый грамм, я снял всю шумоизоляцию. Теперь, несмотря на относительно "спокойный" Ванкель, в салоне стоял невообразимый грохот. Задние фонари, хотя и весили немого, но, все же чего-то весили, так что они тоже отправились на отдых, а зияющие провалы я заклеил скотчем. Та же участь постигла зеркала. Они, кроме всего прочего, отрицательно влияли на аэродинамику. Штампованные диски, обутые в слики, скрылись под монолитными колпаками.
В результате всех трансформаций моя киска смотрелась достаточно уродливо, но, потеряв в эстетике, она заметно приобрела в динамике. Что поделать? Есть красивые машины, а есть - быстрые.
-- Ну и кошмар, - покачал головой тезка, разглядывая результат наших совместных усилий.
-- Зато я его точно сделаю, - заверил я, прикуривая сигарету.
Домой я вернулся далеко за полночь. Таня, ожидавшая продолжения банкета, была жестоко разочарована. Сил у меня совершенно не осталось. На все приставания я ответил храпом.
Утром меня разбудил тезка. Супруга решительно ничего не понимала, но объяснять ей, как и Алле, никто ничего не собирался. Смысла это совершенно не имеет: криков и причитаний не оберешься, а толку - нуль.
-- Позавтракай хоть, - предложил Саша. - Ты же не думаешь, что это так критично на весе скажется?
-- Не хочу, - отрицательно покрутил головой я.
Есть я не стал даже не из-за соображений экономии веса. О чем речь? На мне только одежды несколько килограммов. Если так бороться за каждый грамм - до паранойи дойти можно. Просто кусок в горло не лез.
На аэродроме штурманского училища немногочисленные зрители предстоящего твина собрались уде в половине двенадцатого. Впрочем, непосредственно зрителей было всего двое: водитель Евгения и какая-то шишка из института с погонами полковника. Хотя, Пчелкина тоже можно отнести к зрителям - непосредственно в процессе он участия не принимал.
Из организаторов, "третейских судей", присутствовала Лена, которая даст отмашку, и Паша, который зафиксирует победителя. Президент ЛЛАС расставлял в конце дистанции в восемьсот четыре метра измерительное оборудование, позволяющее вычислить победителя в случае, если расеры прибудут к финишу одновременно. Почти одновременно. Приготовления проводились в полной тишине.
-- Слышь, - подошел я к поводырю гонщика. - Тебя как звать-то?
-- Серега.
-- Вот что, Серега... давно это с ним?
-- Что? Ах, это... с рождения.
-- Ни хрена себе! - изумился я. - А за рулем он давно?
-- Без понятия, - пожал плечами шофер. - Сколько его знаю.
-- Обалдеть! - прошептал я.
-- Это еще что, - усмехнулся Серега. - Как он в боулинг играет! Одни страйки вышибает!
Этот человек все больше и больше удивлял меня. Пора удивить и его.
Половина мили - около двадцати секунд. Никогда еще от столь ничтожно малого промежутка времени в моей жизни не зависело столь многое.
На взлетной полосе, ревя двигателями, стояли два транспортных средства: тюнинг-кар и супербайк. Вперед, на сколько хватало глаз, уходила бетонка, с которой взлетали и на которую садились тяжелые учебно-боевые бомбардировщики. Но еще никогда эта дорога не знала таких скоростей, на которых очень скоро пронесутся автомобиль и мотоцикл.
Евгений, упакованный по всем правилам в комбинезон и обтекаемый шлем, восседал на своем коне слева от меня. Его байк, сориентированный Сергеем строго по полосе, грозно рычал двигателем. Мой РПД, хотя и не столь громкий, переговаривался с собратом о чем-то своем, моторском, не понятном человеку.
Лена, одетая по случаю в самую короткую юбку, самую короткую шубку и самые высокие сапоги на самых высоких каблуках, стояла сбоку от трассы. Учитывая обстоятельства, в отмашке не было необходимости, и девушка сжимала в руках мегафон. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, приоткрывая манящую темноту, в которую уходили чулки в крупную сеточку, и ждала своего часа.
-- Молчи уж, - небрежно бросил я Изе, сидящим, за неимением других кресел, кроме пилотского, на полу.
Медведь и не думал что-то говорить. В его взгляде, упертом туда, где раньше была торпедо, не было и проблеска мысли. Ему было глубоко наплевать, кто сегодня выиграет. А мне - нет. Двадцать секунд, всего двадцать секунд...
Вот Лена поднесла к уху рацию, Паша сообщал, что все готово, можно начинать. Все! Пан или пропал! Девушка поднесла к губам громкоговоритель.
-- Готовы?
Ее голос, многократно усиленный, пронесся эхом над полем. Я поморгал фарами, соперник - тоже. Мосты сожжены.
-- Три, два...
Пальцами, побелевшими от напряжения, я вцепился в рукоятку коробки передач. Кулак Евгения повернул рукоятку газа до упора.
-- СТАРТ!
Байк, поднявшись на "козла", рисуя задним колесом угольную черту, рванул вперед. Хвост мотоцикла полностью скрывался в клубах дыма. В первые же мгновения двухколесный монстр сделал меня на добрый десяток корпусов!
Педаль, передача, педаль. Моя крошка, похудевшая почти на тонну, проявила редкую резвость, одним махом преодолев расстояние почти в полсотни метров. Даже сквозь рокот двигателя я слышал, как затрещали от резко возросшей нагрузки крепления кресла.
Педаль, передача, педаль. R1, наконец, приземлился на второе колесо. Евгений максимально прижался к супермото, уменьшая площадь лобового сопротивления. Он отрывался.
Педаль, передача, педаль. Жухлая трава, росшая в щелях бетонных плит, вырванная потоком воздуха с корнями, плотной стеной шла за гонщиками. Спицы заднего литого диска Yamaha, превратившиеся в один сверкающий на солнце круг, постепенно приближались к переднему левому крылу моей крошки. Байк сдавал лидерство.
Педаль, передача, педаль. Видеть меня Евгений, конечно, не мог. Но он прекрасно слышал нарастающий гул Ванкеля. Не доезжая нескольких метров до отметки в четверть мили, байкер утопил кнопку впрыска закиси. Японец превратился в метеор, рассекающий воздух, как раскаленный нож масло. Он отрывался так быстро, что, казалось, мои карты биты. Не то что перегнать, а, даже догнать его казалось невозможным. Но в моем рукаве остался еще один козырь.
Педаль, передача, педаль, кнопка. Старт, финиш, стрела взлетной полосы, супербайк... все это осталось в другой реальности. Стрелки всех приборов мгновенно зашкалило. Что-то невидимое, большое и тяжелое надавило на грудь. К горлу подкатывала тошнота.
R1, израсходовавший свою закись слишком рано, прекратил разгон так резко, словно был привязан резиновым тросом к стартовой черте, растянувшимся до предела, и тянущим теперь мотоцикл обратно.
За двадцать метров до финиша, едва не опрокинув Yamaha порывом ветра, я вырвался вперед. Я его сделал! В Пашиных приборах не возникло необходимости, моя победа не вызывала сомнений.
Не пользуясь тормозами, постепенно снижая скорость, я прокатился на нейтрале около полутора километров. Теперь, когда стрелка спидометра упала до сотни, можно было смело топить педаль.
Соперник, эффектно поставив супермото на переднее колесо, остановился чуть сзади. Спрыгнув с байка, он уверенно зашагал на звук моего двигателя.
-- Поздравляю с победой, - улыбнулся он, протягивая руку. - Вы действительно номер один, Александр.
-- Нет Евгений, - рассмеялся я, пожимая его ладонь. - Может быть, я и чемпион, но номер один - вы.
-- Вот этого не надо, - резко ответил гонщик. - Не надо делать скидок. Здание ваше, владейте. Документы можем оформить прямо сейчас.

[DragRacer]

Глава третья.
Хотя за строение мы не заплатили ни копейки (сказать, что оно досталось даром, язык не поворачивается), Pagero и коттедж Пчелкина пришлось продать. Расходы на реставрацию и декорации были ошеломительные. Все наши сбережения ушли в клуб. Назвать его решили просто - "Четверть мили". Какого черта? Ведь этот клуб делают расеры, и делают его для тех, кому за "300", значит и название у него должно быть соответствующее.
К лету работы над экстерьером и интерьером были почти завершены. Дизайном занимались Таня с Аллой. Получилось, по-моему, неплохо. Проблем с подбором персонала на первых порах тоже не было. Если с официантками, охраной и даже ди-джеями особых сложностей не возникло, то творческая интеллигенция нас с тезкой просто заколебала. Хотя кастингом занимался перекупленный из "Неона" хореограф Кирилл Мешков, каждая певица и каждая стриптизерша стремилась пройти смотр не на сцене, а в моей или Сашиной постели. Плюнув на это дело, мы с Пчелкиным занялись другими проблемами, редко появляясь в клубе и оставив за рулевого Кирилла.
Наконец, наступил момент, требующий нашего непосредственного участия. До открытия оставалось меньше недели, и Мешков, не желая брать всю ответственность на себя, потребовал, чтобы хозяева клуба утвердили культурную программу.
И вот мы с женами сидели за столиком перед сценой, являясь единственными зрителями представления. Первыми выступали две певички, которых можно было смотреть, отключив звук. За ними высокая, статная, грудастая, жгучая брюнетка исполняла стриптиз. В этом танце все не так просто, от хореографа зависит не меньше, чем от внешности девушки. Танец может быть столь завораживающим, что от внешности будет значить очень и очень немого.
-- Подожди, крошка, - остановил я девушку. - Кир, тебе не кажется, что это движение слишком пошлое? - повернулся я к Мешкову.
-- Какое? Вот это? - хореограф дал знак стриптизерше, и она тряхнула грудью.
-- Нет, перед этим. Покажи еще раз.
Девушка, развернувшись, сделала широкий полукруг попкой.
-- Да-да, - закивал я. - Именно это я и имею в виду.
-- Ну, не знаю, - пожал плечами Кирилл. - Повтори, пожалуйста.
Стриптизерша снова вильнула задом.
-- Ну... - задумался хореограф. - Разве что самую малость.
-- А можно на бис? - тезка отвлекся от стакана с пивом.
-- Сиди уж, пей, - недовольно буркнула Алла.
Брюнетка, фыркнув, повторила фигуру высшего пилотажа.
-- Понимаешь, Кир, - продолжил я. - Мы же не порнуху снимаем. Стриптиз должен быть красивым, обворожительным зрелищем. Стриптиз не должен развращать, он должен показать красоту женского тела, красоту линий, движений без всякой пошлости.
Таня одобрительно кивала, соглашаясь со мной, Пчелкин изучал дно своего стакана, Алла же еще не решила, чью сторону принять.
-- Знаешь, Саша, я - творческая личность, - выпалил Мешков. - Не надо на меня давить. Из-за одного движения, которое тебе не нравится, я не собираюсь переписывать весь танец! Не нравится? Можешь лучше? Вперед!
-- Так, тихо, а? - повысил я голос. - Я, как хозяин заведения, высказал свои замечания тебе, как наемному работнику.
-- Искусство не продается! - воскликнул хореограф.
-- Кир, алло, как меня слышно? - прокричал я. - Ты посмотри - все со мной согласны.
Я обернулся в поисках поддержки.
-- На меня-то не смотри, - развел руками тезка. - Я, когда выпью - не советчик.
-- Оно безалкогольное, - напомнила Алла.
-- Да ты что? - удивился расер. - Надо было раньше предупреждать. Теперь, когда я пьян, мне уже ничего не докажешь.
В ответ я удручено покачал головой. Пчелкин таким классным парнем был, я с ним, без кол****ий, хоть в огонь, хоть в воду пошел бы. Когда он успел так измениться?
Точку в споре поставил человек, от которого этого меньше всего ожидали. Впрочем, и поставил он ее по-своему.
-- Сан Саныч, - подошел охранник. - Там вас спрашивают.
-- Кто? - поинтересовался я.
-- Не знаю, - повел плечами охранник. - Два мужика каких-то, серьезных, хотят поговорить с хозяином клуба.
-- Вот дожили! - стукнул я кулаком по столу. - Охрана - и ни хрена не знает. Ну, проводи, что ли.
-- Что с ней-то делать? - спросил Мешков.
-- Да делай что хочешь, - отмахнулся я.
Стриптизерша еще не успела сойти со сцены, а в зал уже вошли два человека в темно-зеленых костюмах, при галстуках. Однако пиджаки на них висели, словно на вешалках. Сразу было видно - к такой одежде они не привыкли, и начали носить костюмы относительно недавно. Толстые бычьи шеи и характерные выпуклости под мышками красноречиво указывали на профессию пришельцев. Один из них, посмотрев вслед уходящей девушки, плотоядно усмехнулся, второй - щелкнул языком.
-- Нам охранники не требуются, - заметил я.
-- Тем более - такие, - едва слышно добавил Саша.
-- Мы несколько по другому вопросу, - произнес один из гостей. - Кто здесь руль?
-- Я! - в один голос ответили мы с тезкой.
-- Короче, мы хотим купить клуб, - объяснил цель визита жулик.
-- Он не продается, - набычился Пчелкин.
-- Как так? Все продается. Назовите свою цену.
-- Боюсь, что в денежном эквиваленте цены у этого заведения не существует, - улыбнулся я.
-- Так не бывает, - возразил бандит. - Цена есть у всего. Мы предлагаем миллион баксов.
-- Это шутка? - рассмеялся тезка. - Здание, само по себе, стоит не меньше полутора.
-- Хорошо - два.
-- Повторяю, - прорычал я. - Клуб не продается.
-- Вы уверены? - уточнил браток.
-- На все сто, - заверил я.
-- Ну, - развел он руками. - Как желаете. Мы заглянем через недельку, на тот случай, если вы передумаете.
-- А мы передумаем? - нахмурился я.
-- Всенепременно.
Гости ушли, оставив после себя тяжелое ощущение. Некоторое время мы сидели молча. Я пускал в потолок клубы дыма от Captain Black, Саша цедил пиво, Кирилл грыз ногти. Девушки вели себя так, словно произошедшее их совершенно не касается. И то верно. Делами должны заниматься мужики, для женщины главное - не путаться под ногами.
-- Ты их знаешь? - осведомился у меня Пчелкин, прекращая игру в молчанку.
-- Нет, - покачал я головой. - Козлы какие-то.
-- Может, продолжим? - предложил Кирилл.
-- Давай, - согласился я. - Что там дальше?
Дальше по списку была певица Мария Желтых. Вальяжно раскинувшись на стуле, я приготовился увидеть много обнаженного тела и мало таланта. На сцену вышла девушка в желтом топике и юбке-лапше того же цвета. Прелестное личико с пронзительными зелеными глазами окаймляли ниспадающие на плечи волосы цвета соломы.
-- Давай, Маша, - махнул рукой Мешков.
Двигаясь в такт музыке, она начала петь. Господи, как она пела! Забыв про сигарету, дымящуюся между пальцами, я подался на стуле вперед. Умопомрачительно! Я не слышал песню, я слышал только ее голос. Невероятно красивый, звонкий, переливающийся сотнями оттенков голос. Увлеченный, я не сразу заметил, что Танины ноготки впились в мою руку.
-- Чего тебе? - прошептал я, боясь спугнуть наваждение.
-- Ее здесь не будет, - гневно прошипела супруга.
-- Это еще почему? - ехидно поинтересовался я.
-- Потому, что я так сказала, - привела аргумент Александрова.
-- Извини, - улыбнулся я. - Но этого мало.
-- А так? - Таня резко вскочила со стула. - Тогда до свидания.
-- Вот дерьмо, - я бросил окурок на пол. - Таня, стой.
Жена, бодро шагая к выходу, даже не обернулась. Я догнал ее в несколько длинных прыжков, схватил за локоть и развернул к себе.
-- Ты что себе позволяешь?
-- А что ты себе позволяешь? Саша, я уже устала от всего этого. Думаешь, вывести меня раз в год из дома - достаточно? Мне это надоело. Если раньше я, хотя бы, получала удовольствие от твоих денег, то сейчас и их я не вижу. Все, до копейки, ты угрохал в этот клуб! Если раньше я могла прийти в магазин, купить себе шляпку, сумочку и туфельки, то сейчас я покупаю сумочку - и все! Денег больше нет!
-- Извини, я себе тоже во многом отказываю, - возразил я. - Например, надо заменить заднюю подвеску на многорычажную...
-- Тебе мозги заменить надо. Я, в отличие от тебя, на девок не пялюсь.
-- Каких девок? Ты бредишь?
-- Как это, каких? А эта Мария?
-- Извини, девочка, но это моя работа.
-- И работай на здоровье. Только без меня.
-- Подожди, - я крепче сжал локоть Татьяны. - Чего ты от меня хочешь?
-- Чего? - Александрова на секунду задумалась. - Хорошо, если ты пялишься на девок, я хочу, чтобы на меня пялились мужики.
-- Не понял? - озадаченно произнес я. - Ты и так одеваешься, словно... в общем, тебе грех жаловаться.
-- Я хочу танцевать стриптиз, - супруга капризно указала пальчиком на сцену.
Что же, в чем-то она права. Я дома появляюсь еще реже, если это вообще возможно, денег - кот наплакал, а из всех развлечений у супруги были только деньги. Несправедливо лишать ее столь малого удовольствия. Тем паче, я был уверен, что ничего у Александровой не получится.
-- Пес с тобой, - кивнул я. - Иди, танцуй.

[DragRacer]

Таня забралась на сцену, Кирилл махнул рукой в окошечко аппаратной, полилась мелодия "Dark Night". Поглаживая себя, девушка начала раздеваться в танце. Покачивая своими прелестями, супруга потерлась спиной о столб, скинула с себя топик, сжала ладонями груди. Вскоре, все больше заводясь, она осталась в одних крошечных трусиках.
Если предыдущий танец был слегка пошловатым, то этот был до такой степени извращенным, пошлым до бесконечности, возведенной в степень, что слов просто не было. Татьяна выписывала в экстазе танца такие пируэты, словно намеривалась довести до оргазма не только себя, но и всех присутствующих.
-- А у нее отлично получается, - заметил тезка, завистливо покосившись на меня.
-- Да, неплохо, - поддакнул хореограф.
-- Так, хватит, - я грохнул по столу с такой силой, что стакан с пивом подпрыгнул и приземлился на пол, разлетевшись вдребезги. - Кир, пусть он вырубит свою шарманку.
Мешков, повинуясь приказу, махнул рукой. Музыка прервалась, Таня замерла. Когда ее затуманенный взор приобрел ясность, девушка звонко рассмеялась, собрала со сцены свои немногочисленный пожитки и, не потрудившись одеться, как была, в одних трусиках, подбежала к столу.
-- Ужасно, - резюмировал я.
-- А, по-моему... - начал Саша, но, получив пинок под столом, изменил свою точку зрения. - Полный отстой.
-- Присоединяюсь к большинству, - шутливо поднял руки, словно сдаваясь, Кирилл.
-- Да что вы такое говорите? - ехидно произнесла супруга. - Да я выступала в таких местах... мужики зубы друг другу выбивали, чтобы бумажку мне за резинку засунуть...
-- Чего-чего? - поднялся я. - Где ты там выступала? Какую там тебе бумажку засунуть пытались? Туалетную?
-- Ах ты... - взъярилась Таня.
Но последующие ее слова потонули в оглушительном грохоте взрыва. Замерев на секунду, мы бросились туда, откуда прозвучал гром. Быстрее всех несся Пчелкин, видимо душа его чувствовала что-то неладное.
Чутье не подвело расера, на заасфальтированной площадке перед клубом догорал Сашин троллейбус. Вокруг валялись куски обшивки, несколько деталей от двигателя, чуть поодаль тлело колесо, рядом стояли двое охранников, почесывая затылки.
-- Вот... твою мать! Козлы, уроды, - чуть не плакал тезка, упав на колени. - Найду - урою! Кто это сделал?
-- Да, не везет тебе с джипами, - успокаивающе похлопал я по плечу друга.
-- Ты! - он схватил за грудки одного из охранников и ощутимо встряхнул парня. - Хватит репу чесать! Кто это сделал?
-- Я...я...я... - начал испуганно заикаться охранник.
-- Что ты...ты...ты?.. ты это сделал?
-- Я не знаю, - выдавил он.
-- А кто знать должен? Я, что ли? - продолжал орать Пчелкин. - Я охранник, или ты?
-- Здесь те двое терлись, - заметил второй. - Может, это они?
-- Да, может это они, - ехидно повторил тезка. - Все, вы оба - уволены.
-- Подожди, - задумчиво произнес я.
Если честно, я был рад, что кто-то наказал Сашу. Можно считать, Бог покарал за его поведение. Подумать только! Человек, которому я доверял почти как себе, который всегда прикрывал мою спину, двадцать минут назад поступил совершенно по-свински.
-- О чем задумался? - осведомился тезка.
-- Да так. Похоже, нас начали убеждать изменить свое решение.
-- Что, серьезно? - делано удивился Пчелкин. - Это они зря. Я клуб не продам.
-- Да, - согласно кивнул я. - Возможно, одного взорванного джипа мало, но, сдается мне, это всего лишь первый шаг.
-- Что делать будем? - наморщил лоб Саша. - У тебя, вроде, мент знакомый был? Этот, как его? Дима, кажется?
Вот уж к кому, а к Собакину обращаться за помощью совершенно не хотелось. Человеку, один раз подложившего кусок собачьего дерьма, не было совершенно никакого доверия. Если подумать, верить можно, вообще, только врагам. Лишь они никогда не врут, говоря "худо будет" и претворяя свою угрозу в жизнь всеми правдами и неправдами.
Да, опер, возможно, мог решить эту проблему в два счета, но у меня на примете был еще один человек, достаточно серьезный, как я успел убедиться. Кто? Слепой байкер - Евгений.
-- Нет, Саша, - покачал я головой. - Мы пойдем другим путем.
Оставив тезку на попечение Аллы, я отправился домой. Таня всю дорогу сидела молча, обиженно надув губы. Лично я не видел ничего неправильного в своих действиях, но она своим убитым видом заставила почувствовать себя виноватым. По прибытию в родную крепость, девушка заперлась в спальне и врубила музыкальный центр на полную катушку.
Крепко обиделась. Возможно, и я был не совсем прав, ограничивая ее. Выпив чашку кофе, выкурив сигарету, я постучал в дверь спальни.
-- Таня, открой.
-- Я тебя не слышу! - прокричала в ответ супруга.
-- Ну же, открой, пожалуйста.
Музыка стихла, раздался топот ног девушки, щелчок замка. Смешно ступая на пятки, Таня вернулась на кровать. На тумбочке стояла бутылочка с лаком, три ногтя на ноге супруги выделялись красным цветом. Осталось еще семь. Любимая встряхнула пузырек, извлекла кисточку и продолжила свое занятие.
-- Красиво, - оценил я.
-- Хочешь попробовать? - она протянула мне кисточку.
Я осторожно провел кроваво-красную линию на ноготке девушки. Получилось немного неровно, мазок чуть-чуть залез на кожу. Ну, не Пикассо. С лакокрасочными работами у меня всегда были проблемы.
-- Какой же ты, Саша, стал сволочью... - вздохнула Таня, рассматривая кляксу на своей ноге. - Каким ты был раньше...
-- Сумасшедшим? - подсказал я.
-- Да, сумасшедшим.
-- Я и сейчас такой. Доказать?
-- Да, - улыбнулась девушка. - Докажи.
-- Обязательно, - пообещал я. - Только потом. Сейчас у меня дела.
Выскакивать из комнаты пришлось быстро, так как в голову летела бутылочка с лаком, грохнувшаяся в вовремя закрытую дверь. Сегодня надо еще успеть переговорить с Евгением. На ходу схватив куртку, я затопал по лестнице.

[DragRacer]

Глава четвертая.
Мои нервы, закаленные в боях на трассе, успели стать крепче стали, чего не сказать о нервах Пчелкина. Он ходил по кабинету на втором этаже "Четверти мили", грызя зубочистку. А волноваться было от чего. Сегодня презентация клуба, в который мы вложили немало сил и средств. Оглядываясь назад, тщательно взвесив все килограммы сожженных нервных клеток, километры выкуренных сигарет и литры выпитого кофе, я думал, что в жизни не возьмусь больше за подобное мероприятие.
Сегодня, пожалуй, самый важный день в истории клуба. Ведь известно: как помажешь так и поедешь. В зале не было ни одного случайного человека, лишь "акулы пера" местных печатных изданий, обозреватели с телевиденья да очень хорошие знакомые. Ударить в грязь лицом очень не хотелось.
-- Сядь уже, - цыкнул на Сашу байкер. - Достал уже.
Тезка приземлился на диван, но вытерпел минуты две от силы, после чего продолжил метаться, как лев в клетке.
-- Вот одолел, - проворчал Евгений Федоров. - Может, в картишки перекинемся?
Пчелкин проигнорировал предложение, выплюнул в пепельницу изгрызенную зубочистку, схватил новую и продолжил нарезать круги.
-- С тобой, что ли? - усмехнулся я.
-- А что такого? - хмуро свел брови гонщик. - Боишься?
-- Давай, - махнул я. - Во что?
-- В очко? Годится?
Предупредительный Сергей достал из внутреннего кармана пиджака колоду карт и вложил ее в руку слепого. Тот взвесил стопку и протянул ее в мою сторону.
-- Сдавай.
Перетасовав колоду, я положил две карты рубашкой вверх на стол перед Евгением, и одну, червонную даму, перед собой. Поводырь хотел посмотреть сдачу, но байкер поспешно накрыл карты рукой.
-- Еще.
-- Уверен? - осведомился я.
-- Конечно, я уверен. Еще.
Карта, прокатившись по лакированной столешнице, замерла рядом с двумя своими сестрами. Федоров поспешно сложил их стопочкой и прижал пятерней к столу.
-- Ммм... еще, - пожевав губы изрек он.
-- Евгений Андреевич... - начал Сергей, положив руку на плечо босса.
-- Тихо, - расер повел плечом, сбрасывая руку водителя. - Еще.
Четвертая карта повторила путь предыдущей, скрывшись под ладонью байкера.
-- Себе, - произнес гонщик.
Глубоко вздохнув, я взял карту из колоды. Четверка. Итого - четырнадцать. Что там, интересно знать, у Евгения? Он даже не посмотрел! Нет, именно это и не удивительно, но, хотя бы Сергей мог сказать шефу, что у него за карты. А, вообще, от этого парня можно ожидать всего чего угодно. Даже того, что у него там, в четырех картах, набралось ровно двадцать одно. Тогда тянуть дальше не имеет смысла. Хотя... хотя там может быть и меньше. Но может быть и больше. К черту.
Я осторожно потянул верхнюю карту. Здесь окажется семерка, семерка, семерка... перевернув пластиковый прямоугольник, я увидел нагло улыбающуюся, прищурив один глаз, пиковую даму. Двадцать четыре.
-- Ну? - нетерпеливо осведомился Евгений.
-- Баранки гну, - буркнул я. - Что там у тебя?
-- Я-то откуда знаю? Я слепой, помнишь? Сам скажи.
Дрожащей рукой я перевернул первую карту. Хотя на кону ничего не стояло, эта победа была для меня не менее важна, чем предыдущая. Я живу для победы, и не обязательно за рулем. Я - лучший, я должен быть лучшим...
Пятерка. Начало многообещающее. Я перевернул вторую карту. Пятерка. Шансы у байкера довольно неплохие. Третья карта. Десятка! Итого - двадцать. Приготовившись к невероятному, к тому, что четвертая карта - туз, я перевернул и ее. Валет! Итого - тридцать!
-- Сколько? - поинтересовался Федоров.
-- Тридцать, - ответил я.
-- Вот шляпа! А у тебя?
-- Э-э... двадцать...
Сергей вежливо кашлянул.
-- ...четыре, - закончил я. - Двадцать четыре.
-- Что за жизнь? - Евгений хлопнул себя по коленке. - Каждый так и норовит слепого обуть. Ладно, я не злопамятный. Хочешь, анекдот расскажу?
-- Давай, - тезка, уставший от ходьбы, рухнул на диван. - Трави свою байку.
-- Да, тебе тоже интересно будет, - кивнул байкер. - В общем, встречаются два депутата, и один говорит другому: "У меня для тебя две новости: хорошая и плохая. С какой начать?". "Давай, - говорит второй, - с плохой". "Знаешь, - отвечает первый, - мы с тобой такие занятые люди, все время в Думе проводим, с женами не спим... короче, они лесбиянками стали". "Дела, а какая хорошая?". "Ты мне тоже нравишься".
-- Хм, смешно, - усмехнулся Пчелкин, имея в виду, скорее не смысл анекдота, а сам анекдотом.
-- А я потом посмеюсь, - зевнул я. - Не против?
-- Обязательно, - рассмеялся слепой. - Обязательно посмеешься.
Глупый, старый, бородатый анекдот. К чему Евгений его рассказал? Я успел достаточно хорошо узнать этого человека, чтобы понимать, что он никогда и ничего не делает просто так. В каждом его жесте, каждом движении, каждой мысли был заложен строго определенный, нередко понятный только ему, смысл. Иначе и быть не могло. Слепой с рождения, этот парень привык все досконально просчитывать. В противном случае таких высот Федоров никогда бы не достиг, и клеил бы сейчас коробочки в каком-нибудь обществе для слепых, а не сидел передо мной, одетый в шмотки от Gucci.
-- Сан Саныч, - в кабинет, еле приоткрыв дверь, просунув голову в щель, заглянул охранник. Один из тех, кто не уследил за джипом Пчелкина. - Все уже в сборе.
-- Уже идем, - произнес я. - Уже идем.
-- Сан Саныч, - охранник набрался смелости, и, боязливо теча по стенке, проник в кабинет. - Я не знаю, может это и не важно... пацаны просили вам не говорить...
-- Чего еще? - недовольно буркнул Саша.
-- Электрик сегодня проходил... - продолжил секьюрити. - Сказал, хозяин вызывал свет в кабинете починить...
-- И что? - насторожился я.
-- Ну, мы его пропустили...
-- В этот кабинет? - уточнил я.
-- В этот кабинет, - подтвердил охранник, опустив взгляд в пол.
-- Молодца, - Пчелкин провел взглядом по стенам помещения. - Молодца. Саш, ты электрика вызывал?
-- Нет, - покачал я головой. - А ты?
-- Тоже нет, - щелкнул языком тезка. - Так, кто с тобой был?
-- Колян и Вован, - сдал своих "подельников" дуболом.
-- Вован - это не тот, с которым вы мой Крузак проворонили? - осведомился Саша.
-- Тот, - виновато кивнул охранник.
-- Молодца, - повторил друг. - Ты, вот что, зови их сюда. Мы пока подождем.
Секьюрити отправился за своими коллегами. Пчелкин, как только за ним закрылась дверь, бросился к сейфу, набрал код, распахнул толстенную стальную дверцу. Денег здесь хранилось немного: месячная зарплата сотрудников, да некоторые копейки на текущие расходы. Главной ценностью были учредительные документы, но все оказалось на месте. Тем более непонятна цель визита неизвестного якобы электрика. Разведка? Смысл?
Мы повернулись к Федорову, как самому рассудительному из присутствующих. Тот молчал. Какие-то контакты в его мозгу, конечно, замыкались, но свое мнение байкер пока держал при себе. Серега, похоже, вообще не думал, привыкнув, что такими делами занимается босс.
В дверь робко постучали.
-- Давай, давай, - пригласил Саша. - Проходите, не стесняйтесь.
Повесив головы, зажавшись, уменьшившись в габаритах почти вдвое, в кабинет вползли три танкиста. По размеру лобовой брони, толщиной в три пачки маргарина, эти трое могли поспорить с любым танком.
-- Молодца, - в третий раз повторил Пчелкин. - Герои! Колян, Вован, и... Стасян, кажется? Вот перед вами оба хозяина, вот вы перед нами. Теперь попробуйте доказать, что кто-то из нас предупреждал вас, что придет электрик. Ну, давайте, чего молчите? А знаете, почему вы молчите? Потому что никто ничего подобного вам не говорил. Значит так, Стасян и Вован...
-- А я? - напомнил о себе третий.
-- Да, ты же с ними был, - согласился тезка. - И, конечно, Колян - уволены! Чтобы через пять минут я вас не видел.
-- Но, Александр Константинович...
-- Никаких "но"! Брысь отсюда!
-- Что за манера такая, а? - поинтересовался я, когда затих шум шагов бывших охранников. - Увольнять всех? Лажанулись пацаны раз-другой, ничего же не случилось?
-- Когда случится - поздно будет, - процедил сквозь зубы Саша.
-- И так штат урезан, - напомнил я. - А ты остатки разгоняешь.
-- Господа, - задумчиво произнес Евгений, уставив свои невидящие глаза в потолок. - А вам это не кажется странным?
-- Ты про электрика? Своевременное замечание, - ехидно заметил я.
-- Это само собой. Вас не наводит ни на какие размышления то, что и джип взорвали в их смену, и электрик этот приходил в их смену?
-- Наводит, - кивнул друг. - Редкостные раздолбаи.
-- Потом, о'кей? - взмолился я. - И так уже везде опоздали.
Мы поспели как раз к окончанию Машиного номера. Публика, затаив дыхание, смотрела на девушку, несколько человек поспешно строчили что-то в блокнотах. С этими все ясно - журналисты. Впрочем, многие не обращали внимания на сцену, сосредоточившись вокруг двух главных экспонатов вечеринки: моей ВАЗ-2110 и Yamaha R1 Евгения. Паша, увидев нас, помахал рукой.
Клуб вышел на славу. Большую часть помещения занимала именно ресторанная зона, отделенная от танцпола звуконепроницаемой перегородкой. Правда, несмотря на несколько слоев изоляции, при прокачивании музыки на предельных децибелах, столы ощутимо подпрыгивали на басах, заставляя посуду мелко дребезжать. Строители, как обычно, раскатав акт скрытых работ на три тома, едва ли сделали хотя бы половину. Пусть это останется на их совести, что теперь поделать?
Пчелкин сосредоточил свое внимание на клетках со стеклянными прутьями и неоновой подсветкой, в которых танцевали полуголые девчонки. Кому что, а кобелю - гармошка. Одна из стриптизерш - длинноногая блондинка с татуировкой над правой грудью - послала Саше воздушный поцелуй. Тот, поморщившись, сделал еле уловимый знак рукой, означающий "тс-с-с".
Кажется, все приглашенные были на месте, не мог я найти лишь двоих человек: Таню и Аллу. Пробираясь между столов, кивая знакомым, одев на лицо дружелюбную улыбку, я достиг столика у бара, за которым сидел Мешков.
-- А, вот вы где, - недовольно пробурчал хореограф. - Где вас только носит? Вы в курсе, что мне за вас вступительную речь произносить пришлось? Хорошо еще, что я слышал, как вы репетировали...
-- Премию получишь, - отмахнулся я. - Ты Таню не видел?
-- Видел, - кивнул Кирилл.
-- Где?
Тот молча кивнул на сцену. Мария Желтых, откланявшись под громогласные овации, ушла за кулисы. Как и в прошлый раз, слов я не слышал. Могу побиться об заклад, что и немногие из присутствующих вслушивались в песню. Девушка отлично держала на себе внимание, обходясь без излишнего эротизма. Что-то в ней было такое, что заставляло смотреть в ее пронзительные зеленые глаза, оглохнув и практически ослепнув. Певица ушла со сцены, освободив место для конферансье.
-- А сейчас, - произнес он в микрофон. - Две жрицы любви с греческого острова Лесбос. Приветствуем, Кассандра и Кассиопея!
-- Это еще что? - повернулся я к Мешкову. - Что-то я такого номера не припомню.
-- Смотри, пока можешь, - ответил за него Евгений.

[DragRacer]

Оно действительно того стоило. Свет погас, полилась медленная мелодия Barcode Brothers, внезапно на сцену ударил свет двух прожекторов, осветив прислонившихся друг к другу спинами Таню и Аллу, одетых в бесформенные майки, едва дотягивающие до пупка, и обтягивающие шорты. Вот Александрова, развернувшись к подруге, скользнула руками по ее телу и опустилась на колени, прогнув спинку. Пчелкина, встав на четвереньки, потянулась к губам Тани, проведя свисающими волосами по выступившим из-под одежды грудям моей супруги. Дальше я смотреть не мог.
Медленно сжимая кулак, я развернулся к Кириллу. Без его участия здесь явно не обошлось. Бедный парень радостно улыбался, не зная, что его ожидает. Резко, без замаха, я выпустил снаряд в глаз творческой личности. Мешков, не успев ничего понять, кубарем скатился со стула. Подойдя к бессознательному телу, я приподнял его за грудки, и прошептал на ухо:
-- Уволен.
-- Зачем ты так? - пожал плечами тезка. - У нас и так штат урезан...
-- А тебе нравится? - оторопел я.
-- Ну, могло бы быть и лучше, - согласился Саша. - Но сойдет и так...
-- Лучше молчи, - махнул я рукой.
Следующий на очереди - байкер. Теперь я понял смысл его анекдота, но смеяться от чего-то совершенно не хотелось. Возможно, избиение калек не совсем соответствует правилам хорошего тона, но в любых правилах найдется свое исключение. Как раз на такой случай.
-- Слышь, шутник хренов, - сделал я шаг к Евгению.
Между нами незамедлительно вырос Сергей. Похрустывая костяшками пальцев, защитник вызывающе смотрел на меня с высоты своего почти двухметрового роста. Почему-то в марте, вызывая меня на дуэль, Федоров не прятался за спину своего охранника. Я сообщил это наблюдение Сереге, но тот, нависая надо мной, как грозовая туча, ответить не потрудился.
Вполне возможно... да что там возможно? Скорее всего, я уделал бы этого громилу. Правда, не так быстро, как Кирилла, но устраивать потасовку в первый же день работы клуба, в день его презентации, было попросту недопустимо.
-- Жаль, что ты этого не видишь, - прорычал я, протягивая в сторону байкера "одноухого зайца".
-- Я передам, - заверил телохранитель.
Таня с Аллой продолжали свой танец, и я поспешил к сцене, вожделея одного: отвести в сторонку и как следует надавать ремнем по заднице шкодной девчонки. Сшибая стулья, натыкаясь на гостей, не тратя времени на объяснения, я двигался как танк, сминая все на своем пути. Девушки на сцене уже успели снять друг с друга майки.
-- Эй, - остановил меня, беспардонно схватив за руку, немолодой мужчина в очках с дымчатыми стеклами, седыми волосами и пышными усами. - Ты здесь работаешь?
-- Типа того, - кивнул я.
-- Сколько?
-- Что - сколько? - не понял я.
-- Ночь с этими двумя кошечками, - пояснил наглец. - Сколько?
Вместо ответа я провел замечательный, блестящий хук справа, которого хватило бы на десять братьев Кличко. Мужчина, сметая бутылки, тарелки и стаканы, рухнул на стол. Из зала раздались женские крики. Люди из-за соседних столиков моментально переместились подальше от линии фронта. Тормоза у меня сорвало окончательно, и я замахнулся для второго удара.
-- Ты что делаешь? - завопил тезка.
-- Знаешь, что он спросил? Сколько стоят наши жены!
-- Сученыш! - прошипел Саша, бросаясь на добычу.
Оставив извращенца на попеченье друга, я продолжил свой путь. Спешить было уже некуда. Обе девушки оголились полностью, выбросив последние предметы своего туалета в зал. В буйстве танца они не замечали происходящего здесь. Разгоряченный предыдущими схватками, я в один прыжок заскочил на сцену, и, широко размахнувшись, залепил супруге пощечину.
Дальнейшее я помнил плохо. Кажется, меня скрутили свои же охранники. Молодцы ребята, впятером-то на одного. Кажется, я пил. Кажется, много пил. Последний раз я так набирался года три назад, и тогда тоже из-за Тани. Что она со мной делает? Какого черта мы вновь повстречались? Дрянь...

[DragRacer]

Глава пятая.

Проснулся я от ощущения чего-то жесткого под щекой. Попытавшись утроиться поудобнее, пошарив рукой в поисках подушки или одеяла, я сшиб какую-то склянку, разбившуюся с громким дребезгом. Продолжив поиски более осторожно, я нащупал кучу бумажек и горку бычков, но постельных принадлежностей так и не нашел. Черт, да что же это?
Переборов желание вновь провалиться в забытье, я открыл глаза. В зеркале отражалась моя небритая физиономия с опухшими глазами. Обстановка помещения что-то напоминала, но не мою спальню - это точно. Где же это я? Наконец дошло: я на столе в своем кабинете. Что я здесь делаю? Солнце за окном поднялось уже достаточно высоко, так что презентация, несомненно, закончилась.
И стоило? Стоило так напиваться из-за одной дуры? Голова трещала, словно двигатель без масла. На полу, рядом со столом, играя веселыми бликами в солнечных лучах, валялись осколки только что разбитой бутылки. Чуть поодаль - еще две бутылки из-под коньяка. Неужели, я все это один выпил? Вот это я понимаю - крышу снесло.
Оперевшись на стол, я попытался подняться с кресла. Ноги, затекшие от ночи, проведенной в неудобной позе, сразу подкосились и я рухнул на пол. Нет, это уже явный перебор. Скрипнув зубами, я предпринял вторую попытку, более удачную. Но дальше дело не пошло - не сделав и трех шагов, я запутался в ногах и снова встретился с полом. К сожалению, не женским, а другим, более твердым.
-- Сан Саныч?
В кабинет, услышав шум, вбежала Мария Желтых. На ней по-прежнему был концертный костюм. Интересно, какого черта она здесь делает так поздно?
-- Сан Саныч, вам помочь? - девушка взяла меня за локоть, помогая подняться.
-- Лучше кофе сделай, - прохрипел я. - Покрепче.
Мужская гордость не позволяла позволить женщине помочь встать мне на ноги. Еще чего не хватало! Все же я оставался мужиком. Сделав вид, что так и задумано, что по распорядку рабочего дня для директора настало время немного поваляться на полу, я подождал, пока девушка убежит в бар, а сам, нечеловеческим усилием собрав всю силу воли в кулак, поборов силу тяжести и собственную дурость, вернулся в кресло. Расслабляя и снова напрягая мышцы ног, я восстанавливал кровообращение.
-- Ваш кофе, - Маша вернулась в кабинет с чашкой дымящегося напитка в руке.
По помещению разнесся аромат крепкого кофе. Завладев кружкой, я жадно, словно наркоман, добравшийся до иглы после долгого перерыва, отхлебнул обжигающую жидкость. Кровь в венах забурлила с новой силой, голова начала постепенно проясняться.
-- Ты-то почему не дома? - осведомился я у девушки.
-- За вами осталась присмотреть, - скромно потупила взор певица.
-- Спасибо, - произнес я, перетасовывая колоду карт, забытую Евгением. - Сыграем?
Не то чтобы у меня было непреодолимое желание перекинуться в картишки, но голова буквально распухала от мыслей, большей частью - не очень добрых, а партейка в бдекджек, как я успел убедиться, способствует размягчению мозга. По крайней мере, появляются другие приоритеты и азарт игры вытесняет из головы все остальное.
-- Во что?
-- В очко? - предложил я.
-- Не думаю, - ответила Мария. - Играть в карты без ставок неинтересно.
-- Хорошо, - согласился я. - На что играем?
-- А у меня есть что-то, что может вас заинтересовать?
-- На раздевание? - улыбнулся я. - Ты проигрываешь - снимаешь одну вещь, я проигрываю - плачу тебе сотню. По рукам?
Говорят, если не везет в карты - повезет в любви. В карты мне не перманентно везло, как и в любви. Где же правда? Одно хорошо - я отвлекся от мыслей о Тане, ее выходке, ночном мордобое и так далее. Голова работала в одном направлении: выиграть.
На столе лежали уже пять сотенных бумажек, а Маша сняла только одну сережку. Я начал беситься, карты с моей подачи скользили по лакированной поверхности и падали на пол. На тело певицы я чихал с высокой колокольни, голых баб я повидал на своем веку достаточно. Дело было в принципе.
-- Зачем так нервничать? - игриво подняв бровь, осведомилась Желтых.
-- Не люблю проигрывать, - ответил я, пытаясь просветить взглядом карту.
-- Может, я сразу разденусь, и все будут довольны? - предложила Мария.
-- На счет тебя не скажу - не знаю, но я доволен не буду точно, - возразил я.
-- Это почему? - удивилась девушка.
-- Как почему? Должен же быть азарт, накал страстей и все такое, - пояснил я. - Разденешься ты, и что? Как это будет смотреться?
-- Пошло, - догадалась Маша.
-- Точно, - ткнул я пальцем в стол. - Твоя сдача.
И тут карта поперла. У меня, что ни кон, выпадала обязательно картинка и туз, у девушки перебор шел за перебором. Того не лучше. Не люблю, когда меня за малого ребенка держат. Очко - это очко, а не поддавки. Скоро, очень скоро, на девушке остались лишь крошечные стринги, как и следовало ожидать - цвета листьев подсолнуха. Я же не достал ни одной новой купюры. Оставался последний раунд.
Два пластиковых прямоугольника, с тихим шелестом прокатившись по столу, врезались в мой локоть. Согнув посередине, я посмотрел карты. Десять и два, итого - двенадцать. Или Маша сплоховала, или ей надоело поддаваться, и девушка решила меня немного помучить. Следующую карту в колоде, со следом ногтя на уголке, я уже успел запомнить. Король. Перебор. Или жестокий недобор. В любом случае раунд остается за певицей.
-- Себе, - буркнул я.
Желтых положила перед собой, рядом с восьмеркой, короля. А счастье было так близко, так возможно. Я потянулся за следующей банкнотой, но Мария, опередив меня, извлекла еще одну карту. Дама. Конечно, это перебор, и, конечно, не случайно.
-- Поздравляю победителя, - улыбнулась девушка, сбрасывая с себя последний предмет.
-- Угу, - кивнул я.
-- Теперь-то чем ты недоволен?
Маша перегнулась через стол, ее полные влажные губы очутились в считанных сантиметрах от моих. Запах женщины, близость ее горячего, обнаженного тела, приятно будоражили меня. Не люблю, когда мне поддаются, но месть, начавшись, должна дойти до конца, до логического завершения.
-- Думаю, выражу общее мнение... - прошептал я на ушко певицы, сдвигая к краю стола бумажки и пустые бутылки.
Листы бумаги и банкноты, кружась в воздухе, полетели на пол. За ними, несколько мгновений пробалансировав на краю, последовала бутылка, а за ней - рамка с фотографией Татьяны на фоне Эйфелевой башни. Таре повезло больше, а, может, она просто была крепче, но ее приземление, в отличие от фото, было более удачным. Рамка же, врезавшись в ламинат углом, раскололась на две части, стекло выпало, и, упав с высоты в два-три миллиметра, разбилось на мелкие осколки.
Мария, уже почти легшая на стол, поспешно соскочила. Тихо шевеля губами, словно читая молитву, она смотрела на осколки, покрывшие фотокарточку.
-- Ну, иди сюда, - я потянулся к девушке.
-- Нет! - отшатнулась Желтых. - Нельзя. Это знак.
-- Что? Какой знак? - отмахнулся я. - Не говори глупостей!
Дверь в кабинет внезапно распахнулась и в помещение вошел Саша, Евгений и его альтер-эго. Их разговор, как и наш, оборвался на полуслове. Певица попыталась скрыть свои прелести, но очень скоро поняла, что двух рук здесь мало и бросила это бесполезное занятие, гордо выпрямив спину и сложив руки на груди. Пчелкин, приподняв бровь, мгновенно оценил обстановку.
-- Вот как мы горюем, да? - издевательским тоном произнес тезка. - Развлекаемся с совершенно голой девицей.
-- Она не совершенно голая, - я бросил взгляд на Машу. - На ней туфли.
-- Чья бы корова мычала, - хохотнул Федоров. - Некоторые для своей любовницы сняли квартиру, купили машину, - загибал пальцы байкер. - И собираются в круиз по Европе.
-- Ты-то откуда знаешь? - буркнул Саша.
-- Я, может, и слепой, но никак не тупой, - оповестил его Евгений.
-- Погоди-ка, - я подал Марии ее одежду и загородил спиной, позволяя одеться. - Это, случайно, не та особа с тату на сиське?
Пчелкин от комментариев отказался. Желтых же оделась гораздо быстрее, чем раздевалась до этого, и теперь старалась прикинуться торшером, что не ей не очень удавалось. Саша, уязвленный до глубины души наблюдательностью своих друзей, бухнулся в кресло, Евгений, уставившись на меня черными стеклами очков, изобретал очередную остроту. Обстановка в кабинете накалялась, воздух наэлектризовывался, как перед грозой. Если вчера мы не почесали кулаки друг об друга, то сейчас было самое время.
В дверь робко постучали. Кого там еще черт принес? Устроили проходной двор. Однако посетитель мог быть нашим всеобщим спасением, отсрочкой от взаимного истребления.
-- Открыто, - крикнул я. - Входите.
И гость вошел. Это оказался невзрачный парень среднего роста с кудрявой шевелюрой, в клетчатой рубашке, белых спортивных штанах, сандалиях на босу ногу и свернутым трубочкой журналом в руке.
-- Тебе чего? - недовольно поинтересовался Пчелкин.
-- Электрик...
Гость успел произнести только это.
-- Элек...кто? - перебил его Федоров. - Серега, разберись.
Долго упрашивать телохранителя не пришлось. Он с размаху залепил электрику такую оплеуху, что тот, прокатившись кубарем по полу, остановился лишь встретившись со стеной.
Первые секунды я не понимал причину столь жестокого обращения с представителем коммунальных служб. Пока в голову не ударило: электрик! Тот самый таинственный электрик, приходивший вчера!
Когда плюс с минусов в моем мозгу, наконец, встретились, Сергей уже приматывал посетителя скотчем к стулу, опережая все его возражения сильными тычками в ребра. Своя шкура была электрику все же дорога, и он предпочел заткнуться, пока не спросят.
-- Давай, говори, - предложил Евгений, оседлав стул задом наперед. - Зачем вчера приходил?
-- Я? Вчера? Приходил? - попытался осмыслить вопрос пленник. - Я вчера не приходил.
-- Жаль, - покачал головой байкер. - Очень жаль. Сергей?
Водитель с ленивым видом выдал жертве еще одну затрещину, от которой голова парня дернулась вперед, а зубы клацнули с костяным звуком.

[DragRacer]

-- Повторяю вопрос, - повысил голос Федоров. - Зачем ты вчера приходил?
Лже-электрик не смог бы ответить, даже если бы очень захотел. Сила удара поводыря была такова, что гость еще считал звезды, сыплющиеся из глаз. Евгений, конечно, не видел, в каком состоянии был пленник, и спокойно продолжал допрос.
-- Хорошо, - кивнул он. - Не хочешь по-хорошему - убираем вазелин. Сергей, говорят, электриков током не бьет... всегда хотел проверить.
Телохранитель радостно оскалился, выдернул из настольной лампы шнур, проверил, вставлена ли вилка в розетку, и подошел к парню. Расширившиеся от ужаса глаза парня медленно поползли на лоб.
Все происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Если вначале это походило на игру в "плохих ребят", то сейчас эти плохие ребята собирались замочить пленника прямо у меня в кабинете. Одна мокруха на мне уже висела, и я не понаслышке знал, что вывести человека в расход - удовольствие сомнительное. Маша, про которую все забыли, похоже, думала точно так же.
-- Вам не кажется, что это уже слишком? - произнесла певица.
-- Убивать людей - это плохо, - заметил я.
Сергей задорно подмигнул мне, поднес оголенные провода к носу парня, и гаркнул прямо ему на ухо:
-- Говори, падла, кто тебя заслал, или зажарю суку!
По комнате разнесся запах мочи. Желтых зажала нос двумя пальцами, тезка болезненно скривился. Да, стул придется выбросить.
-- Журнал "Электрик-сити", - прохныкала жертва. - Я из журнала "Электрик-сити", от главреда...
-- Чего? - насторожился байкер.
Только теперь мы догадались посмотреть журнал, принесенный гостем. На первом же развороте я обнаружил то, что ничуть не улучшило моего настроения. С фото над заголовком "колонка главного редактора" смотрел седой тип с козлиной бородкой, которого мы с Сашей вчера неплохо приложили.
-- Вот ни хрена себе, - присвистнул тезка, выглядывая из-за моего плеча.
Я же поспешно листал страницы в поисках обзора ночных клубов города. "Четверти мили" была посвящена целая полоса, хотя эпитеты оставляли желать лучшего: "отстойник нашего города", "малолетние проститутки", "притон для геев", "бандитская малина" - это самые безобидные тезисы данной статьи. Кого-то, конечно, подобное заведение заинтересует, но явно не ту аудиторию, на которую мы рассчитывали. К тому же не совсем понятно, как сочетаются друг с другом "притон для геев" и "бандитская малина". Еще более непонятно - как материал успел оказаться в номере?
-- Чего? - возмутился тезка. - "...зверски избили два пьяных официанта..."? Ему мало было?
-- Что там? - заинтересовался Евгений. - Ну, что?
-- На, почитай, - Пчелкин бросил журнал ему на колени.
-- Спасибо, - мрачно поблагодарил слепой байкер.
-- Это что за хрень? - навис я над пленником.
-- Это альфа-релиз нового номера "Электро-сити", - пояснил сквозь слезы пленник.
-- То есть в печати этого не будет? - уточнил я.
-- Не будет, - поспешно согласился гонец. - Если...
-- Если что? - нахмурился Евгений.
-- Если Юрий Иванович, главред, получит тех двух девочек на ночь и пятьдесят тысяч рублей компенсации морального ущерба, - ответил гость.
-- Морального вреда, - поправил я. - Терминологию учи. Ты, вообще, подумал, прежде чем говорить это?
-- Отпустите, а? - взмолился пленник. - Я-то вам что сделал? Мое дело маленькое, мне сказали, я - передал...
-- Передаст, значит? - усмехнулся тезка. - Да хрен с тобой, иди. Передай этому вреду... в общем, расскажи, что с тобой было.
Сергей, обесточив предварительно кабель, перерезал скотч, удерживающий гонца. Парень в белых с темным расплывом штанах встал на негнущиеся ноги и направился к выходу.
-- Погодь, - тормознул его водитель, протянув шнур. - Возьми, на память.
Гость оценил сувенир, побледнев еще больше, хотя, я думал что такое в принципе невозможно, и, еле переставляя ноги, удалился. Даже спасибо не сказал, сволочь!
-- Вот козлина, - в сердцах хлопнул себя по колену Саша.
-- Меня другое беспокоит, - изрек я, прикурив сигарету. - Где Таня? Ты Аллу давно видел?
Пчелкин, уставившись в потолок, надолго задумался. Не дожидаясь, когда друг сделает какие-либо умозаключения, я извлек из кармана сотку и набрал Танин номер.
-- Абонент просит его не беспокоить, - лишенным эмоций голосом произнес автоответчик. - Надеемся на ваше понимание.
Это они зря. Надеяться на мое понимание можно было с тем же успехом, с каким аллигатор может надеяться на понимание антилопы, спустившейся к водопою, но встретившей лишь разомкнутые челюсти голодной амфибии. Я набрал номер еще раз, еще и еще, но результат был тот же - надежда на мое понимание. Не дождетесь.
Тезка, глядя на меня, тоже забеспокоился, и, достав свой мобильник, бросился в атаку. Судя по выражению Сашиного лица, автоответчик повторил ему слово в слово то же, что и мне.
-- Так, - я убрал телефон в карман. - Я поехал.
-- Куда? - усмехнулся Федоров. - От тебя перегаром разит, как от пивной бочки.
-- А от всего этого, - я обвел кабинет рукой. - Керосином.
Заставив ноги вспомнить, откуда они растут, и что голова, как-никак - главенствующий орган, я заковылял к выходу. Поначалу - медленно, неуверенно перенося вес тела с одной подкашивающийся конечности на другую, затем - все быстрее и увереннее. На подходе к парковке я уже чувствовал себя вполне прилично, от хмеля осталась только сухость во рту да звон в голове.
На стоянке, залитой нестерпимо ярким солнечным светом, кроме моей малышки и японца, блестела темно-зеленая Octavia Мешкова с открытым багажником. Не понимаю. Хоть убей - не понимаю, как можно ездить на полностью штатном автомобиле. Кирилл, к всеобщему удивлению, чувствовал себя в этой Skoda вполне комфортно. Каждому свое. Я, например, не пережил бы такого унижения - ездить на незатюненом авто! Кошмар...
Хозяин бюргера, сверкая фингалом, пытался засунуть в багажник устрашающих размеров чемодан. Завидев меня, хореограф моментально переменился в лице и попытался закрыть багаж спиной. Попытался безо всякого успеха, и, видимо, не очень на него надеясь.
-- Куда собрался? - осведомился я.
-- Никуда... - поспешно ответил Кирилл. - Домой.
-- Так никуда или домой?
-- Тебе то что? Ты же меня уже уволил, так что разбирайся сам. На компрометирующие вопросы я отвечать не намерен.
Вот уж не знаю, что такого компрометирующего в вопросе "куда?". При другом стечении обстоятельств я бы обязательно побеседовал с Мешковым более предметно и касаемо "куда", и касаемо чемодана, да и всего остального. Но сейчас, как назло, я очень спешил. Несмотря на чувство, что я в очередной раз упустил что-то важное, я махнул рукой и подошел к своему болиду, заботливо перегнанный кем-то с подиума из зала.
Здесь обнаружилась небольшая проблемка. Тот, кто поставил сюда мою киску (скорее всего - тезка), не потрудился отдать мне ключи, а без пульта даже открыть дверку совершенно невозможно. Возвращаться обратно не хотелось, и, вообще - примета плохая. На поиски альтернативного транспортного средства ушло не больше секунды. Конечно, это было ведро Мешкова. Творческая личность уже упрятал чемодан в салон и собирался отчаливать.
-- Погодь! - закричал я, встав перед носом Октавии.
-- Чего? - испуганно поинтересовался Кирилл.
-- Не в службу, а в дружбу, помоги, а? Машина нужна до рези в яйцах.
-- Когда это мы подружиться успели? - буркнул парень. - Когда ты мне по морде въехал?
Весомых доводов в пользу нашей дружбы у меня, разумеется, не было. Зато нашелся несколько другой аргумент, гораздо боле значимый.
-- А что, мало? - участливо спросил я. - Еще хочешь?
-- Куда тебя? - сдался Мешков.
-- Узнаешь, - пообещал я, прыгая на водительское кресло.
-- Эй, - возмутился хореограф.
Однако ключи, к моему счастью, торчали из замка зажигания. Кириллу осталось одно - прыгнуть на соседнее сиденье. Привязавшись ремнем безопасности, пассажир настороженно втянул носом воздух.
-- Слышь, а перегаром не от тебя несет?
-- От меня, - кивнул я, отдавая швартовы.
Теперь, с этой подводной лодки, деваться ему было некуда. И бунт на корабле до добра не доведет. Даже на скорости всего в сотню километров. Хотя турбинированный 150-сильный двигатель объемом 1,8 литра разгонял Октавию не слишком резво, Кирилл, взревев от ужаса, вцепился в поручни мертвой хваткой. Салага.
При первом же торможении, показавшем крайнюю капризность невентилируемых дисков, в спинку кресла врезалось что-то тяжелое. Мешков болезненно ойкнул. На заднем сидении лежал еще один огроменный чемодан. А, может, и тот же самый.
-- Ты не знаешь, что багаж надо класть в багажник? - поучительным тоном произнес я, рисуя поворот.
-- Там места нет, - пискнул пассажир, придавленный к дверце центробежной силой.
Нет места! Интересно, чем можно забить полкуба багажного отсека Шкоды? Откуда, вообще, у этого балбеса столько барахла? А главное - зачем?
Оставив выяснения на потом, я заложил еще один вираж. Ведро. С гвоздями. Валкая, шаткая машина с заторможенной реакцией на абсолютно все действия пилота требовала хорошего тюнингового вмешательства. Любое не заточенное авто, не важно, Запорожец это или Бентли, по моему скромному мнению - есть кал. К дому я подъехал совершенно мокрый от нервов. По старой водительской привычке засунув ключи в карман, я бросился в подъезд. Теперь динамика разгона была на порядок выше. Видать, природа - не дура, раз снабдила человека ногами, а не колесами.
Дома Татьяны не оказалось. Более того - можно смело утверждать, что она здесь и не ночевала. Кровать была аккуратно заправлена, моя же благоверная супруга ни разу не потрудилась даже отнести кружку в раковину, не говоря о таком сложном процессе, как застилка постели. С минуту пошевелив мозгами, я пришел к выводу, что если ее нет здесь, то, следуя элементарной логике, она где-то в другом месте. Но где? Подруг, у которых Татьяна могла провести ночь, у девушки не было - это стопудово. Друзей - тоже. Оставалась одна вероятность - ее похитили! Снова! Кто? Да те уроды, что предлагали продать "Четверть мили". По крайней мере, на это хотелось надеяться, а надежда, как известно, умирает последней.
Находиться в квартире больше не было смысла, надо возвращаться в клуб. Если я прав, и Таню действительно выкрали, то помочь может только один человек - Федоров. Саданув на прощание кулаком в стену, я вернулся на улицу. Бюргер Кирилла, к моему удивлению, до сих пор стоял перед подъездом.
-- Ты чего не уехал? - поинтересовался я.
-- Чего? Ты же ключи унес! - взбесился Мешков.
-- Ах, да, - согласился я, рассеяно похлопав по карманам. - Ну, раз ты все еще здесь, не окажешь ли еще одну услугу?
-- А тебе уже не хватит?
-- Хватит, так хватит, - развел я руками. - Тогда я пошел ловить таксера.
-- Эй, а ключи? - возмутился Кирилл.
-- Сам же сказал - хватит, - напомнил я.
-- Хорошо, - сдался хореограф. - Поехали.
Удовлетворенно усмехнувшись, я сел в машину. На этот раз, подстегиваемый беспокойством за Александрову, я совершенно не щадил Шкоду, нещадно гробя мотор в экстремальных режимах. Мешков, сидящий рядом с угрюмой миной на лице, уже не обращал внимания на мои маневры. Сомневаюсь, что он полностью доверял мне, как пилоту, скорее парню было уже глубоко насрать на судьбу своего авто, на меня и на все остальное. Он жаждал одного: отделаться от назойливого попутчика как можно скорее, и я с радостью приближал этот миг как мог. Вернее, насколько того позволяло ведро Кирилла.
Мне бы его заботы! Я уже не раз, не два и далеко не десять раз проклял тот вечер, когда я пообещал тезке помочь воплотить в жизнь его дурацкую идею. Вообще, жизнь состоит из белых и черных полос, заканчивающихся и начинающихся совершенно неожиданно. С тех пор, как я ввязался в эту затею, в моей жизни, вне всяких сомнений, началась черная полоса, и шел я по ней не поперек, а вдоль. Занятие это столь же бесполезное, как попытка пересечь дорогу, двигаясь перпендикулярно пешеходному переходу. Хотя... у всего есть свой конец. Пора расставить точки над "Ё".

[DragRacer]

Глава шестая.
Может, мои года - не самое большое богатство в мире, но неприятности я чувствовать научился за версту. Спору нет, работа с "Четвертью мили" во многом этому поспособствовала, за что можно сказать спасибо Пчелкину. Нет, обойдется. Опыт - вообще самая большая ценность, хотя бы потому что отнять его невозможно. Он или приобретается с годами и терпеливо ждет того часа, когда он может быть применен, или не приобретается вообще. Копая глубже, опыт - те инвестиции, которые себя в любом случае оправдают. А, может, все гораздо проще - в свете недавних событий ничего хорошего я уже не ожидал. Так или иначе, но, переступая через порог своего кабинета в клубе, я твердо знал: сейчас случиться очередное дерьмо. Дерьмо, кроме того что не тонет, имеет дерьмовую привычку всплывать то здесь, то там. На то оно и дерьмо.
В кабинете царило гробовое молчание. Именно гробовое, даже байкер, не экономящий слов на друзей, и тот молчал. Тишину нарушал лишь равномерный стук дротиков в пенопластовую мишень, висящую на стене. Тезка, вколотив последний дротик, повернулся ко мне, явно желая что-то сказать, но не находя для этого слов.
-- Что плохого? - со свойственным мне оптимизмом осведомился я.
-- Ну... короче... Евген расскажет, - перевел стрелки Саша.
-- А почему я? - удивился слепой. - Что за манера такая - на калеку все перекладывать?
-- Ты же трубку брал, - нашел причину Пчелкин.
Судя по тому, как старательно они искали стрелочника, дерьмо действительно случилось. При том конкретное, дерьмовое дерьмо.
-- Ну? - нахмурился я.
-- Тебе звонили, - кратко пояснил Федоров.
-- Пока не боюсь, - пожал я плечами.
-- Просили передать, что твоя жена у них.
-- У них - это у кого? - уточнил я.
-- Не знаю, - ответил байкер.
-- Дай догадаюсь: они чего-то за нее хотят?
-- Смотри, какой умный, - усмехнулся Евгений.
-- Был бы умный - сидел бы сейчас дома, да коньяк пил, - возразил я. - Чего они от меня хотят?
-- Не знаю, - повторил Федоров.
Ситуация сильно напоминала сюжет типа "иди туда - не знаю, куда, отнеси то - не знаю, что". Если год назад хотя бы было ясно, кому и что от меня надо, то теперь я находился в полной растерянности. Даже злобы или бешенства не было, меня всего, от пяток до кончиков волос переполняла растерянность. Препоганое чувство. Такого бессилия я еще никогда не ощущал.
Прикурив сигарету шоколадного цвета, я медленно выпустил в потолок одну большую сизую струю дыма. Не помогло. Саша, не давая сосредоточиться, долбил в мишень дротиками. Дерьмо. Слепой байкер - человек, который, казалось бы, способен решить любую проблему, не останавливающийся не перед какими трудностями, спасовал. Дротики в очередной раз пулеметной очередью ударили в пенопластовый круг.
-- Одолел уже, - взорвался я. - Дай их сюда и прижми свой зад.
Тезка, поняв, что сейчас безопаснее со мной не спорить, послушно положил на стол пять оперенных игл, и сел рядом. Он тоже был не в себе, похоже, Алла так и не нашлась. Хотя, Пчелкин, в отличие от меня, еще мог надеяться на лучшее.
-- Что же им от меня надо? - подумал я вслух, обхватив голову руками.
-- Дословно: пусть принесет, что нашел, - вспомнил Евгений. - Перезвонят за ответом ровно в полночь.
Что нашел? Что я вообще здесь нашел? Хорошего - ничего. Этим и поделиться не жалко. Так, что я нашел ценного? Я обвел взглядом стены. Да ничего я не нашел! Что здесь было, когда я выиграл эту халупу? Куча хлама? Ржавый ЗИЛ? Я вспомнил все, до мельчайших подробностей, включая даже облезшего пса и каждую снежинку, каждую пылинку, каждую муху и таракана, попадавшуюся мне за последнее время. Ничего! Ничего, что хотя бы близко равнялось стоимости человеческой жизни. Не просто человеческой - а жизни моей... моей... моей малышки.
Потеряв контроль над собой, я схватил со стола дарты, и, выпустив весь гнев, вложив в размах всю злость, запустил их, один за другим, в мишень. С громкими ударами, сравнимыми с грохотом канонады, два дротика впились в "яблочко", оставшиеся три - в "девятку". Скорость полета была такова, что иглы, прошив мишень насквозь, до половины вошли в штукатурку.
-- Ни хрена себе, - присвистнул Сергей, снимая мишень.
На стене остались пять крохотных дырочек, от которых пошла паутинка тончайших трещин. Водитель извлек из пенопласта дротики, повесил круг на место, и, желая то ли побить мой рекорд, то ли просто отвлечь меня от грустных размышлений, по очереди бросил снаряды в цель. Цели они, однако не достигли, ударившись в стену на достаточно приличном от нее расстоянии.
-- Вот ведь... - вздохнул телохранитель, доставая из наплечной кобуры петарду.
Вытащив обойму, сняв шпалер с предохранителя, поводырь, прищурив один глаз, навел волыну на мишень.
-- Бах, - произнес он, изображая выстрел.
-- Бах, - согласился с ним Макаров, изобразив выстрел гораздо более правдоподобно.
Да, с пистолетом Сергей обращался лучше, чем с дротиками. Мишень, в самом центре которой образовалась аккуратная дырка с оплавленными краями, пару секунд, словно раздумывая, покачалась на гвозде, после чего рухнула на пол.
-- Дык... - запнулся водитель, выпучив глаза. - Дык...
-- Что, не настрелялся еще, Вильгельм Телль хренов, - завопил Саша, прочищая мизинцем ухо.
-- Дык, - Сергей заглянув в щель приемника. - Дык я же обойму вытащил!
-- А тебе папа с мамой на ночь не рассказывали, что один патрон в столе остается? - поинтересовался я.
-- Я же обойму вытащил, - твердил контуженный телохранитель.
-- Эх, Серега, Серега, - покачал головой Евгений. - Молчи уж.
В кабинет, шумно дыша, с дубинками наперевес, влетели два охранника, подоспевших на шум выстрела. Ротозеи. Будь здесь реальная заварушка - нас бы уже давно положили. Где в наше время найти нормальный персонал?
Небрежным жестом я отправил ребят за дверь. Обойдемся без их опеки. Подняв мишень, я посмотрел сквозь отверстие на залитое солнцем окно. Да, стрелять это парень умеет. Пуля легла в "яблочко" просто идеально. Жаль, правда, такую вещь испортил. Отбросив в сторону мишень, я поддел ногтем пулю. Горячая маслина совершенно не деформировалась от удара об стену. И не удивительно. Штукатурка лежала не на бетоне, а на листе гипсокартона, из круглого отверстия в котором струился луч света, играя на частичках пыли, витающих в воздухе.
Свет? Откуда внутри стены свет? Я прильнул к дырке. С другой стороны виднелся край гардероба, ширма и зеркало. Да что же там такое? Какое помещение находится по соседству с моим кабинетом, через стену? Гримерка! Неужели, все это время две комнаты разделяла лишь тонкая перегородка из гипсокартона?
Я выбежал в коридор, трое компаньонов, не требуя объяснений, последовали за мной. К сожалению, вход в гримерку располагался совершенно с другой части здания, и, чтобы попасть туда, надо было спуститься на первый этаж в зал, опят подняться по лестнице, и только после этого - в гримерку. Напрямик, спору нет, было бы быстрее, но быстрее - не всегда проще. Охранник в зале проводил трех несущихся директоров и одного телохранителя, переворачивающих стулья на своем пути и сшибающих столы, недоуменным взглядом, однако присоединиться к процессии не пожелал. Видать, забыл, что в мирное время генералы не бегают, и счел это очередным нашим прибабахом.
Дверь в гримерку была заперта, но Сергей легко справился с хлипкой преградой, выбив ее плечом. Большая часть комнаты скрывалась под равномерным слоем гипсовой пыли, одна стена была полностью разворочена, в полутьме тайника белела обрешетка из деревянных брусьев. Да, сомнений не оставалось - это схрон, оборудованный не совсем умело, но, тем не менее, с успехом скрывавший свою тайну долгое время. Насколько долгое? Ответ на этот вопрос мог дать только один человек, и мы с тезкой одновременно повернулись к Евгению.
-- Это что? - опередил меня Саша.
-- Где? - подался вперед Федоров.
-- Здесь, в стене, - пояснил я.
-- А я почем знаю? - пожал плечами байкер. - А что там?
-- Ничка, - ответил я. - Вот черт!
И тут до меня дошло. Вот чего хотят те, кто выкрал Татьяну! Им нужно то, что было спрятано в тайнике. "Пусть принесет то, что нашел", - так стоял вопрос? Только нашел это не я, а кто-то до меня. Еще, сдается, мнимый электрик приходил, опять же, именно за этим.
-- Так, Евген, - произнес я. - Что здесь было спрятано?
-- Я-то откуда знаю? - развел руками слепой. - Я же не единственным владельцем был.
-- А кто еще?
-- Не важно, - отмахнулся Федоров. - Он точно прийти сюда не мог. Если только...
-- Если только что? - поинтересовался Пчелкин.
-- Если только он не воскрес, - ответил Евгений.
Если смотреть с этого угла, то бывший хозяин точно не мог вернуться за своим добром. Тогда кто? Вчерашний электрик? Но он же был только в моем кабинете, а дыра совсем с другой стороны. Не крысы же ее, в самом деле, проели! А если он возвращался позже, а первое посещение было всего лишь разведкой?
-- Тс, - поднес байкер палец к губам. - Слышите?
Лично я не слышал ничего. Тезка тоже отрицательно покачал головой. Сергей наклонил голову, прислушиваясь, но и он особых успехов не добился. Вообще, говорят, у людей, лишившихся зрения, весьма обострен слух. Похоже, эта байка правдива.
-- Там, - бывший владелец здания крутанулся на каблуках и ткнул пальцем на гардероб.
Его поводырь, выставив вперед ствол Макара, рванул дверь. Из кучи тряпок торчали обнаженные женское ножки, опутанные черной веревкой. Ножки принадлежали явно живой девушки, у мертвой они не трепыхаются.
-- Вика? - удивленно произнес Пчелкин. - Ты что здесь делаешь?
Пятки, к которым он обращался, ничего не ответили, но замолотили воздух с удвоенной силой. Саша, оттолкнув Серегу, раскидал ворох одежды и вытащил из шкафа стриптизершу, ту самую, с татуировкой на груди. Обнаженная девушка, связанная по рукам и ногам, возбужденно мычала. Более членораздельной речи мешал лифчик, играющий роль кляпа.
-- Ты как здесь оказалась? - спросил тезка.
-- Фуфаф! Фы-фу-фы фаф! - выругалась Вика.
-- Ах, ну да, - Саша вытащил из ее ротка лифчик.
-- Где эта скотина! - заорала девушка. - Я ему глаза выцарапаю!
-- Какая скотина? - сквозь смех осведомился Федоров.
-- Мешков, кто еще? - прокричала стриптизерша. - Чего он смеется? - она кивнула подбородком на Евгения. - Тоже глаза выцарапать.
-- Поздно, - внезапно посерьезнев, ответил байкер. - Надо раньше было очередь занимать.
-- Он что-то с тобой сделал? - напрягся Пчелкин.
-- В том-то и дело, что ничего не сделал, - надула губки Вика. - Может, ты меня развяжешь?
Тезка попытался зацепить зубами узел на странной веревке, но, похоже безуспешно. Не удивительно! Кирилл, похоже, связал девушку первым, что под руку попалось - нейлоновыми чулками, а такие узлы замечательно затягиваются, а развязываются ой как нелегко, я-то знаю. Откуда? Ну, играли пару раз с Таней, что такого?
-- Подожди-ка, - остановил я Сашу. - А зачем ему вообще понадобилось тебя связывать?
-- Ты совсем тупой? - вздохнула девушка.
-- Ты вконец оборзела? - процедил я сквозь зубы. - Это ты с ним трахешься, с ним и будешь так разговаривать, а я для тебе - директор, хозяин, царь, Бог и господин.
-- Извините, Сан Саныч, - опомнилась Вика. - Он стену раздолбил, и чемоданы какие-то оттуда вытащил.
-- Какие чем... - осекся я.
Глупый вопрос. Конечно же те, что грузил в свою развалюху. Вот черт! Теперь понятно, чего он так испугался, увидев меня. Я-то по глупости думал, что парень еще помнит тяжесть моего кулака, оттого и дрожит, как осиновый лист. А ларчик просто открывался. Он просто тиснул то, не знаю что. Еще раз черт! Я был так близко от разменной монеты, в которую оценили Танину жизнь, и даже не догадывался об этом!
-- Кто знает, где живет Кирилл? - спросил я металлическим тоном.
-- Я знаю, - замер тезка, придя к тем же выводам, что и я.
-- Тогда чего стоишь? - взревел я. - Ключи гони, и погнали.
Саша, покопавшись в карманах, достал ключи и протянул их мне. Я, выхватив погремушку, бросился к выходу.
-- Подожди, я с тобой! - прокричал вслед Пчелкин.
-- Мы тоже, - добавил Федоров.
-- Эй, а меня кто развяжет? - возмутилась стриптизерша.
Никто и не подумал обернуться. Девушке представилась уникальная возможность помочь себе самой. Охранник в зале, вновь заслышав топот ног, решил, наконец, проявить инициативу.
-- Сан Саныч, случилось чего? - радостно поинтересовался он.
-- Да, - затормозил я на мгновение. - В гримерке лежит Вика - разберись с ней.
За рулем своего болида я почувствовал себя намного уверенней. Изя, переместившийся на заднее сиденье, уступив место штурману, добавлял еще больше уверенности.
2110, свистнув резиной, разорвала застоявшуюся тишину рокотом прямотока. Lancer пристроился в хвост, и двигался в дрифте, повторяя точь-в-точь все мои маневры, выпиливая свою колею точно по моей. Спарка из двух автомобилей, неистово ревущих моторами, понеслась по городу, не разбирая дорог, правил и светофоров.
Зная улицы почти наизусть, я вел крошку "по записи", по-раллийному срезая углы поворотов, закладывая широкие дуги, избегая потери мощности, постоянно держа стрелку тахометра во второй половине циферблата. Пчелкин, просто обожавший мою манеру езды, радостно похрюкивал на виражах. Mitsubishi не отстал ни на миллиметр, прочно вися в полутора метрах за кормой. Сколько же талантов у Сереги? Эта парочка уже начала меня пугать. Так держаться в дрифте в столь плотном потоке - даже Шумахеру есть чему позавидовать. Вообще, самая лучшая спортивная школа - уличная.

[DragRacer]

-- Пятьдесят, направо, - рулил мною штурман. - Сто, налево.
Не прошло и десяти минут, а два болида в боевой раскраске пересекли город и, подняв клубы пыли, остановились перед домом Мешкова. Еще одна странность - парень, несмотря на весь свой достаток, жил в допотопном доме сталинских времен. Да, потолки здесь на такой же высоте, что и небо, а купить все квартиры на этаже, снести стены - так вообще сказка. Но Кириллу принадлежала только одна квартира под самой крышей, с древней, потрескавшейся деревянной дверью.
Саша вдавил пальцем кнопку звонка, раздалось приглушенное дребезжание. Больше из квартиры не донеслось ни звука. Сергей нервно теребил спусковой крючок петарды.
-- Ты бы хоть на предохранитель поставил, - прошептал я.
-- Я его еще не заряжал, - так же тихо ответил телохранитель.
-- Ну-ну, - усмехнулся Евгений.
Вспомнив недавние события, поводырь все же щелкнул флажком, блокируя ударник. Пчелкин снова утопил кнопку, на этот раз звонок тренькал пока не запахло паленой проводкой. Ответа не последовало.
-- Дерьмо, - саданул я кроссовкой по двери. - И где теперь его искать?
-- Не понял? - Сергей толкнул дверь и та с жутким скрипом распахнулась.
-- Если что - берем живым, - шепнул я ему на ухо.
Стрелок кивнул, и, перехватив волыну за ствол, чтобы бить рукояткой, как молотком, вошел первым. За ним шагнул я, потом - Саша, колону замыкал Евгений, положив руку на плечо Пчелкина. Никого живого, за исключением нескольких мух, дома не оказалось. При ближайшем рассмотрении оказалось, что существовал хореограф довольно бедно: никакой нормальной аппаратуры, лишь древний телевизор "Рубин" с видеомагнитофоном "Электроника", который не выпускается уже лет пятнадцать. Куда же он девал все те деньги, что получал в "Неоне" и у меня? Зарплата-то у парня было не маленькая.
Ящики шкафов лежали на полу, но никаких вещей в них не было. Вообще, в квартире осталась только посуда да кипы старых журналов. Одежда, безделушки-побрякушки, документы и фотографии - словом все то, что бывает дома у нормального человека, бесследно исчезло. Складывалось впечатление, что Кирилл съехал отсюда, притом собирался довольно спешно.
Подняв трубку телефона, я нажал на повтор. Защелкал импульсный набор, вызывая последний номер.
-- Точное время: девятнадцать часов двадцать четыре минуты, - проинформировал безразличным тоном автоответчик.
Какой сообразительный мальчик! Догадывался, что его искать будут, и стер последний номер. Однако что же заставило Мешкова бросить абсолютно все? Что же в тех чемоданах? Если раньше я сомневался, что сейчас был уверен - что-то очень ценное.
-- Эй, - позвал Сергей. - Гляньте сюда.
-- Что там у тебя? - подошел я.
Телохранитель, следуя логике "лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать", показал счет за телефон. Каждый день, минимум полчаса, Кирилл разговаривал с Парижем. Нет, не с тем, что с башнями, арками и полями, а с тем, что только с полями - Варненский район Челябинской области. Интересно, с кем же он трындел столько времени? Я протянул счет тезке.
-- Угу, - промычал Саша. - Знаешь, кажется, у него мать там живет. Может, он туда и двинул?
-- "Кажется", "может", - передразнил я. - А если нет? У нас осталось четыре часа с небольшим. Предлагаешь двинуть за ним? А если ты ошибаешься? Мы всохатим это время - и все, кранты.
-- Ты какой-то несдержанный в последнее время стал, - заметил Федоров. - Зачем кричать? Глухих нет, слепые есть, а глухих - нет. Есть другие варианты? В конце концов, твоя жена, тебе и решать.
-- Глянь еще! - воскликнул Сергей, демонстрируя несколько маленьких бумажек.
-- Принял, принял, еще раз принял, - прочитал я. - Это еще что?
-- А ты не знаешь? - улыбнулся водитель.
-- Нет.
-- Это квитки из ломбарда, - пояснил он.
-- Как думаешь, откуда мне это знать? - рассвирепел я.
Похоже, Кирилл в долгах, как в шелках. Куда же уходят его деньги? Чувствую, этот вопрос так и останется невыясненным.
-- Так что делать-то будем? - поинтересовался Пчелкин.
-- Может, в ломбард этот наведаемся? - предложил Сергей.
-- В воскресенье? - напомнил я. - В восемь вечера?
-- Я так думаю, - подал голос Евгений. - Скорее всего, парень любит азартные игры... откуда я знаю? Сам пару раз с ним резался. Играть не умеет, но за уши не оттянешь...
-- И что?
-- А то, что сейчас, получив нечто достаточно ценное, он решил слинять подальше, оставив кредиторов с носом. Разумеется, он решил прихватить и маменьку.
-- Иными словами говоря, - подвел я итог. - Ты предлагаешь ехать в Варну?
-- Ну да, - кивнул байкер. - Ну да.
Пожевывая кончик сигареты, я крепко задумался. С одной стороны - да, это наиболее вероятный вариант. Тем более, дорога туда одна, и, даже отставая на два часа, мы без труда догоним Мешкова. Но если Евгений ошибся? Тогда мы попросту зря потратим время, а что будет с Таней - подумать страшно. Но других вариантов не было вовсе, а делать хоть что-то все равно гораздо лучше, чем ничего не делать.
-- Ладно, - принял я решение. - Поехали.