???Клуб самоубийЦ???

[Naturals]

Сообщение от Катя.

http://www.youtube.com/watch?v=4O_YMLDvvnw

Катерина, потанцуем?

[Naturals]

Марк, а ну кыш! Дай пострадать спокойно.

[ГлаМурка]

Naturals, а с кем еще пить?

[Катя.]

Марк, какого дела?

[Naturals]

Сообщение от ГлаМурка

а с кем еще пить?

Со мной. Пойдешь?

[Naturals]

Сообщение от Катя.

какого дела?

Видимо сабжевого

[Катя.]

Сообщение от Naturals

Катерина, потанцуем?

Да.. песня просто красива. так и предрасполагает к этому

[Катя.]

Сообщение от Naturals

Видимо сабжевого

а какой сабж? Гарик уже сам отрекся от сабжа
"Как хочу, так и называю клуб"...

[Катя.]

Сообщение от Катя.

Naturals, ну если так уж пошло
http://www.youtube.com/watch?v=4O_YMLDvvnw

Из той же оперы http://www.youtube.com/watch?v=bQtlrBziyzI

[Naturals]

Сообщение от Катя.

Да..

Вальс умеешь?

Сообщение от Катя.

"Как хочу, так и называю клуб"...

Да, это в его стиле.

[Катя.]

Сообщение от Naturals

Вальс умеешь?

нет
знаю только три четверти: раз-два-три, раз-два-три.
Но получается ужасно

[ГлаМурка]

Naturals, я без надежды убит, тоской навылет прострелен,
потому что я надеялся, но не был уверен.

Про меня песня, кстати. Надежда я, блин! Вечно на что-то надеюсь...

[Naturals]

Сообщение от ГлаМурка

Надежда я

Оч приятно. Татьяна))))

[ГлаМурка]

Ну все. Начинается сабж! Грустные и печальные мысли накатывают!

[ГлаМурка]

Отрыто окно. Не прозрев ото сна,
Вливаюсь в асфальт бледно-розовой тенью.
А кровь на снегу скоро смоет весна,
Очистив пространство любви и везенью...

Хоть и лето сейчас, но все равно в тему.

[Naturals]

Сообщение от ГлаМурка

Грустные и печальные мысли накатывают!

О, а у меня прекрасное настроение уже)

[ГлаМурка]

Naturals, повезло! Интересно, кому щас так же хреново как и мне?

[TANAT]

Держите...

Жизнь — гора. Поднимаясь, ты глядишь вверх, и ты счастлив, но только успел взобраться на вершину, как уже начинается спуск, а впереди в смерть. Поднимаешься медленно, спускаешься быстро. В ваши годы все мы были веселы. Все мы были полны надежд, которые, кстати сказать, никогда не сбываются. В мои годы человек не ждет уже ничего… кроме смерти.
...
Видите ли, настанет день, — а для многих он настает очень скоро, — когда вам, как говорится, уже не до смеха, когда вы начинаете замечать, что за всем, куда ни посмотришь, стоит смерть.
О, вы не в силах понять самое это слово «смерть»! В ваши годы оно пустой звук. Мне же оно представляется ужасным.
Да, его начинаешь понимать вдруг, неизвестно почему, без всякой видимой причины, и тогда все в жизни меняет свой облик. Я вот уже пятнадцать лет чувствую, как она гложет меня, словно во мне завелся червь. Она подтачивала меня исподволь, день за днем, час за часом, и теперь я точно дом, который вот-вот обвалится. Она изуродовала меня до того, что я себя не узнаю. От жизнерадостного, бодрого, сильного человека, каким я был в тридцать лет, не осталось и следа. Я видел, с какой злобной, расчетливой кропотливостью она окрашивала в белый цвет мои черные волосы! Она отняла у меня гладкую кожу, мускулы, зубы, все мое юное тело, и оставила лишь полную отчаяния душу, да и ту скоро похитит.
Да, она изгрызла меня, подлая. Долго, незаметно, ежесекундно, беспощадно разрушала она все мое существо. И теперь, за что бы я ни принялся, я чувствую, что умираю. Каждый шаг приближает меня к ней, каждое мое движение, каждый вздох помогают ей делать свое гнусное дело. Дышать, пить, есть, спать, трудиться, мечтать — все это значит умирать. Жить, наконец, — тоже значит умирать!
О, вы все это еще узнаете! Если бы вы подумали об этом хотя бы четверть часа, вы бы ее увидели.
Чего вы ждете? Любви? Еще несколько поцелуев»и вы уже утратите способность наслаждаться.
Еще чего? Денег? Зачем? Чтобы покупать женщин? Велика радость! Чтобы объедаться, жиреть и ночи напролет кричать от подагрической боли?
Еще чего? Славы? На что она, если для вас уже не существует любовь?
Ну так чего же? В конечном счете — все равно — смерть.
Я вижу ее теперь так близко, что часто мне хочется протянуть руку и оттолкнуть ее. Она устилает землю и наполняет собой пространство. Я нахожу ее всюду. Букашки, раздавленные посреди дороги, сухие листья, седой волос в бороде друга — все ранит мне сердце и кричит: «Вот она!»
Она отравляет мне все, над чем я тружусь, все, что я вижу, все, что я пью или ем, все, что я так люблю: лунный свет, восход солнца, необозримое море, полноводные реки и воздух летних вечеров, которым, кажется, никогда не надышишься вволю!
...
— И никто оттуда не возвращается, никто… — продолжал он. — Можно сохранить формы, в которые были отлиты статуи, слепки, точно воспроизводящие тот или иной предмет, но моему телу, моему лицу, моим мыслям, моим желаниям уже не воскреснуть. А между тем народятся миллионы, миллиарды существ, у которых на нескольких квадратных сантиметрах будут так же расположены нос, глаза, лоб, щеки, рот, и душа у них будет такая же, как и у меня, но я-то уж не вернусь, и они ничего не возьмут от меня, все эти бесчисленные создания, бесчисленные и такие разные, совершенно разные, несмотря на их почти полное сходство.
За что ухватиться? Кому излить свою скорбь? Во что нам верить?
Религии — все до одной — нелепы: их мораль рассчитана на детей, их обещания эгоистичны и чудовищно глупы.
Одна лишь смерть несомненна.
— Думайте об этом, молодой человек, думайте дни, месяцы, годы, и вы по-иному станете смотреть на жизнь. Постарайтесь освободиться от всего, что вас держит в тисках, сделайте над собой нечеловеческое усилие и еще при жизни отрешитесь от своей плоти, от своих интересов, мыслей, — отгородитесь от всего человечества, загляните в глубь вещей — и вы поймете, как мало значат споры романтиков с натуралистами и дискуссии о бюджете.
— Но в то же время вы ощутите и весь ужас безнадежности. Вы будете отчаянно биться, погружаясь в пучину сомнений. Вы будете кричать во всю мочь: «Помогите!»— и никто не отзовется. Вы будете протягивать руки, будете молить о помощи, о любви, об утешении, о спасении — и никто не придет к вам.
Почему мы так страдаем? Очевидно, потому, что мы рождаемся на свет, чтобы жить не столько для души, сколько для тела. Но мы обладаем способностью мыслить, и наш крепнущий разум не желает мириться с косностью бытия.
Взгляните на простых обывателей: пока их не постигнет несчастье, они довольны своей судьбой, ибо мировая скорбь им несвойственна Животные тоже не знают ее.

[Naturals]

Сообщение от ГлаМурка

повезло!

Никакого везения, только работа над собой.

[Hollowman]

понеслась моча по трубам ...

[Naturals]

Hollowman, кыш отседова!

[Hollowman]

Сообщение от Naturals

Hollowman, кыш отседова!

я не понимаю шо вы говорите. Можно реплей и по_русски?)

[Naturals]

Сообщение от Hollowman

по_русски?)

Не сегодня

[Hollowman]

Сообщение от Naturals

Не сегодня

"Буй у слона 50 сантиметров. Однако, здравствуйте!" (с Михаилом Леонтьевым))
"Говорите точно: сколько вешать в граммах?"
"Я тебя запомнил, лысый"

[Naturals]

Hollowman, а ты только цитатами умеешь разговаривать?

[ГлаМурка]

TANAT, это факт! Мгновенная смерть гораздо лучше медленного умирания. Мэрилин Монро, Виктор Цой, Иисус Христос, Игорь Тальков, Ника Турбина, Михаил Лермонтов.... и т.д. Мы запомнили их молодыми. Если бы они скрючились своей смертью от парлича, инсульта и геморроя - мы бы сейчас вряд ли бы даже представляли об их наличии!

[Hollowman]

Сообщение от Naturals

Hollowman, а ты только цитатами умеешь разговаривать?

"я всё могу")
Нет, так интересней + данные вопросы не требуют высказывания своего мнения по какому_либо вопросу => можно ответить цитатами, которые сами вспоминаются, да и позаниматься их разгадыванием.

[Naturals]

Сообщение от Hollowman

"я всё могу")

Я уже поняла, ты действительно приятный собеседник)) *шок*

[ГлаМурка]

Поначалу мы будем строить воздушные замки о собственном загородном доме, о будущих детях, о том, как у них все замечательно устроится. Первый год мы еще будем часто заниматься любовью, второй — гораздо реже, а потом, наверное; сама мысль о сексе будет появляться у нас раза два в неделю, не говоря о ее воплощении раз в месяц. Мало того, мы почти перестанем разговаривать друг с другом. В растущей тревоге я начну спрашивать себя — может быть, это я всему виной, может быть. это со мной что то не в порядке, раз я его больше не интересую.
Когда наш брак будет совсем уж висеть на волоске, я забеременею. У нас родится ребенок, на какое то время мы станем ближе друг другу, а затем потихоньку все вернется в прежнюю колею.
Затем я начну катастрофически толстеть. В сражении со стремительно прибывающим весом, сяду на диету, изо дня в день чувствуя себя разбитой и подавленной оттого, что все усилия бесполезны. Чтобы хоть за что то уцепиться, начну принимать нынешние якобы чудодейственные препараты, снимающие депрессию, и после ночей любви, всегда столь редких, рожу еще несколько детей. Я буду твердить направо и налево, что дети, мол, смысл моей жизни, а ведь если подумать, то наоборот: как раз моя жизнь — это смысл их жизни, сама ее причина.
Все вокруг будут считать нас счастливой парой, не догадываясь, что и здесь, как всюду, за видимостью счастья таится все та же горечь и тоска, все то же беспросветное одиночество.
А потом мне однажды доложат, что у мужа есть любовница. Я, наверное, устрою скандал, или вновь начну обдумывать простейший выход — самоубийство. Но к тому времени я уже буду старая и трусливая, расплывшаяся и обрюзгшая, с двумя тремя детьми на руках, которым нужна моя помощь, их ведь нужно воспитать, дать им образование, помочь найти свое место под солнцем — ведь у меня обязанности, от которых никуда не деться, так что какое уж тут самоубийство — самоубийство придется надолго отложить. Да и не будет никакого самоубийства, будут бесконечные скандалы. обвинения, угрозы уйти вместе с детьми. Муж, как водится, пойдет на попятный, начнет уверять, что любит только одну меня и что такое больше не повторится, даже не понимая, что на самом то деле мне некуда деваться, разве что переехать к родителям — на этот раз навсегда, до конца своих дней, — а это значит вновь с утра до ночи выслушивать нотации и причитания, что я сама виновата, сама разрушила семейное счастье — пусть какое никакое, но счастье, — что он, при всех его недостатках, был все таки хорошим мужем, не говоря о том, что для детей сам по себе наш развод — непоправимая психическая травма.
Еще через два три года у него появится новая любовница — об этом я либо догадаюсь сама, когда ее увижу, либо мне кто нибудь опять таки поспешит об этом сообщить, а я, конечно, закрою на это глаза, — на борьбу с прежней любовницей ушло столько сил, что теперь лучше принять жизнь как есть, если уж она оказалась не такой, как я себе представляла.
Он будет со мной все так же мил, в полдень на площади перед театром буду съедать свой бутерброд, браться за книги, каждую всякий раз бросая недочитанной, глазеть в телевизор, где все останется таким же и через десять, и через двадцать, и через пятьдесят лет.
Только теперь бутерброды я буду есть с крепнущим чувством вины, все более безнадежно толстея; и в бары теперь путь мне будет заказан, потому что у меня есть муж, у меня есть дом, а в нем дети, которые требуют материнской заботы, которых надо воспитывать, принося им в безоглядную жертву свою оставшуюся жизнь.
И теперь весь ее смысл сведется к ожиданию той поры, когда они вырастут, и все более неотвязными будут мысли о самоубийстве, но теперь о нем остается только мечтать. И в один прекрасный день я приду к убеждению, что на самом деле — такова жизнь, в которой все стоит на месте, в которой никогда ничего не меняется.
И я смирюсь с этим.

[ГлаМурка]

это был мой ответ Танату.