Стихи, какие вы любите

[Boruch]

Стихи, какие вы любите. Кладите без боязни, что ТЕН сотрет. Я их буду беречь.

[Helene]

Благодарю тебя за все!
За белый снег, за синий вечер
За нетерпение мое
И удивление от встречи.

За твой стремительный приход,
За странное исчезновенье
За все, что время унесет
Иль сохранит без измененья.

Благодарю за мой покой,
Но сотню раз - за беспокойство,
За взгляд небесно-голубой,
Почти магического свойства..

За то короткое "Люблю",
За все, что я теперь теряю...

В который раз благодарю.
За эту боль не проклинаю.

[Boruch]

Вам держали "пушку" у лба?

Не сподобились? Ну и хрен с ним...

По-татарски кисмет - судьба.

Или, может быть, по-турецки.

Хочешь верь, а хочешь не верь -

Видишь сам, я мужик не хилый, -

Но когда распахнул он дверь -

Шибанула плесень могилы.

А в руке у него - "макар",

А с лица он - мертвяк зелёный...

"Я тебя, - говорит, - искал,

Помнишь, тварь, - говорит, - Алёну?"

Палец пляшет на спуске - мрак!

Мандражирует в ритме вальса...

Я же с нею не спал, дурак, -

Ну вот разве что - целовался,

Ну, слезу её стёр рукой,

Прикоснулся к ресницам длинным...

Так за что же ты, рог тупой,

В лоб мне хочешь влепить маслину?!

Ведь она ж была, как в раю,

Вдалеке от тебя, падлюки!

Приласкал я жену твою

За её великие муки,

Да за плач её дотемна,

Да за жизнь, что её пинала,

За любовь, которой она

Крылья белые обкорнала.

А его корёжит, волка/,

От обиды, бешенства, срама!

А в глазах у меня - тоска.

Только страху нету. Ни грамма.

Помирать, конечно, не мёд,

Но ни жути нет, ни озноба.

Любопытно - когда ж нажмёт?

Да и то сказать - не особо.

Чую в теле лёгкий напряг

От весёлого ожиданья!..

Вдруг гляжу: возникло в дверях

Удивительное созданье.

Как вошла за ним она вслед -

Поперхнулась в часах кукушка;

Тут её и признал я - Смерть.

Пропадай, моя черепушка...

Ты видал её - так на так?

Ничего, братан, поправимо.

Неспроста, родной, неспроста

К ней ползём по горло в крови мы.

Это всё брехня, что коса,

Что черны глазницы пустые:

Золотые у неё волоса,

И глаза у ней - золотые!

Как же, смертушка, ты нежна,

Как же бабы живые грубы!

Тянет руки ко мне она,

Раскрывает влажные губы,

Колокольцы её звенят,

И маня/т они, и ласкают...

И я понял, что жизнь - херня.

Хоть хорошая, хоть какая.

Что в той жизни? Пьянки с ****ьми

Да мытаришь душу за гро/ши...

Жми, шепчу ему, падло, жми!

Что ж ты тянешь, такой хороший?

Светлый, радостный я сижу -

Бей бродягу хоть в лоб, хоть в спину!

...Не хватило псу куражу,

Опустил он свою волыну.

Дальше просто: зашли в кабак,

Накатили мы с ним "Пшеничной".

Он хотя на дух и слабак,

Но по жизни - мужик приличный.

Только мне - какие понты?

Не от водки мне стало жарко:

Захмелел я от красоты,

Для которой жизни - не жалко!

Симпатичная баба - Смерть,

Особливо с доставкой на дом...

Есть такое слово - кисмет.

Ну, да вам объяснять не надо.


Стихи моего виртуального знакомца Фимы жиганца. Замечательного поэта, переводчика, журналиста, знатока "блатного" быта и языка. Звать его Александр Сидоров, живет в Ростове.

[Tangram]

Обожаю Бодлера:

Красавица, чей рот подобен землянике,
Как на огне змея, виясь, являла в лике
Страсть лившую слова, чей мускус чаровал
(А между тем корсет ей грудь формировал):
"Мой нежен поцелуй, отдай мне справедливость!
В постели потерять умею я стыдливость.
На торжествующей груди моей старик
Смеётся, как дитя, омолодившись вмиг.
А тот, кому открыть я наготу готова,
Увидит и луну, и солнце без покрова.
Учёный милый мой, могу я страсть внушить,
Чтобы тебя в моих объятиях душить;
И ты благословишь свою земную долю,
Когда я грудь мою тебе кусать позволю;
За несколько таких неистовых минут
Блаженству внгелы погибель предпочтут".

Мозг из моих костей сосала чаровница,
Как будто бы постель - уютная гробница;
И потянулся я к любимой, но со мной
Лежал раздувшийся бурдюк, в котором гной;
Я в ужасе закрыл глаза и содрогнулся,
Когда же я потом в отчаинье очнулся,
Увидел я: исчез могучий манекен,
Который кровь мою тайком сосал из вен;
Полураспавшийся скелет со мною рядом,
Как флюгер скрежетал, пренебрегая взглядом,
Как вывеска в ночи, которая скрипит
На ржавой жёрдочке, а мир во мраке спит.

~~~~~~~~~~~~~
О как! Песня!

[Noname]

Корабли постоят - и ложатся на курс, -
Но они возвращаются сквозь непогоды...
Не пройдет и полгода - и я появлюсь, -
Чтобы снова уйти на полгода.

Возвращаются все - кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все - кроме тех, кто нужней, -
Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.

Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь - весь в друзьях и в делах -
Я, конечно, спою - не пройдет и полгода...

[Солнца]

Вечная потребность в маскировке
Будит в нас животные повадки.
Лучше смерть от передозировки,
Чем существование в нехватке!

В мире бесконечной дрессировки
Душ, одетых в рамки и запреты,
Я умру от передозировки
Неприличий хохота и ветра.

Этот мир похож на зарисовку. -
В детстве захлебнувшись серым цветом,
Я умру от передозировки
Красочных закатов и рассветов.

Вы здесь умирайте от удушья.
Вы травитесь скукой и покоем, -
Умники с диагнозом бездушья,
Каждый - в личной яме для помоев.

Ваши обличенья и уловки
Не столкнут меня в такую яму:
Я умру от передозировки
Лавы, что я пью со дна вулкана.

В блеске безупречной полировки
Только шприц мне не сулит измены! –
Я умру от передозировки,
Отравив натруженные вены....

Ирина Парусникова

[Boruch]

--------------------------------------------------------------------------------
Вот -- это судьба моя, а это -- твоя
И, в общем-то, ничего нас вместе не держит.
Кроме того, что у тебя есть я,
А у меня ты. Но с годами все реже
Мы вспоминаем, что это так.
Что ты единственна и неповторима.
И все чаще выясняется, что Иван -- дурак,
Что царевна -- любительница экстрима.
И ее премудрость вызывает лишь
Ухмылку на лицах у тех, "кто в курсе".
И о чем ни спроси тебя -- ты молчишь
Или отмахиваешься. И никак не отпустит
Заледенелая злая боль
С которой свыкся уже за время
Выяснения отношений с тобой,
Выступлений, как ты говоришь, "не по-теме".
Ты права, пожалуй -- сколько ни повторяй
"Я люблю тебя" -- будет, в лучшем случае, как и прежде:
Вот это судьба моя, а это -- твоя.
И, собственно, ничего нас вместе не держит.

Это Борис Панкин. Небывалой мощи человечище.

[Солнца]

Привратницей – у этих врат,
Садовницей – в таком саду,
Прислужницей, и если взят
Уж вами кто-то – подожду.

Охотницей, в пятнистый мех
Укутанной, со всей любовью
Рассорившейся. Раньше всех –
Плакальщицей у изголовья.

Не протяну к чужим кострам
Руки не посягну на душу.
Быть может, то на горе нам,
Но рубежа я не нарушу.

Дарительницей чайных роз,
Изгнанницей – такого рая..!
Меня вы приняли всерьёз?
Но я себя не принимаю…

Авторство неизвестно...

[Эрика]

Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно —
Живёшь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.

Пусть черемухи сохнут бельём на ветру,
Пусть дождём опадают сирени.
Всё равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели!

Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света, —
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.

Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре.
Всё равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море!

В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно,
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?

Украду, если кража тебе по душе, —
Зря ли я столько сил разбазарил?!
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!

[Noname]

Стань птицей, живущей в моём небе.
Помни, что нет тюрьмы страшнее, чем в голове.
Стань птицей, не думай о хлебе.
Я стану дорогой.

Я помню прозрачность воды моря.
Я вижу прозрачность горящего газа.
Стань сердцем, бейся в моём теле.
Я стану кровью.

Я буду делать всё, как умею.
Стань книгой, ложись в мои руки.
Стань песней, живи на моих губах.
Я стану словами.

[Boruch]

Noname Автор?

[Helene]

Автор неизвестен.

Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность – болью прощания,
А ненависть - силой того отвращения,
С которой мы помним свои обещания.

Я снова бреду по заброшенной улице
На мне, где прибой по-змеиному молится,
Качая права, и пока не расколется,
Качать продолжает, рычит, алкоголится,
И пьяные волны мычат и тусуются,
Гогочут, ревут, друг на друга бросаются,
Как толпы поэтов, не втиснутых в сборники,
Не принятых в члены, но призванных в дворники.
Стихия сегодня гуляет в наморднике
Душа и природа не соприкасаются.

Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность – болью прощания,
А совесть, как требует упрощение,
Всего лишь с собою самим совещание.

На пляже не прибрано.
Ржавые челюсти,
Засохшие кеды, скелеты консервные,
Бутылки, газеты четырежды скверные.
Ах, люди, какие вы все-таки нервные,
Как много осталось несьеденной прелести
На взгляд воробья – и как мало беспечности.

Модерные звуки как платья распороты,
А старые скромно подкрасили бороды
И прячутся в храме – единственном в городе
Музее огарков распроданной вечности.

Сегодня органный концерт – возвращение.
Забытого займа, узор завещания.
Любовь измеряется мерой прощения,
Привязанность – болью прощания.

[pab13]

Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе,-
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.

Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.

Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости-прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.

Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.

Шпаликов Г. Ф. Прощай, Садовое кольцо.

[TEN]

М. Цветаева

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос .

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,

Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

К вам всем - что мне, ни в чем
не знавшей меры,
Чужие и свои ?!
Я обращаюсь с требованием Веры
И с просьбой о Любви.

И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто - слишком грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне - прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность,
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру ...
Послушайте !- Еще меня любите
За то, что я умру.

8 декабря 1913 года

[Nightling]

два белых пятна
два вытекших глаза
на пепельном слепке истертой рожи

она сидит на скамейке в парке

в темном свете
на гипсовом платье
сложены руки в дырявой коже

аллея цвета больничной палаты
не столько деревья,
сколько их след

ты смотришь на это
и столько лет
ты думаешь, небо черного цвета?

ты ошибаешься, неба нет

[mart]

Helene
Это психолог и поэт Владимир Леви

Boruch
то, что у нонейма - это Виктор Цой

[andulka]

автор - Филин
Кусок снега висит на ветке...
и тянет, скачивает.
Белым откровением мозги скрутило.
Чу! Птица в ночи. Ветка вздрогнула.
Отпустило.

[TEN]

Это нашла кусочек из " удаленных" ранее:Е.Евтушенко
> Со мною вот, что происходит
> Ко мне мой близкий друг не ходит
> А ходят в праздной суете
> Разнообразные не те.
>
> И он не с теми ходит где-то
> И тоже понимает это.
> И наш раздор необъясним
> Мы оба мучаемся с ним.
>
> Со мною вот, что происходит
> Совсем не та ко мне приходит
> Мне руки на плечи кладет
> И у другой меня крадет.
>
> А той скажите бога ради
> Кому на плечи руки класть.
> Та, у которой я украден
> В отместку тоже будет красть.
>
> Не сразу этим же ответит
> И будет жить с собой в борьбе
> И неосознанно наметит
> Кого-то дальнего себе.
>
> О сколько нервный и недушных связей
> Дружб не нужных.
>
> Во мне уже осатаненность!
> О, кто-нибудь! Приди нарушь
> Чужих людей соединенность
> И разобщенность близких душ!

[NiceParty]

Долго шли зноем и морозами,
Все снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею березовой
И росли вровень с колокольнями
Если плач — не жалели соли мы.
Если пир — сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь
Время колокольчиков.

Ты звени, сердце, под рубашкою.
Второпях врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванем на четыре сторны.
Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не мазано.
Плётки нет. Седла разворованы.
И давно все узлы развязаны.
A на дожде все дороги радугой!
Быть беде. Нынче нам до смеха ли?
Но если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, все. Заряжай, поехали!
Загремим, засвистим, защелкаем,
Проберет до костей,до кончиков.
Эй,братва! Чуете печенками
Грозный смех русских колокольчиков?

Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
Да не поем. Петь уже отвыкли.
Долго ждем. Все ходили грязные,
От того сделались похожие,
А под дождем-то оказались разные.
Большинство-то честные, хорошие.
И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.
И в груди искры электричества.
Шапки в снег — и рваните звонче.
Рок 'н' ролл — славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.

[Boruch]

NiceParty Башлачев, однако.
Не забывайте писать, кто автор!

[andulka]

Бобо мертва, но шапки недолой.
Чем объяснить, что утешаться нечем.
Мы не приколем бабочку иглой
Адмиралтейства -- только изувечим.

Квадраты окон, сколько ни смотри
по сторонам. И в качестве ответа
на "Что стряслось" пустую изнутри
открой жестянку: "Видимо, вот это".

Бобо мертва. Кончается среда.
На улицах, где не найдешь ночлега,
белым-бело. Лишь черная вода
ночной реки не принимает снега.

[TEN]

А. Зыков

не экономьте время бездыханно
не тратьте сил на промежутке лет
не принимайте удовольствий ванны
и боль не причинит вам больше вред

боль не затронит личные мотивы
боль не утопит слепотой во мгле
здесь нечего терять, пока мы живы
здесь нечего ловить пока есть смерть

мы тонем в море собственных желаний
мы погибаем не поймавши их
наши мечты свинцовой пулей ранят
растягивая жизнь в короткий миг

ты поделись со мной причиной страхов
я подведу все страхи под черту
моя душа покрыта слоем праха
где я свою испепелил мечту.

[Helene]

mart
Спасибо. Теперь хоть буду знать.

[NiceParty]

(Меня проберает до мурашек. Очень концентрированные эммоции. Часто не могу прочитать вслух без дрожи в голосе. ЗЫ:Содержание не обсуждаем)

...
Усаживались,
кидались усмешкою,
решали
походя
мелочь дел.
Пора открывать!
Чего они мешкают?
Чего
президиум,
как вырубленный, поредел?
Отчего
глаза
краснее ложи?
Что с Калининым?
Держится еле.
Несчастье?
Какое?
Быть не может!
А если с ним?
Нет!
Неужели?
Потолок
на нас
пошел снижаться вороном.
Опустили головы -
еще нагни!
Задрожали вдруг
и стали черными
люстр расплывшихся огни.
Захлебнулся
колокольчика ненужный щелк.
Превозмог себя
и встал Калинин.
Слезы не сжуешь
с усов и щек.
Выдали.
Блестят у бороды на клине.
Мысли смешались,
голову мнут.
Кровь в виски,
клокочет в вене:
- Вчера
в шесть часов пятьдесят минут
скончался товарищ Ленин! -
Этот год
видал,
чего не взвидят сто.
День
векам
войдет
в тоскливое преданье.
Ужас
из железа
выжал стон.
По большевикам
прошло рыданье.
Тяжесть страшная!
Самих себя ж
выволакивали
волоком.
Разузнать -
когда и как?
Чего таят!
В улицы
и в переулки
катафалком
плыл
Большой театр.
Радость
ползет улиткой.
У горя
бешеный бег.
Ни солнца,
ни льдины слитка -
все
сквозь газетное ситко
черный
засеял снег.
На рабочего
у станка
весть набросилась.
Пулей в уме.
И как будто
слезы стакан
опрокинули на инструмент.
И мужичонко,
видавший виды,
смерти
в глаз
смотревший не раз,
отвернулся от баб,
но выдала
кулаком
растертая грязь.
Были люди - кремень,
и эти
прикусились,
губу уродуя.
Стариками
рассерьезничались дети,
и, как дети,
плакали седобородые.
Ветер
всей земле
бессонницею выл,
и никак
восставшей
не додумать до конца,
что вот гроб
в морозной
комнатеночке Москвы
революции
и сына и отца.
Конец,
конец,
конец.
Кого
уверять!
Стекло -
и видите под...
Это
его
несут с Павелецкого
по городу,
взятому им у господ.
Улица,
будто рана сквозная -
так болит
и стонет так.
Здесь
каждый камень
Ленина знает
по топоту
первых
октябрьских атак.
Здесь
все,
что каждое знамя
вышило,
задумано им
и велено им.
Здесь
каждая башня
Ленина слышала,
за ним
пошла бы
в огонь и в дым.
Здесь
Ленина
знает
каждый рабочий,
сердца/ ему
ветками елок стели.
Он в битву вел,
победу пророчил,
и вот
пролетарий -
всего властелин.
Здесь
каждый крестьянин
Ленина имя
в сердце
вписал
любовней, чем в святцы.
Он земли
велел
назвать своими,
что дедам
в гробах,
засеченным, снятся.
И коммунары
с-под площади Красной,
казалось,
шепчут:
- Любимый и милый!
Живи,
и не надо
судьбы прекрасней -
сто раз сразимся
и ляжем в могилы! -
Сейчас
прозвучали б
слова чудотворца,
чтоб нам умереть
и его разбудят,-
плотина улиц
враспашку растворится,
и с песней
на смерть
ринутся люди.
Но нету чудес,
и мечтать о них нечего.
Есть Ленин,
гроб
и согнутые плечи.
Он был человек
до конца человечьего -
неси
и казнись
тоской человечьей.
Вовек
такого
бесценного груза
еще
не несли
океаны наши,
как гроб этот красный,
к Дому Союзов
плывущий
на спинах рыданий и маршей.
Еще
в караул
вставала в почетный
суровая гвардия
ленинской выправки,
а люди
уже
прожидают, впечатаны
во всю длину
и Тверской
и Димитровки.
В семнадцатом
было -
в очередь дочери
за хлебом не вышлешь -
завтра съем!
Но в эту
холодную,
страшную очередь
с детьми и с больными
встали все.
Деревни
строились
с городом рядом.
То мужеством горе,
то детскими вызвенит.
Земля труда
проходила парадом -
живым
итогом
ленинской жизни.
Желтое солнце,
косое и ласковое,
взойдет,
лучами к подножью кидается.
Как будто
забитые,
надежду оплакивая,
склоняясь в горе,
проходят китайцы.
Вплывали
ночи
на спинах дней,
часы меняя,
путая даты
Как будто
не ночь
и не звезды на ней,
а плачут
над Лениным
негры из Штатов.
Мороз небывалый
жарил подошвы.
А люди
днюют
давкою тесной.
Даже
от холода
бить в ладоши
никто не решается -
нельзя, неуместно.
Мороз хватает
и тащит,
как будто
пытает,
насколько в любви закаленные.
Врывается в толпы.
В давку запутан,
вступает
вместе с толпой за колонны.
Ступени растут,
разрастаются в риф.
Но вот
затихает
дыханье и пенье,
и страшно ступить -
под ногою обрыв -
бездонный обрыв
в четыре ступени.
Обрыв
от рабства в сто поколений,
где знают
лишь золота звонкий резон.
Обрыв
и край -
это гроб и Ленин,
а дальше -
коммуна
во весь горизонт.
Что увидишь?!
Только лоб его лишь,
и Надежда Константиновна
в тумане за...
Может быть,
в глаза без слез
увидеть можно больше.
Не в такие
я
смотрел глаза.
...

[Lesenka]

Солнце – одно, а шагает по всем городам.
Солнце – моё. Я его никому не отдам.
Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. – Никому. – Никогда.
Пускай погибают в бессменной ночи города!

В руки возьму! Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!
В вечную ночь пропадёт – погонюсь по следам…
Солнце моё! Я тебя никому не отдам!

[Angel]

Широк и желт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада.

Сюда ко мне поближе сядь,
Гляди веселыми глазами:
Вот эта синяя тетрадь -
С моими детскими стихами.

Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала.

А. Ахматова

[No Angel]

Как это волнующе - знать что волнуешь ,
И чей-то покой потихоньку воруешь,
Что быть равнодушным уже не возможно
К обманной улыбке и нежности ложной
Как эта игра интересна и вечна
Смешливые взгляды да льстивые речи
И вот у кого-то сорваться готовы
Три жарких,слепых и сияющих слова.
Как это забавно-жалеть или мучить,
И ставить преграды-то ниже,то круче.
А после,когда он пленён,безоружен,-
Вдруг ясно понять-совершенно не нужен

[Boruch]

по-моему, Хелен публиковала в ранее убитой теме. Нашел и обновил. Бродский.

Каждый пред Богом
наг.
Жалок,
наг
и убог.
В каждой музыке
Бах,
В каждом из нас
Бог.
Ибо вечность --
богам.
Бренность --
удел быков...
Богово станет
нам
Сумерками богов.
И надо небом
рискнуть,
И, может быть,
невпопад
Еще не раз нас
распнут
И скажут потом:
распад.
И мы
завоем
от ран.
Потом
взалкаем даров...
У каждого свой
храм.
И каждому свой
гроб.
Юродствуй,
воруй,
молись!
Будь одинок,
как перст!..
...Словно быкам --
хлыст,
вечен богам
крест.

[TEN]

А.Зыков

предельной наготой измотан
предельной жалостью раскрыт
предельно четкие на фото
черты, что мой дневник хранит

я обезумел от возмездья
ослеп от блеска наготы
мой шаг не отраженный ферзем
впредь не излечит слепоты

мои желанья - лишний повод
мои порывы - ветра свист
мне это трение не ново
чего ж под ребрами болит?

я раскроен тоской на части
с душой стремящийся в полет
не мне найти с тобою счастья
тебя я удержать не смог

[Saty2]

КЛЕВЕТА
И всюду клевета сопутствовала мне,
Ее ползучий шаг я слышала во сне
И в мертвом городе под беспощадным небом,
Скитаясь наугад за кровом и за хлебом.
И отблески ее горят во всех глазах,
То как предательство, то как невинный страх.
Я не боюсь ее. На каждый вызов новый
Есть у меня ответ достойный и суровый.
Но неизбежный день предвижу я, -
На утренней заре придут ко мне друзья,
И мой сладчайший сон рыданьем потревожат,
И образок на грудь остывшую положат.
Никем не знаема, тогда она войдет,
В моей крови ее неутоленный рот
Считать не устает небывшие обиды,
Вплетая голос свой в моленья панихиды.
И станет внятен всем ее постыдный бред,
Чтоб на соседа глаз не смог поднять сосед,
Чтоб в страшной пустоте мое осталось тело,
Чтобы в последний раз душа моя горела
Земным бессилием, летя в рассветной мгле,
И дикой жалостью к оставленной земле.
А.Ахматова 1922 г