культурно почитаэм рассказы

[Sigurd]

типа я наверное первый

[Sigurd]

Когда просыпаешься с похмелья всегда присутствует неуловимо короткий миг, когда тебе хорошо. Это происходит в промежуток от пробуждения, до осознания того насколько сильно тебе сухо во рту. Потом приходит головная боль и осознание того, что ты выплыл из забытья не весь. Почему-то в забытьи остаются такие неважные детали, как, например, дорога домой накануне или, в случае очень удавшейся вечеринки, ФИО самого себя.
Василий Петрович всплыл из небытия в лучших традициях жанра, когда ФИО помнится, но относительно вечера накануне, старая тетушка Амнезия ехидно задает вопросы «А как вы попали к местожительству?», «Не нарушили ли вы вчера приличий» и вопрос века – «А чего вообще было вчера, а?».

Далее тетушка Амнезия с нескрываемым садизмом напомнила о сварливом характере супруги Василия Петровича и посоветовала не просыпаться еще хотя бы года полтора, чтобы неудовольствие супруги притупилось хоть немного. Василий Петрович, собирался было последовать этому вполне разумному совету, но осторожное покашливание в спальной нарушило его планы.

- Не так уж много я и выпил. – превентивно начал оправдываться Василий Петрович, не открывая глаз – Видимо водка была некачественной.
- Господин плохо себя чувствует? – сочувственно произнес голос супруги – Что я могу сделать для своего господина?
Явись Василию Петровичу тень отца Гамлета с таблеткой Алка-Зельцера, удивление было бы не таким сильным.
- Маш, ну.. честное слово..- пробормотал Василий Петрович и открыл глаза – Я чего-то сам не заметил…
И осекся. Супруга стояла при полном параде, в лучшем платье и боевом раскрасе косметики, с подносом в руках.
- Не угодно будет господину позавтракать? – спросила тихо супруга.
«Не сплю же я!» - подумал Василий Петрович – «Точно не сплю. Что происходит, а?»
- Маш, я.. Я.. Ты подносом не кидай, ладно? Я .. я вчера что-то тебе сказал не то? Ты прости. Это не я был. Это водка.
- Господин недоволен мною? – с тревогой спросила супруга – Унести завтрак?
- Маш, я больше не буду! - выпалил Василий Петрович неожиданно для самого себя. – Больше – ни капли алкоголя. Дай мне еще шанс, а?
- Как будет угодно господину. – поклонилась супруга. – Прикажете подать халат?
- Маш, ну чего ты, а? – Василию Петровичу становилось все неуютнее и неуютнее – Не устраивай мне тут спектаклей!! Подумаешь – напился.. Кто не пьет, а? Я ж нечасто пью.
- Вы самый лучший! – поклонилась супруга еще раз – Я понимаю – вы расслабились вчера. Я только беспокоюсь о самочувствии моего господина.
- Прекрати, а? Чего случилось-то? – взвыл Василий Петрович.
Супруга положила поднос, бухнулась на колени и вмолилась:
- Что я делаю не так, господин? Мне уйти?
- Мааааш. Ну скажи? Я тебе вчера чего-то наговорил? Я прошу прощения! Я виноват! Прости!
- За что господин просит прощения? – удивилась с колен супруга. – Что не устраивает господина?
- Ну это… завтрак, господин – попытался было сформулировать Василий Петрович, но не смог.
«А что меня действительно не устраивает, а?» - подкралась мысль – «Может пусть так и будет, а?». Фантазия услужливо нарисовала яркую картину отношений «господин-служанка».
- Ну что ж. – решился Василий Петрович – Раз уж так… Господина все устраивает. Господин желает на завтрак апельсиновый сок и таблетку цитрамона! А яичницу господин не желает!
- Господин разрешит своей рабыне съесть эту яичницу или прикажет выбросить ее? – спросила новоявленная служанка.
- Можешь съесть! – великодушно разрешил Василий Петрович – Но сначала расскажи в деталях, что было вчера! Я приказываю!
- Господин вчера пришел навеселе. – без деталей рассказала супруга.
- И что?
- И все. – поклонилась супруга.
- Уйди отсюда. – устало сказал Василий Петрович.
- Оставить завтрак господину? – уточнила супруга
- Господин желает завтракать на кухне! – важно произнес Василий Петрович.
Супруга вынесла поднос и прикрыла дверь за собой. Василий Петрович набрал номер:
- Алло? Мама? – начал он разговор – Вам Машка не звонила, не жаловалась на меня?
- Нет. – удивилась теща – А на что ей жаловаться?
- Ну это… Вы только не ругайтесь..– завилял Василий Петрович – Я вчера пьяный пришел домой…
- С чего это я буду ругаться на вас, Василий Петрович, по таким пустякам? Вы – мужчина. Имеете право расслабиться. – заверила теща и вдруг встревожилась – Я надеюсь Маша не посмела вам сделать замечание? Я приношу свои извинения за нее вам. Я поговорю с ней, если хотите. Вы только не сердитесь на нее!
- Да вы все сговорились что ли? – заорал в трубку Василий Петрович.
- Простите меня, Василий Петрович, если я расстроила вас. – эхом ответила теща.
Василий повесил трубку и сел на кровати, с ненавистью глядя на телефон. На столь откровенную ненависть телефон ответил звонком.
- Мама, вы простите, я погорячился немного. Я не должен был на Вас кричать. – быстро сказал Василий Петрович.
- Здравствуйте, Василий Петрович. – шепнул ласково в трубке голос начальника Василия Петровича. – Ошиблись, с кем не бывает. Я звоню, чтоб спросить вас о самочувствии. Как ваше самочувствие?
- Спасибо, неплохо. – ответил Василий Петрович.
- Очень рад за вас. – ответило начальство – Можете не торопиться на работу, если вам нужно.
- Я уволен? – ужаснулся Василий Петрович
- Хахаха. Теперь вижу, что неплохо у вас самочувствием. – рассмеялись на том конце провода – Раз уж чувство юмора на месте. Рад, что у нас кабинеты по соседству отныне. Приезжайте – коньячком поправимся. Могу за вами прислать машину, если нужно.
- Спасибо. Я сам доберусь.
Василий Петрович повесил трубку и закричал, обращаясь к стенам:
- Твою мать!!! Что вчера было-то? ЧТО?!!
- Не скажу! – мерзко хихикала тетушка Амнезия – Алкаш!! Пропойца беспамятный!!!

[Причина Безумств]

Sigurd, сильно...........а чё енто было?????............амнезия.............

[Snusmumrik]

Причина Безумств, белочка? хотя непохоже...

[Причина Безумств]

Snusmumrik, млин сори не помню......................................

[Sigurd]

Винни О'Пух лежал на раскаленной крыше и тихонько матерился.
Чесалась спина под брезентом куртки с красной надписью "EMERGENCY SERVICE" и шерстью, горячей от солнца, на лапы словно одели не ботинки, а две разогретых докрасна духовки. Винни почесал лоб под пассамонтаной и снова припал к окуляру прицела СВД.

Он лежал здесь, напротив полицейского участка, уже третий час, безуспешно пытаясь связаться по рации с Кенгой. Проклятая сверхчувствительная коробка, разрекламированная знакомым поставщиком, выдавала все что угодно - переговоры парамедиков, болтовню трех спутниковых каналов телевидения, а потом окончательно перешла на треск атмосферных разрядов. Еще раз мысленно обозвав Кенгу сукой, медведь перешел на волну Кириша Раббани.
- Первый, первый, - монотонно забубнил он в микрофон - это Медведь-Шатун, как слышишь меня, прием? Первый...
В рации щелкнуло и поразительно чисто прорезался голос Шинейд О'Коннор, затянувшей свою новую песню.
- Твою английскую мать! - выругался Винни, в сердцах ударив кулаком по прикладу винтовки, щедро покрытому зарубками и надписями: "Ливан", "Палестина-89", Косово". В этот миг песня уступила мрачному голосу Раббани.
- Медведь-Шатун, это Первый. В чем дело? Прием.
Не отрываясь от прицела, подрывник доходчиво объяснил командиру, в чем именно было дело, и что именно лично он сделал бы с загулявшей неизвестно где долбаной блондинкой.
- Отставить! - оборвал его Кириш Раббани. - Все изменилось. Блонди не будет. Переходим на вариант "Б".
- Какой еще "Бэ"? - шепотом заорал в рацию О'Пух. - Где я возьму "Бэ"?!

Сзади по крыше загрохотало. Винни О'Пух одним рывком перекатился вбок и вскинул СВД. Сова, укладывавшая растрепанные перья, насмешливо посмотрела на него.
- Ну стреляй, стреляй, майн либер фройнд. Смотри только не промахнись, - сверху донизу старая террористка была обвешана ручными гранатами и брикетами пластиковой взрывчатки, напоминая зловещую новогоднюю елку.
Винни опустил "снайперку" и начал долго, обстоятельно и витиевато материться, мешая гэльские ругательства с русскими и арабскими. Как следует обложив Сову тяжеловесными матюгами и зачем-то припомнив ей неудачу национального восстания 1916 года, он снова перевернулся на живот и начал смотреть вниз. Из-за спины слышалось глухое побрякиванье, лязг и постукиванье. Вдоволь насмотревшись на пустую улицу, медведь принялся напевать "Волны Шэннона". Еще спустя несколько минут ему надоело и это.
- Слышь, старая, - спросил он, снова обернувшись, - Первый не говорил, сколько мне еще здесь валяться?
Сова издала звук, очень похожий на начало эпилептического припадка и замерла, уставившись на О'Пуха круглыми сумасшедшими глазами так, что ему даже стало слегка не по себе.
- Ты чего? - озадаченно спросил он, машинально нашаривая за поясом пистолет.
- Уфф... - выдохнула птица. - Думала, потеряла. Держи свой вариант "Б", - и Сова вытянула из перьев помятый грязно-серый пакет.
Жадно схватив его, подрывник рванул шнур и достал лист плотной бумаги, с несколькими короткими строками, отпечатанными на принтере. Несколько раз прочитав их, Винни О'Пух, злобно улыбаясь (это было больше похоже на оскал, так что на сей раз не по себе стало Сове) поднес к листу зажигалку. Потом рывком сел и сказал:
- Так. Понятно. Сова. Твоя задача... Лети и передай пару брикетов Си-4 Сашке-Букашке. Он ждет на задворках участка, там стоит красный фургон мясника. Передай ему пароль: "Морриган". Он знает. Сама потом прикинься старой нищенкой - тебе не привыкать, даже маскироваться не надо. Когда будешь ползти мимо каталажки, закинь одну из своиз любимых цацок с таймером в урну у крыльца. Только смотри, чтобы таймер был с дистанционным управлением. Пульт сейчас оставь мне. Все понятно? Действуем по расписанию.

Сова шумно взмыла и унеслась, старчески ворча.
Надо отметить, что Сашка-Букашка был одним из клана О'Пухов. Самый младший, он должен был еще ходить в школу. Но вместо этого Алекс "Мелкий", как добродушно называл его Винни, болтался со скинхедами по окраинным кварталам Белфаста, иногда попадал в кутузку, благополучно выходил оттуда и время от времени выполнял некоторые поручения ИРА. На этот раз старший брат заранее дал ему задание - ждать сигнала. Получив пароль "Морриган", Сашка-Букашка и его несовершеннолетняя братва должны были начать громить витрины соседней с полицейским управлением ювелирной лавки.
Что и было с успехом проделано. За углом грохнуло, взвыла сигнализация и послышался звон битого стекла, перемежающийся выкриками и нестройным пением на чудовищно искаженном немецком "Венн ди СС унд ди СА ауфмарширт". Медведь мельком глянул на часы. Было ровно 12.30. Строчка в полученном пакете гласила, что в 12.35 арестованного Кролика должны были перевозить после допроса в тюрьму.
И верно - к главному входу управления неспешно подъехал и замер микроавтобус. "Броня противопульная, компрессоры на каждом колесе, - с полувзгляда определил О'Пух, - это ничего".
По улице, шаркая ногами в разбитых ботинках и кутаясь в драную серую шаль, тащилась нищенка с раздолбанной тележкой, заглядывая в каждый мусорный бак и хрипло кашляя. Сова, как всегда, была в этой роли бесподобна. Винни вспомнил, как сам однажды подал ей милостыню и усмехнулся. Старается древнее чучело, старается...
Поравнявшись с крыльцом управления и обойдя автобус, Сова порылась в урне, огрызнулась на окрик водителя и побрела дальше. Из двери в это время выбежал десяток полицейских и скрылся за углом, где, судя по всему, шло уже настоящее сражение. "Молодец Алекс, молодец. Надо поговорить о нем с Киришем..." - отметил в голове медведь.

Началось! Винни напрягся. Дверь снова открылась и несколько крепких парней в касках, бронежилетах и камуфляже с нашивками спецназа тут же рассыпались по крыльцу, зыркая во все стороны и держа автоматы наготове. А вот и Кролик... Идеолог выглядел потрепанным. Втянув голову в плечи, он выскочил из дверей и побежал вниз, прикрываемый широкими спинами. В который уже раз Винни О'Пух благословил неведомых строителей, сделавших крыльцо управления здоровенным, чуть ли не больше самого дома. Придержав дыхание, он плавно потянул спусковой крючок.
СВД отдала в плечо.
Взмахнув ушами, Кролик кувыркнулся и отлетел назад. Винни всегда стрелял в грудь и очень редко - в голову, зная, что бронежилет все равно не выдержит пули из лучшей русской винтовки. Стволы автоматов тут же взметнулись вверх и плюнули огнем, но было поздно. Мертвый как доска, Кролик валялся на ступенях крыльца. Чувствуя себя как минимум Джеком Руби, застрелившим Харви Освальда, медведь лихорадочно отполз вглубь крыши и нажал кнопку на пульте. Внизу грохнуло так, что все крики разом затихли. Выше крыши взлетели какие-то дымящиеся ошметки, камни и куски покореженного металла. Но О'Пух уже спускался вниз по чердачной лестнице, одной рукой срывая пассамонтану и одевая оранжевую каску ремонтника.

В пакете, полученном им от Совы, кроме точного времени, была еще одна строчка.
"К. рассказал всё, что знал. Ему обещана программа по защите свидетелей. Информация проверена. Действуй по усмотрению".
Усмотрение было очень простым.

[Alex Klimov]

добрая русская сказочка:

жил был Вася, потом сдох.

[Nataly]

почему незаслуженно забыты герои Сопротивления Тигра, Пятачок, Крошка Ру и Слонопотам??? молчу уж про Суслика...

[Васо]

Сообщение от Alex Klimov

жил был Вася, потом сдох.

Ну, спасибо тебе, добрый человек...

[Alex Klimov]

Аванес жив.

[Чёрный Дембель]

Рассказик с "Литпрома". ОЛВЗшники уже ознакомились, выкладываю теперь и здесь

Голос
Автор: Mighty Daemon
Очередь двигалась до отвращения медленно. Толя, массируя руками виски, сидел в мягком удобном желто-голубом кресле. «Еще трое. Целых три человека», - с болезненным нетерпением страдал он, - «как долго-то». Эта мысль не осталась без внимания. Из головы донеслось до боли знакомое и противное:
- Лютики, лютики, ромашки, гладиолусы.
- Плять, да заткнись ты, наконец, - в сердцах прошипел Толя.
Голос в его голове жил уже третий день. Толя раньше слышал о таком явлении, но представить себя на месте человека с голосом в башке, просто не мог. Однако вышло так, как вышло. Голос говорил. Причем говорил практически без пауз и перерывов на сон и обед. Толя вставал с голосом, ел с голосом, одевался с голосом, раздевался с голосом, даже спать ложился с голосом. Ну и просыпался, естественно, под знакомые звуки. Кроме того, что голос был всегда, он еще отличался поразительно паскудным писклявым тембром и достаточно однообразным репертуаром. Получив себе такого друга, Толя быстренько нарыл кучу литературы на тему «голосА в голове». Там описывались случаи, когда эти мнимые голоса становились лучшими собеседниками, а то и друзьями больных. С ними делились самым сокровенным, от них получали важные советы. Ага, как же. Толин голос пищал отдельными бессвязными словами из лексикона современной блондинки:
- Стразики, стразики. Брюлики, ой, мамочки, - опять затараторил голосок.
«Терпи, мужик», - Толик сжал кулаки и начал скрипеть суставами пальцев, отвлекая себя от противной пискли.
На третий день мучений, окончательно осознав, что голос сам собой не исчезнет, Толя пошел к врачу. В бесплатную медицину он не верил сразу и навсегда, поэтому отправился прямиком в самый крутой частный центр города. Там принимал профессор психиатрии, местное светило, Иван Карпович Высоцкий, которого Толику уже давно нахваливали все его больные на голову знакомые. А таких, признаться, у Толи было немало. В приемной профессора сидели люди. Человек пять, не больше. Но каждому из них доктор, судя по всему, оказывал максимум внимания, поэтому очередь ползла, как черепаха из анекдота за пивом.
- Гламурненько, респектики, чмоки-чмоки.
- УУУУУУУУУ, ЗАЕБАЛА, - в полный голос заорал Толя. Потом, смутившись своего внезапного порыва, обвел приемную глазами. На лицах сидевших там людей читался невообразимый, отчаянный ужас.
- Вы, молодой человек, может, идите вперед. Без очереди, - с трудом вымолвила седовласая женщина, за которой занимал Толя, - вам нужнее.
Остальная очередь согласно закивала, и Толя резко подхватившись, устремился в освобождаемый предыдущим клиентом кабинет.
В кабинете было светло. Даже ярко как-то. За столом сидел крупный мужчина средних лет, голову которого венчала грива черных, как смоль, волос. «Доктор», - сообразил Толя. Блондинка не ответила, и у него появился повод улыбнуться.
- Когда пациент улыбается, мне приятно, - дружелюбно пробасил врач, - проходите, садитесь. Что беспокоит? А что лечить будем?
- Доктор, у меня голос в голове. Достал он меня. Спать не могу, есть не могу, гулять не могу, одеват…
- Подождите, спокойней. Я понял. Голос у вас в голове, и он вам мешает нормально жить. Так?
- Ага, - только и выдохнул Толя.
- Ланком, нинаричи, доннакаран нью йорк, - добавила блондинка.
- Доктор, профессор, ну вот опять, опять он, - плаксиво замычал Толя, - вы же светило, избавьте меня от этой напасти. И побыстрее, пока я не свихнулся окончательно.
- Сочувствую вам, мил человек. Да, помочь могу, но не быстро. Курс лечения будет долгим. Годик, а может и полтора. К слову, и гарантию стопроцентную на полное излечение вам дать не смогу. По хорошему, и положить бы вас не мешало. В стационар. На месячишко-другой.
- Ох, - силы окончательно покинули Толю, и он медленно осел на пол. Последнее, что Толям успел услышать перед полной отключкой было: «пирсинг пупика…»
Очнулся Толя от резкого запаха. Доктор водил перед его носом кусочком ваты с нашатырем.
- Ну что, пришли в себя, - все также благодушно улыбаясь сказал профессор. – Что ж вы так. Неужто достал он вас до такой степени.
- Да, - слабо кивнул Толя.
- А чем? Чем именно? Склоняет к серийным убийствам? Или к дьяволопоклонничеству?
- Нет, доктор, тут другая история.
И Толя поделился своим горем.
- Блондинка, говоришь. Ну, эт дело поправимое. Завтра ее уже не будет. Что будет, а что-то обязательно будет, не знаю. Но от блондинки и следа не останется. Вот вам рецептик. Хорошее средство – «Перпол» называется. Дуйте прямиком в аптеку. Три таблетки перед сном. И наутро – эффект.
- Вэлнесс, фитнесс, леди-комбат, - с чувством дополнила профессора блондинка.
Вдохновленный и с таблетками, Толя примчался домой. Не обращая внимания на болтовню блондинки, сварил себе яйцо вкрутую, налил молока, и, поев, пошел в спальню. Там одним махом проглотив три таблетки, завернулся в одеяло и тут же уснул. На этот раз блондинка не успела вставить свои пять копеек.
Проснулся Толя в отличном настроении, каждой клеточкой своего тела чувствуя бодрость. В голове было на редкость тихо и спокойно. «А помог же, светило, помог. В рикомед гада. Адназначна! Чтоб такое щас замутить? Может выпить на радостях, а затем по 6лядям? Хорошая идея. Атличная. Так и сделаем!» - довольно подумал Толя.
- 6ляди, 6ляди, водка, водяра! – донесся из головы чужой мужской голос.
- Опа, а нашего полка-то прибыло, - с бесшабашной веселостью произнес Толя, будет с кем выпить.
- Жрать, жрать, водяра, - отозвался голос.
Толя пошел на кухню, вынул из морозилки бутылку водки, и взяв из серванта две чикушки, удобно расположился перед зеркалом. Наполнив емкости водкой, он подмигнул своему отражению в зеркале и спросил:
- Ну что, будем здоровы?
- Будем, будем! – прозвучало из головы.
«А жизнь-то определенно налаживается», - подумал Толя, и залпом выпил оба мерзавчика.

[Sigurd]

клево!!!!

[Sigurd]

ну дабы не повторяться общим текстом и незабивать эфир

[Sigurd]

Ехал слегка датый мужичок в почти пустой ночной электричке. И захотелось ему сделать пи-пи. А в наших электричках (кто не знает) клозетов нетути, а которые есть — закрыты на замки и VIP ONLY. У мужичка нашего от выпитого благородство взыграло. Не буду, думает, между вагонами гадить, и в тамбуре — тоже не буду. А как же тогда? А вот как. Дождался он остановки. И перед закрытием дверей сунул между них ботинок. Самый краешек ботинка, чтобы каплями последними его не забрызгать. И с этой же целью хозяйство свое подальше в щель образовавшуюся высунул. Стоит, балдеет как от процесса, так и от своего благородства. А поезд тем временем скорость набирает. Огни деревушки какой-то мимо летят. Качает вагон все ощутимее. А на каком-то стыке его еще и тряхнуло основательно. И тут…
Правильно, ботинок из щели выскальзывает, створки двери плотоядно смыкаются, и оказывается мужик зажатым в капкане своего благородства за самое не приведи господь. А двери, хоть и оббиты изнутри резиной, давят очень сильно. Да и резину эту мягкой не назовешь. Мне один раз руку зажало, так я чуть не взвыл. А тут не сильная рука, а вон чего. Да еще и в вялом состоянии. В общем, принялся мужик на весь поезд орать. Сначала просто так, а потом зовя на помощь. Народ, понятно, напуганный криминогенной обстановкой, подальше от криков ломанул. Но не весь. Один особенно смелый (молодой милиционер в штатском, возвращающийся домой со службы) пошел-таки посмотреть на источник шума, здраво рассудив, что так долго человека резать не могут, а когда кого-нибудь бьют, то характер криков, их, так сказать, рисунок, немного иной, нежели в данном случае. (вот что значит профессионализм и высокое чувство моральной ответственности за судьбу ближнего). Входит милиционер в тамбур. Видит картину: лицом к двери, прижавшись к ней всем телом, стоит наш герой и самозабвенно орет. Милиционер говорит ему, мол, гражданин, прекратите безобразие. Ноль реакции. Милиционер хватает гражданина за плечо и пытается его развернуть лицом к себе, чтобы безобразие все-таки прекратить. Гражданин делает какие-то судорожные отмахивающиеся движения рукой, но лицом к милиционеру не поворачивается. Зато его вопли становятся еще громче и выше. И в них органично вплетаются какие-то подвывающие нотки. Только минут через несколько милиционер въезжает в ситуевину. (милиционер, все-таки). А въехав, делает попытку облегчить бедняге страдания и вырвать злополучную конечность из дверного плена. Кто хоть раз пробовал разжать двери в электричке, знает, насколько это безнадежное занятие. А тут еще и работать не удобно. Над мужиком — высоко, снизу — мешают его ноги, а посередине — прилипшее к дверям тело. Да и сам одуревший от боли страдалец в этом деле не помошник. Крикнув, мол потерпи еще немного, милиционер срывает стоп-кран. Поезд резко тормозит, что приятных ощущений мужику опять-таки не добавляет. Из динамика слышится рассерженный монолог машиниста, нехорошие люди, мол, не стоит по-напрасну стоп-кран дергать, и всем было лучше, если бы стоп-кран привели в исходное состояние. Милиционер несется через весь вагон к заветной кнопочке с родной надписью “Милиция” (эта кнопочка, если кто не знает, обеспечивает связь с машинистом). Нажав на нее, милиционер кратенько описывает ситуацию и просит открыть двери по правой стороне. На что машинист ему отвечает, что он прекрасно знает расположенные неподалеку дачи и дачников, причем знает он их не с лучшей стороны. Эти нехорошие люди всегда норовят в этом самом месте поезд остановить. Но сегодня не их день, так как он, машинист, на поводу у всяких разных не пойдет и будет стоять здесь хоть до утра, но двери не откроет. Милиционер кричит в переговорник, что он представитель власти и не придумал всю эту историю, что он требует… что человек страдает… На что ему отвечают, что электричку ведет Папа Римский, а сказки про зажатые в дверях члены лучше всего рассказывать своей бабушке, имеющей внука-недоумка, который с пьяных глаз ничего умнее придумать не может. И что до ближайшей станции машинист не намерен нарушать инструкции и открывать двери. Мужик воет милиционеру, мол, хрен с ними, закрывай скорее стоп-кран, уж лучше ехать, чем без толку стоять. Милиционер через весь вагон несется закрыть стоп-кран. А надо заметить, что переговорное устройство работает только в одну сторону — в сторону машиниста. Машинист же отвечает по громкой связи. Поэтому в курсе этой истории оказался уже весь поезд. Стоп-кран закрыт, поезд опять поехал. Машинист посылает напарника на всякий случай проверить странное сообщение. Напарник прибегает. Убеждается. Сообщает машинисту, мол, все так и есть на самом деле. Машинист отказывается верить, подозревая напарника в сговоре с шутниками или в подкупленности дачниками. Напарник прибегает обратно в кабину и предлагает недоверчивому машинисту убедиться во всем самому. Машинист идет, строя на случай ложной информации планы мести напарнику. Приходит. Убеждается. Возвращается в кабину. Связывается с диспетчерской, обрисовывает ситуацию и просит подать к ближайшей станции (на счастье мужика, достаточно большой) карету скорой помощи. В диспетчерской не верят. Грозят машинисту страшными карами и лишением премии в случае шутки, но все-таки со станцией связываются. Там тоже во все это не очень верят, но скорую высылают. Тем временем поезд подходит к станции. Останавливается. Двери открываются. У совершенно обессилевшего и осипшего мужика подкашиваются ноги и он падает вперед. Стукнувшись своим измятым хозяйством об асфальт платформы, мужик теряет сознание, затихает и начинает скатываться в щель между вагоном и платформой. Вовремя выскочивший из тамбура милиционер предотвращает падение на рельсы. Тут подоспели и медики. Они грузят бренное тело на носилки и под пристальными взглядами прилипших к окнам пассажиров, уносят останки былого достоинства вместе с их несчастным обладателем.
История эта имеет счастливый конец. Операция хозяйству мужика не потребовалась, так как, помимо гематом, оно никаких серьезных повреждений не поимело. Вследствие чего, все довольно скоро зажило и стало как новенькое, не потеряв ни своих размеров, ни основных и вспомогательных функций. А вот голосовые связки у мужика еще не скоро восстановились. Видимо, прав народный фольклор, утверждающий, что если оттянуть хозяйство до колен, то порвутся в первую очередь именно голосовые связки, а не какие другие.
P.S. Не, блин, на хрен такое благородство.

[Чёрный Дембель]

Sigurd, мля, такие страсти, да на ночь глядя...

[Nataly]

жуть-то какая... блин, до сих пор под впечатлением... кошмар!

[Чёрный Дембель]

Ещё рассказик с моего любимого и неисчерпаемого "Литпрома".
Даёшь позитивные эмоции к неотвратимо надвигающемуся празднику!!!

ЧЕМПИОН
Автор: Ренсон



В то далекое зимнее утро мама сказала мне:
-Сынок, как ты относишься к тому, штобы паучаствовать в городских соревнованиях лыжников в возрастной катигории от семи до девяти лет?

- Положительно, - ответил я маме. -Тем более лыжы у меня есть.

Как раз за пару дней до этава мне купили замичательные деревянные лыжы. Красные.
Название не вспомню сийчас, но точно помню, што на них был изображон Волк из мультфильма про Ну погоди.

Отец сделал мне на них крепления из резинок, штобы можно было катаца прямо в валенках и смазал спицыальной мазью, которая была похожа на шоколадный батончик. Я даже попробовал откусить кусочек, но вкус у мази оказался сафсем не шакаладный, а горький-пригорький с отвратитильным еловым привкусом. «Гавно а не мазь»- подумал я, а сам улыбнулся и сказал:

- Отличная мазь, папа!

- Скользить будут, што твой песдетс – сказал отец и залихвацки подмигнул мне правым глазом.

В тот же день чюдесные лыжы были опробованы во дворе и висьма успешно. Правда я пару рас лофко наибнулся, но это ж xyiйня, не больно падать сафсем, в пехоре-то. Зато сразу видно- скользят.

Паэтому к перспективе паучаствовать в гарадских соревнованиях я относя с энтузиазмом.

- Мама, я же их всех там парву, как стаю прамакашек- сказал я маме.- У меня же к лыжам талантище.

- Ах ты мой скромняшка- умилялась мама.

В общем к двинадцати часам мы уже были в гарадском парке культуры, где всех жилающих потягаца в лыжном спорте записывали в спицыальную титрадку и выдавали тряпошный номер, каторый надо было привязывать по бокам виревочками. Мне дастался номер двацать один.

- Двацать один- мы пабедим!- сымпровизировала на ходу мама.

- Двацать один- говна поедим!- весело атазвался чей-то чужой родитель.

Я пагразил ему лыжной палкой: иш ты, шутник какой выискался. Щас типо ничаяно ткну палкой в глаз- будеш знать, говноед xyев.

Рядом гатовились к забегу другие рибята. У бальшинства из них лыжы были не диривянные, а дешовые- пластикавые. И без волка. Зато с надписью «Fisher» на англицком языке.

- Фишер, это в преводе рыбак,- сказала мне мама.

- Какие же придурки эти мальчишки- сказал я.- Зачем им рыбацкие лыжы? Мы ж не на рыбалку сабрались, а на гонку. А поодивались –то как, фраера: адни ширстяные костюмы, какие-то сафсем несирьезные ботинки, каторые к лыжам пристегиваюца, да шапочки с неприличным названием «петушки». Разве они не видят, што зима на дваре? Холодно ведь до оnuздинения.

Рыбаки, бля. Модники нахyй.

То ли дело я: на ногах – штаны-комбез, туловище надежно защищино от морозов и ветров пехорой, на галаве- кроличья шапка на ризиночке, на руках – михавые рукавицы (тоже на резинке, штоб не прое6ал). Ну и валенки канешно. Я ж не рыбак. Я нармальный.

Все канкуренты аxyеть как сасредоточенно надрачивали сваи лыжы своими мазями-шакалатками и косились на миня, а те кто стоял подальше, тыкали в маю сторону пальцами и хихикали.

«Смейтесь, смейтесь, рыбаки е6аные»- подумал я- «Хорошо е6ется тот, кто е6ется последним» - и попытался самастаятильно завязать номерок. Этот номер у меня не прошол, пришлось задействовать маму.

Наконец появился толстый мужык с пистолетом.

- Ща он подстрелит хохотунов сраных, - абрадовался я, но мужык ни в каво стрилять не стал, а выстраил всех участникав, включая миня вдоль нарисованной красной краской полоски и сказал:

- Объявляется забег на трикилометра среди участникав от семи до девяти лет. Старт- после сигнального выстрела. На старт, внимание, марш!- и выстрелил в небо.

Все рыбаки ломанулись впиред. Я же немношко протупил и оказался позади всех.

«Ничиво»- падумал я-«Сейчас они посдыхают и замерзнут и я их всех сделаю»- и прибавил хода.

Но рыбаки все никак не сдыхали, а все дальше и дальше удалялись от меня

- Лыжню! лыжню!- яросно кричали они.

Зато внезапно сдох я. В пехоре мне вдрук стало очень жарко, голова тоже вспотела, хотя на улице был зверский мороз, а валенки пастаянно выскальзывали из резинок. Вскоре я потерял из виду паследнего из рыбаков.

«Иш ты, какие шустрые»- подумал я- «ничиво, скоро сдохнете»- и попытался прибавить скорости, но тут у миня вдруг сбилось дыхание и закалоло в боку.

Я остановился и стал ждать, кагда придет второе дыхание. Второе не приходило, оставалось первое. Xyевое такое первое. Постояв немного для приличия я потихоньку поnuздовал дальше. xyли стоять-то. Тем более, пока я стаял, то изрядно замерс, а стикающиий с е6ла пот застыл на шапке мелкими сасульками.

Пройдя еще метров сто я абнаружыл развилку. Куда идти налево, или направо я не знал и поnuздошил налево. Я всегда, если чо, хожу налево.

Иду значит ниторопливо так, жду когда впереди покажеца первый сдохнуфший рыбак.

Xyюшки! Съе6ались падлы.

«Ну и хyй с вами, идиеты»- думаю. -«Зато так здоровски, как я, никто из вас Гитлера из пластилина не слепит. И к математике у меня способности есть. А бегать на сраных лыжах бальшова ума не надо. Беги себе и беги.

Тут мне вдруг приперло посрать. А посрать на лыжах ой как непросто. Тем более, кагда ты в комбезе. У нас один мальчик со смишной фамилией Рокахyлин попытался как-то в таком камбезе поссать. Результат получился плачевный- нассал себе в лицо. С тех пор мы с ним больше не дружили, с обоссаным-то. Он обижался, даже плакал, а мы шутили над ним.
«Это слезы»- спросим- «или саки?».

Такая вот петрушка. А представляете как в этом комбезе среца?

В общем пришлось мне снять пехору, стянуть этот е6аный комбез и сесть срать прямо на лыжню. Получилось все ахyеть как нелофко- я насрал себе на лыжы.

К тому же бумашку для подтирания жоппы мама мне положыть в карман не догадалась. Так что вытирал я жоппу снегом. Очень неприятно вытирать жоппу снегом- такое ащущение, как будто тебя начинает е6ать снигавик. Или снежный челавек какой. Нет сынок, это фантастика.

Пока я срал, на развилке вдрук появился мужык в блистящем спорткастюме, спицыальных ачках и на лыжах. Если б я хyячил на такой скорости, я давно бы низложыл всех рыбаков к ебеням.

- Лыжню, 6лядь!- заорал мужык.

Я, как был, с голой жопой, попробовал спрыгнуть с лыжни, но запутался в штанах и рухнул на бок. Гавно соскользнуло с лыж и угодило в лыжню.

Мужык сваими беласнежными лыжами как въедет в гавно!

- Ах ты засранец мелкий!- кричит.- Уе6ыш 6ля! Ты чо вабще делаеш на взрослой трассе? Пuздуй атсюда!- и пребольно ткнул миня в голую жопу лыжнай палкой, а патом почесал дальше. А я ему вслед кинул гавняный снежок, каторым вытирал жопу. Попал.

Сам же атчистил снегом лыжы от гавна, натянул штаны и пехору и поnuздил дальше.

Чириз несколько минут я напаролся на ище одну развилку. Свирнул налево, кудаж еще. Хyячу значит, хyячу, вдуг бац! Что я вижу! Финиш, 6ля! Толстый мужык, мама, родители придурашных рыбаков. Ура!

А сзади кто-то пыхтит. Абернулся- а это один из рыбакоф меня настигает, самый шустрый каторый. «Ну уш хyй»-думаю, да как вье6у вперед. Сам ат сибя такой прыти не ажидал. И втарое дыхание аткуда-то появилось. Вобщем не дагнал миня рыбак. Я опиридил ево на адин метр.

-Ур-ра-а!- закричала мама- Двацать один- мы победим!

- Надо жэ, на деревяшках и -первый.- удивился толстый мужык. – Да еще и в валенках. Кстати, от кого это так гавном несет?

- Не е6ет, -гаварю, - давайте свой приз е6учий и я пашол.- А то скушно с вами, лошками, саревнаваться. Пuздуйте лучше на рыбалку, может хоть там у вас чево палучица.

- Что-то я не припомню, что-бы он миня абганял,– сказал тот мальчик который так и не смог миня дагнать и палучил пачетное втарое место.- Срезал! Он срезал!

Я ничиво не стал ему гаварить, а просто, как бы ничаянно ткнул его палкой в пах, ат чево он лофко слажился, как складной ножык «Белка» и притих, а сам пашол к толстому за призом.

Приз был гавеным- шахматы.

«На хyя мне эти е6аные шахматы?»- падумал я- «У меня уже дома есть одни, сафсем еще не старые», но шахматы взял, а, впослетствии падарил их адному лошку на день ражденья.

Так же на мае имя выписали грамату, типа чемпиен и все такое. Патом я ее повесил на стене, где ана висела до самого дисятова класса.

- Как я их фсех!- гордо сказал я маме.

- Я знала, што ты пабедишь сынок. Ты же у меня самый-самый.- ответила мама.

Я взвалил на плечи лыжы, мы взялись за руки и поnuздили дамой.

Позади группа рыбаков пыталась што-то доказать толстому мужику, но нам на них было насрать. Хyй бы я им што отдал, пuдарасам. Пускай сначала на лыжах катаца научаца как следует.

А к лыжам, кстати, я после этава случая савершенно ахладел. Увлекся ананизмом.

(с), Литпром

[Sigurd]

Чёрный Дембель, ржунимагунах6ля

[Sigurd]

Алчные глазки, потные ручки,
ждут поздравлений подлые сучки,
Ждут в кабинетах 6ляди цветочков,
шепчутся твари, жирные бочки.
Щас, 6лядь, схожу, 6лядь,
куплю самогонки, розу подгнившую, банку сгущенки,
хлопну по жопе, да чмокну их в губки:
с праздником, солнышки, рыбки, голубки!

[Sigurd]

Счет подан
нажми на картинку

[Sigurd]

Буратино был неумолим.
Он прошелся вдоль качающегося на жарком ветру строя, пристально вглядываясь в иссохшие лица рабов.
- Что это? Это что?! - вдруг гаркнул он, указывая сучковатым пальцем на высокого доходягу, который безуспешно пытался спрятаться в задней шеренге. Капитан пиратского корабля засуетился и подскочил поближе - он очень боялся потерять хотя бы один золотой.
- Это? Мистер...
- Для вас, скоты - Пиноккио! - зло мотнул головой Буратино.
- Мистер Пиноккио, это один из лучших! Вы не смотрите, что он такой высохший - зато крепкий. Вырезан из лучшего эбена. Работящий, просто на зависть. И воды почти не просит...
- Не просит... - процедил Буратино. - Еще и воды ему подавай. А этот?
Он поддал ногой почти превратившегося в уголь коротышку, обессиленно лежавшего на палубе.
- Всякое при абордаже бывает, господин Пиноккио! - негодующе воскликнул капитан, глядя, как с коротышки осыпается зола. - Этот немного пострадал. Оклемается, пустит корни, станет как новенький.
Буратино отмахнулся.
- Нечего мне тут зубы заговаривать. Таких беру по весу, на фунты. Горелое дерево иначе у тебя никто не купит, понял?
- Вы же меня разорите! - заскулил и одновременно с ненавистью заскрипел зубами пират.
- Негодяи! - вдруг выкрикнул кто-то из заднего ряда рабов.
- Эт-то что у нас там? - насторожился Буратино. По его знаку двое дюжих дубовых пиратов подскочили, ударами кулаков распихивая звонкие деревянные тела. Потом они выволокли крикуна. Это был совсем еще молодой, эбенового дерева невольник - казалось, долгое пребываение в жарком и сухом трюме ему ничуть не повредило, и теперь он зло смотрел на Буратино.
- Хорош! - удовлетворенно заметил тот, обходя раба кругом. - Вот это я понимаю - отличная порода! За этого получишь вдесятеро. Только сначала...
Он что-то прошептал в заскорузлое, покрытое покоробившейся корой, ухо капитана. Хохотнув, тот подошел к невольнику и присел перед ним на корточки.
- Бунтовать, сынок? Гляди, каналья, что у нас для таких припасено, - и капитан медленно потянул из широких ножен пилу, тускло блестящую хорошо разведенными зубьями, - держите его крепче, ребята.
Брызнул свежий древесный сок, над палубой повис истошный крик. Поднявшись на ноги, пират молча бросил к грязным ботфортам Буратино пару черных ушей, глухо стукнувших о доски палубы.
- Будет знать, - пробормотал работорговец, мельком взглянув на них. Он был уже полностью погружен в расчеты.
Когда мешок с золотом перекочевал в руки капитана, Буратино зевнул и потер поясницу.
- Загоняй их в трюм! - зычно крикнул он, махнув рукой своему боцману. Потом подошел к стонущему невольнику, лишившемуся ушей.
- Ну что? Будешь дальше бунтовать? Смотри, у тебя еще есть нос. Хотя и не такой длинный, как у меня.
Дождавшись, пока пираты отгогочут над грубой шуткой, Буратино снова повысил голос. - А вы, уроды, - он обвел тяжелым взглядом остальных рабов, - запомните! Меня зовут Себастьян Перейра. Запомнили? И еще одно - я торгую ТОЛЬКО черным деревом!

[Sigurd]

Му-Му никак не тонула.
В очередной раз швырнув в нее кирпич, Герасим, невнятно мыча, взялся за весла и описал на лодке широкий круг, укоризненно глядя на безмятежно лежащую в центре окружности собачку.
Му-Му меланхолично смотрела в небо и изредка немотивированно шевелила левой задней лапой. Злобно плюнув в воду ("Не плюй в колодец...!" - раздался было с небес звучный голос, но глухонемой не обратил на явное знамение никакого внимания), Герасим пошарил на дне лодки и достал багор. Потыкал им в серое мохнатое тельце, лениво бултыхающееся среди палок и веток.
- Ы-ы? - промычал он, что, надо думать, долженствовало означать: "Чертова псина, ну сколько можно?". Му-Му перевернулась на живот и одним глазом вопросительно посмотрела на хозяина.

Запас кирпичей, погруженных в лодку, был исчерпан.
В нарушение всех законов физики, тщедушная собачонка с привязанным к каждой лапе здоровенным куском камня, лихо выгребала по глади озера, и даже не пыталась утонуть. Будь на месте Герасима кто-то другой - хотя бы самый захудалый богослов - он бы непременно задумался и вывел бы для себя ослепительную истину о неисповедимости путей господних и все такое прочее. Но Герасим был простым крестьянином. Задумавшись, он пришел к простому решению - проколоть собаку вилами.
Для этого пришлось грести к берегу.
Вилы нашлись в ближайшем овине. Не глядя на гуляющую туда-сюда по берегу изрядную толпу жалостливо заламывающих руки зрителей, огромный мужик, заросший сивыми нечесаными волосами, словно мамонт вломился внутрь, схватил инструмент и прыгнул обратно в лодку. Герасима боялись, поэтому остановить его никто не попытался, и только самые смелые кричали издалека: "Пошто животину тиранишь, ирод?".
Кричать было хорошо и удобно, все знали, что глухой как пень Герасим этого даже не заметит.

Му-Му уже снова перевернулась на спину и плавала теперь мелкими кругами, для интереса вихляя хвостом. Пущенные в нее могучей рукой вилы собачонку словно бы раззадорили - она стремительно набрала приличную скорость, так что бурун стал напоминать след лоцманского катера, и угрожающе таранила лодку лобастой головой с развевающимися ушами.
Борт треснул и вогнулся внутрь. Хватая руками воздух, Герасим с истошным мычаньем хлопнулся в воду.
Плавать он не умел, да вдобавок ко всему, еще и тяжелая, намокшая в воде собака лезла к нему на плечи, больно стучала кирпичами по голове. Мычанье быстро перешло в бульканье, потом в маленьком водовороте закружился рукав холстинной рубахи - и Герасим исчез.
Утомившаяся Му-Му, отфыркиваясь, поплыла к берегу. Тяжело чавкая привязанными кирпичами по скользкой глине, она выбралась на траву и принялась радостно отряхиваться.

Народ на берегу молча поглядел на нее и, шепотом переругиваясь, разошелся по своим делам. Один только слепой бродяга сидел на зеленом пригорке и дребезжащим голосом тянул лазаря.
Смеркалось.

[Sigurd]

- Помнишь ли ты! О, помнишь ли ты - золотую улыбку дракона, парящего в небе? - надрывно взывал на городской площади какой-то бард.
Был он тощим, длинноволосым, с перхотью, густо лежащей на плечах вытертого бархатного камзола. Яростно тряс головой, красиво взмахивал руками. Несколько бледных юношей, завороженно приоткрыв рты, слушали его - с горящими глазами, прижимая к груди книги. Шевелили губами, повторяя стихотворные строки.

- Слышь. Ты улыбку дракона помнишь? - устало спросил у своего соседа здоровенный сутулый мужик в потрепанной кольчуге. Он сидел за грубо сколоченным столом под уличным навесом базарного трактира и без особого интереса смотрел на барда. На темном лице резкой белой линией виднелся старый шрам, поделивший лоб наискось. Его сосед - худой как жердь, гулко кашляющий бородач в густо проклепанной и покрытой стальными бляшками кожаной куртке отхлебнул пива из глиняной кружки и задвигал челюстями, пережевывая мясо.
- Улыбку-то? - задумчиво отозвался он. - А кто ж его знает... кха... кха! Сдается мне, что ничего такого со мной не было... не, точно, не было!
- Как так? - вмешался в беседу третий - крепкий дед с прокуренными дожелта усами. Он пошевелил вздернутым плечом и рукавом домотканой рубахи, в котором угадывалась пустота. - А в болотах-то, помнишь? За холмами?
- Ну да, - снова забухал нутряным кашлем бородач, - это конешно... кха... кха! Улыбка там была такая, что не дай кому во сне увидеть.
- А я как сейчас вижу, - мужик в кольчуге что-то рисовал на столе, водил пальцем по пролитому пиву, - вот он крыльями махнул, у меня аж гнедого с копыт сбило, еле успел спрыгнуть. А он всеми зубищами щерится...
- Улыбка! - хрипло рассмеялся дед.
- Она самая, - серьезно кивнул головой сутулый, - кха... кха! Ну насчет золотой-то улыбки врать не буду, запамятовал чего-то, он меня тогда крепко хвостом приложить успел. Три деревни спалил, гад, пока мы его не утопили.

Всадник, который подскакал к трактиру, был густо засыпан пылью, под которой угадывались серые бинты и засохшая кровь.
- Эй! - сиплым, надорванным голосом выкрикнул он. - Мужики! Драконобои! За вами прислан! Тварь объявилась - сил нет уже с ней справляться... погибаем!
- Так, - темнолицый допил пиво и плотно, не стукнув, поставил кружку на стол, - ну, вот тебе и улыбка. Айда, ребята.
Он поднялся и взял старую, с изрезанным зарубками топорищем, секиру. Двое других торопливо кинули в рот последние крошки хлеба и вяленого мяса, и двинулись за ним. Они шли молча, плечами раздвигая базарную толпу. Проходя мимо барда, бородач чуть приотстал и кинул серебряную монетку, которую тот ловко поймал.
- Шибко красиво говоришь, - добродушно сказал бородач, - кха... кха! Про улыбку.
Он заторопился, догнал своих и смущенно объяснил кольчужному, внимательно глянувшему на него:
- А чего? Душевно! Я аж заслушался.

[Sigurd]

Пушкин сидел на подоконнике, свесив ножки на улицу и не спеша потягивал красное вино из хрустального бокала. Вдруг тихонько скрипнула дверь и в комнату зашла няня.
- Звали, Александр Сергеевич?
- Да, звал, Арина Родионовна. Новый шедевр написал. Зацените.
Мороз и солнце - день отвратный.
Похмелье мучит неприятно.
Зачем вы принесли вино?
Оно похоже на… И вот тут слово какое-то должно быть, обозначающее, что вино с похмелья - просто хуже не придумаешь. Ничего в голову не приходит?
- Но Александр Сергеевич… Ведь это вы - светило русской поэзии. Как я могу вам подсказывать?
- А что вы вообще можете? Арина Родионовна! Кстати. Почему во всех школах дети проходят меня, мою биографию, знают мое имя-фамилию-отчество, а вас нет? Вы же - няня светила!!! У вас фамилия вообще есть? Я спрашиваю, как ваша фамилия??? Может быть Заворотнюк? Нет? А отчество? Родионовна! Вы - дочка сына Газманова? Ну а имя - вообще ни в какие ворота… Арина. Попсовое имя какое-то. Кто в наше время такие носит??? С сегодняшнего дня буду называть вас Вика. В честь Черномырдина. Вика Родионовна Заворотнюк, да. Кхм, что-то понесло меня. Кюхельбеккер, зараза такая… Адский самогон у него… Так, собственно, вы мне больше не нужны. Позовите моего писаря.
Няня вышла так же неслышно, как и вошла. Через минуту ввалился крепостной огромных размеров, с ночным горшком в руке.
- Писарь! Зачем горшок? Я писАть желаю. А не пИсать. Убери горшок, доставай перо. Так, погоди. А чего это я все время - писарь, да писарь. У меня сегодня день ребрендинга. Слыхал, как я няню переименовал? Раскрутится теперь. Рассказывай, как звать?
- Прошка я, Александр Сергеевич.
- Сразу стоп. Александр Сергеевич - это я. Не сметь себя называть торговой маркой, известной далеко за пределами нашей Родины! А ты… Хм… Во! На аглицкий манер звать тебя буду. Дик Тоф-Он. Садись, записывай. Хотя нет. Не садись. Нормальный диктофон не должен садиться в начале работы. Тебя должно хватать минимум на 20 часов записи. В общем, приступай.
- Внимаю, Александр Сергеевич!
- Пиши, значит. Ах ты грязная скотина, недостойная моего взора! Как ты смела, поганая тварь, уйти от меня к этому козлу? Ведь он - урод, чмо и лох! А ты, дура, будешь всю жизнь кусать себе локти и вспоминать, какой я офигенный!!!… По-моему, как-то не очень… Тебе не кажется? А, да. Рифмы ж не хватает… Сейчас… Давай заново…
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

[Sigurd]

Гадкий утенок сидел на берегу пруда в московском инкубаторе по выращиванию гадких утят и пил водку.
- Вот почему так хреново устроена жизнь? - он налил 250, - кому-то восторженные возгласы зрителей, кому-то полеты за границу, а мне вот этот чертов инкубатор??? Все птицы, как птицы, а я, блин - гаааадкий.
Он залпом выпил целый стакан и смахнул набежавшую слезу какой-то бумажкой.
- А эт что еще? А! Уведомление из военкомата. “По причине того, что утенок Иванов А.П. является гадким, признать Иванова А.П. негодным к строевой службе и направить для прохождения альтернативной стужбы в 31-ую московскую горбольницу”… - Блин! А может я летать хочу!!! Всю жизнь мечтал! А меня в какую-то больницу!!!! Вот что мне там делать??? Что вообще в больницазх утки делают??? - он налил еще 100 грамм и посмотрел на пруд, в который как раз заходила стая, таких же как он, гадких утят, - вон еще сослуживцы будущие…
Гадкий утенок опрокинул стакан и снова взглянул на зеркальную поверхность пруда. Вдруг раздался непонятный хлопок и первый из плавающей там стаи утенок превратился в прекрасную лебедь. - Хренасе… А водка-то галлюциногенная попалась… Или нет? Просто время пришло? А если еще чуть-чуть? - он налил полтинник и немедленно выпил. Второй утенок в тот же миг превратился в лебедь. - А еще писят грамм?
Через полчаса вместо 20 гадких утят в пруду плавали прекрасные, белоснежные и наикрасивейшие лебеди. Ну а наш герой? - спросите вы, - неужели ни в кого не превратился? Превратился, конечно, -отвечу я вам.
В замечательную, классическую, большую, нет, просто огромную свинью.
Потому что водка в в больших количествах делает красивыми лишь окружающих….

[Ckrimer]

Sigurd, откуда берешь?

[Чёрный Дембель]

Ckrimer, по ходу, сам мастрячит! Респект!

[Ckrimer]

Sigurd, если это правда, то уважаю...

[Alex Klimov]

реальный чел.

[Sigurd]

не мог не поделиться... дословно

Гениальность отечественной смекалки
В свое время работал в Турции инструктором на рафтинге, за сезон перевидал разного интересного народа уйму, в основном нерусских. однако сильно врезался в память рассказ одного мужика из москвы, который и привожу.
Мужик в то время (2004) работал в российском отделении Caterpillar (кто не в курсе - контора, производящая строительную технику, в том числе специального назначения). какая-то наша коммерческая структура с Крайнего Севера заказала у катерпилловцев трактор. трактор - это мягко сказано. дело все в том, что размеров этот трактор был совершенно титанических,
ибо его единственная функция была ВСПАХИВАТЬ ВЕЧНУЮ МЕРЗЛОТУ. делал он это просто - сзади у него был то ли четырех-, то ли пятиметровый КЛЫК из ужасающей прочности стали (гарантия - десять лет), который трактор втыкал (!) в вечную мерзлоту, после чего просто ехал вперед (!!). все, вся технология. естественно, стоило это чудо невообразимые десятки и сотни тысяч долларов
и весило тонн за триста (боюсь обмануть, но точно раз в пятьдесят больше кировца), тем не менее его покупка была экономически оправдана, ибо однозначно взрывать вечную мерзлоту дороже.

Итак, заказали-оплатили и через какое-то время получили. ура. в первый же день звонят буржуям: трактор не заводится. буржуи тихо х”"ют и отвечают: он типа не может не заводится, это блин физически невозможно, у него там в кабине как в бизнес классе, кондиционер-магнитола-подогрев сидений-вся фигня и так далее. ОН НЕ МОЖЕТ НЕ ЗАВЕСТИСЬ!!! потом наши разобрались - когда долгожданный трактор пришел в коробке, весь в масле, какой-то там главный инженер с радостным клекотом первым делом снял с него магнитолу и зафигачил в ненаглядную шестерку (а трактор, как многие иномарки, без магнитолы не заводится). Буржуи в ауте, чела оштрафовали, магнитолу поставили обратно. завелись, поехали.
Прошла пара дней.
Наши звонят изготовителю.
И говорят."Клык сломали."
ВСЕ! БУРЖУИ В ПОЛНОМ АУТЕ! они ж не поверили сначала. не может быть и все. у клыка трехкратный запас прочности, бла-бла-бла. Наши, не мудрствуя лукаво, отправили фотографию - стоит трактор. рядом воткнут в мерзлоту клык, отломанный по самое неулыбайся. Буржуи (а че делать-то? гарантия же) присылают комиссию. когда разобрались, нашим сказали дословно: ВАС НЕВОЗМОЖНО ПОБЕДИТЬ.
А дело было как… ехал себе трактор, ехал… пахал себе вечную мерзлоту… и застрял.
"О 6ля,-сказали наши мужики!-Гы-гы! застрял! епта!"
Они не знали, что трактор клыком уперся в базальтовую плиту километр на километр, которую он ясное дело сдвинуть не смог и стал скрести гусеницами…
Но! НАШИ НЕ РАСТЕРЯЛИСЬ!
А теперь, как говорят юмористы, внимание…
Наши, видя такое дело… правильно! решили дернуть! а чем, возник вопрос? почесали репы - и пришли к очевидному ответу…
ТАНКОМ!!!
Приехал танк… 96 тонн… дернул… не едет. и вот тут гениальность отечественной смекалки.
ПРИЕХАЛ ЕЩЕ ОДИН ТАНК И ОНИ ВСЕ-ТАКИ СЛОМАЛИ КЛЫК!!!
А клык потом поменяли. тупорылые буржуины в гарантии не предусмотрели возможность буксировки.