Стихи, какие вы любите

[ивушка1]

По иконе катится слеза--
как по стеклу вода...
Я же тебе скажу :"Да!",
а Ты мне--ничего не говори...

Я пишу тебе стихи,
а Ты --просто рядом посиди...
Я--взгляну ТЕБЕ в глаза--
а ТЫ--посмотри в мои...

Я--ТЕБЯ обниму,
ТЫ же--голову на плечи мне склони...
Я---буду думать о ТЕБЕ,
ТЫ--меня только не гони!

Так пройдут часы,
и наступит тьма,
расплетутся волосы твои,
и заснут многоэтажные дома...

Мы вместе всё обдумаем сполна,
и настанет утро дня--
мы сядем в кухне как и прежде,
и забрезжит дух НАДЕЖДЫ,
нашего БЛАГОДЕНСТВИЯ.

[ивушка1]

Оглядел я улицу ночную--
и увидел там я ТЬМУ большую:
с приоткрытой дверцей РАЯ,
где под СОЛНЦЕМ снег не тает,
где ДУШЕ спокойно,
там нет ПЕРВОПРИСТОЛЬНОй--
там самобытнее в разы,
нет глухой грозы,
там веточки лозы,
с ветерком играют --
щебет птиц окрест там оглашает,
и каждый находящийся там знает---
здесь его и обстановка вдохновляет,
дабы бодрым выйти по утру,
для задач больших,
вникая в стих --
той музыки большого БЫТИЯ.
ветерком движимые,
ставя цели непостижимые,
выполняя их тут без оглядки,
не считая от других нападки--
стойко от судьбы держать удар,
полагаясь на свой ведь дар.

[ивушка1]

Полюбил я девушку одну--
другую встретить больше : не хочу!
Эту надоть удивить---
прямо " с ходу"--ошеломить!

Вот и закралась в голову мою,
интересная идея:
девушку свою,
встретить у "окея"---
букетом ярким,
костюмом марким--она в ответ:
поцелуй мне жаркий,
а . он, ведь тоже -- будет марким.

Мне пиджака запачкать вдруг не жалко,
преклонив колено пред возлюбленной,
протянув букет огромный,
огласить ей чувство пылкое своё---
предложив само собой:
сердце большое,
ЖЕЛАНИЕ светлое,
МЕЧТУ заветную!

Я думаю о том:
как она воспримет---
мой шаг такой,
вообщем, то --"живой"!

Ведь были времена--
когда крали из окна,
но мир таков--
не стоит на месте,
и требуется теперь порой невесте---
другие прелести:
квартиру подавай,
цветы на каждый день,
а лучше всего-- одежду по новей,
платья по модней,
туфельки повыше,
должность мужа поприличней:
тогда и будет --всё "ОТЛИЧНО!"

Но поскольку мир ЗЕМЛИ так древен,
и ЛЮБОВЬ нужно отделить от плевел:
как ЦЕРКОВЬ нам гласит:
"быть вдвоём всегда"--
"в горе и радости"--
пронеся всё это --сквозь года,
не теряя младости ДУШИ,
невзирая на чины.

[ивушка1]

Я вышел в этот мир :
он меня затмил--
и говором октавным,
и голой правдой,
и бранью крепкой,
в ответ приветный.

Так живём и мы доселе,
нервы ведь уже почти и на пределе,
будем мир свой новый строить.
там простое слово --дорогого стоит!

[ивушка1]

Я остановил мгновенье--
услышал ветра дуновенье.
а также щебет птиц,
лёг на землю ниц,
неба синева,
души натянута струна:
она звенит в пределе,
ритма бешеного дня,
и грозит порваться,
нужно чуть прерваться---
начать немного отдыхать,
детей с собой в прогулки брать,
дарить себе и им минуты радости ,
продлевать иммунитет ,
и не знать каких то бед.

[ивушка1]

Люблю тебя :целую очень крепко--
и в губки,шейку ,щёчки и глаза,
стоишь передо мной и так заметно ,
как по щеке прокатится слеза.

Я вижу ТЫ нашёл себе другую,
коль холодно так отвечаешь мне,
но расставаться не хочу я ни в какую:
--"Пожалуйста, отвечу я тебе!".

С тобой общаться мне всегда приятно,
но времени так мало у меня,
когда же вновь вернусь сюда обратно ,
и на "ПЛАНЕТЕ" встречу я тебя.

[Teddybear]

Весенний первый дождь. Вечерний сладкий час,
Когда еще светло, но потемнеет скоро.
По мокрой мостовой течет зеленый глаз
Приветствующего троллейбус светофора,
Лиловый полумрак прозрачен, но уже
Горит одно окно на пятом этаже.

Горит одно окно, и теплый желтый свет,
Лимонно-золотой, стоит в квадрате рамы.
Вот дождь усилился — ему и дела нет:
Горит! Там девочка разучивает гаммы
В уютной комнате, и нотная тетрадь
Стоит развернута. Сыграет, и опять

Сначала… Дождь в стекло. Потеки на стекле —
Забылись с осени… И в каждом из потеков
Дробится светофор. Под лампой, на столе
Лежит пенал и расписание уроков,
А нынче музыка. Заданье. За дверьми —
Тишь уважения. И снова до-ре-ми.

Она играет. Дождь. Сиреневая тьма
Все гуще. Окна загораются, и вот их
Все больше. Теплый свет ложится на тома
На полке, за стеклом, в старинных переплетах,
На руки, клавиши и, кажется, на звук,
Что ровно и легко струится из-под рук.

И снова соль-ля си… Соседнее окно —
Как рано все-таки смеркается в апреле!—
Доселе темное, теперь освещено:
Горит! Там мальчик клеит сборные модели:
Могучий самолет, раскинувший крыла,
Почти законченный, стоит среди стола.

Лишь гаммы за стеной — но к ним привычен слух —
Дождем перевиты, струятся монотонно.
Свет лампы. На столе — отряд любимых слуг:
Напильник, ножницы, флакончик ацетона,
Распространяющий столь резкий аромат,
Что сборную модель родители бранят.

А за окном темно. Уже идет к шести.
Работа кончена. Как бы готовый к старту —
Картинку на крыло теперь перевести —
Пластмассовый гигант воздвигнут на подставку
И чуть качается, еще не веря сам,
Что этакий титан взлетает к небесам.

Дождливый переплеск, и капель перепляс —
Апрельский ксилофон по стеклам, по карнизу,
И мальчик слушает. Он ходит в третий класс
И держит девочку за врушку и подлизу,
Которой вредничать — единственная цель,
А может быть, влюблен и носит ей портфель.

Внутри тепло, уют… Но и снаружи — плеск
Дождя, дрожанье луж, ночного ксилофона
Негромкий перестук, текучий мокрый блеск
Фар, первых фонарей, миганье светофора,
Роенье тайных сил, разбуженных весной:
Так дышит выздоравливающий больной.

Спи! Минул перелом; означен поворот
К выздоровлению, и выступает мелко
На коже лба и щек уже прохладный пот —
Пот не горячечный. Усни и ты, сиделка:
Дыхание его спокойно, он живет,
Он дышит, как земля, когда растает лед.

…О тишь апрельская, обманчивая тишь!
Работа тайных сил неслышна и незрима,
Но скоро тополя окутает, глядишь,
Волна зеленого, пленительного дыма,
И высохнет асфальт, и посреди двора
По первым классикам заскачет детвора.

А следом будет ночь, а следом будет день,
И жизнь, дарующая все, что обещала,
Прекрасная, как дождь, как тополь, как сирень,
А следом будет… нет! о нет! начни сначала!
Ведь разве этот рай — не самый верный знак,
Что все окончиться не может просто так?

Я знаю, что и я когда-нибудь умру,
И если, как в одном рассказике Катерли,
Мы, обнесенные на грустном сем пиру,
Там получаем все, чего бы здесь хотели,
И все исполнится, чего ни пожелай,—
Хочу, чтобы со мной остался этот рай:

Весенний первый дождь, вечерний сладкий час,
Когда еще светло, но потемнеет скоро,
Сиреневая тьма, зеленый влажный глаз
Приветствующего троллейбус светофора,
И нотная тетрадь, и книги, и портфель,
И гаммы за стеной, и сборная модель.

[Паф]

Олег Груз

[FLOKS]

Я видел свет
И он меня манил.
Он необычным был
И он меня пленил
В лесу я видел свет
Прорезавший лесную мглу
И против воли всей моей
Оказался я в его плену
Что было дальше?
Уж не вспомню я

Остался пленник я
Остался пленник я....

[Чёрный Дембель]

На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.

И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложён
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.


Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво;
Где прежде финский рыболов,
Печальный пасынок природы,
Один у низких берегов
Бросал в неведомые воды
Свой ветхой невод, ныне там
По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами;
Темно-зелеными садами
Ее покрылись острова,
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.


Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
На сквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царской дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лед,
Нева к морям его несет
И, чуя вешни дни, ликует.


Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия,
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!

(С)

[Чёрный Дембель]

* * *
А. Суркову

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.

"Мы вас подождем!"- говорили нам пажити.
"Мы вас подождем!"- говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

(С)

[Teddybear]

Жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки. Как и все, становились старше. На балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки. В общем, в принципе — не тужили. С расстановочкой жили, с толком.

Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки. А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.

Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки. Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась. И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. Санки ржавились и рыжели. Испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.

Он пришёл, как всегда, внезапно. Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом. В этот дом они не вернулись.

Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. Полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.

На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли. В куче с хламом — духи от гуччи.

Вот для этого жили-были.

Вот такой вот «особый случай».

[Teddybear]

Еще не осень! Если я
Терплю, как осень терпит лужи,
Печаль былого бытия,
Я знаю: завтра будет лучше.
Я тыщу планов отнесу
На завтра: ничего не поздно.
Мой гроб еще шумит в лесу.
Он - дерево. Он нянчит гнезда.