Село Петино

[SERG16]

"Учитель учителей" Н.Ф.Бунаков

[vik 01]

Из книги П.А. Попова, Б.А. Фирсова "Старый Воронеж. Из истории городского быта ХУШ-ХХ веков": "Вдова умершего известного педагога Н.Ф. Бунакова - Л.И. Бунакова - распоряжалась в начале ХХ века своим усадебным участком вблизи вокзала, на нынешней улице Кольцовской. Там и расположилось Общество народных университетов. Туда перевезли из села Петино деревянное здание, подаренное обществу губернским земством - бывший крестьянский театр, созданный теми же Бунаковыми. Общество превратило его в "Дом имени Н.Ф. Бунакова" и использовало в просветительских целях.

Кстати, жена Бунакова - Лариса Ивановна - происходила из известного рода Клочковых.

[Natalia425]

vik 01, спасибо за информацию.
Я информации о том, куда же именно в Воронеже перевезли народный дом из Петино, сначала нигде не нашла.
Зато после прочтения твоего сообщения нашлось и подтвердилось в памятной книжке.

[vik 01]

На мой взгляд, очень интересная статья.

Коммуна, 24.09.2015 г.

Три войны схимонаха Феодосия

Они защищали Родину | Боец Красной Армии Василий Григоров, пройдя огненными дорогами войны, многое пережив в послевоенное время, пришёл с чистой и открытой душой к Богу
Михаил Переславцев

Есть неподалеку от Воронежа, на крутом правобережье Дона, старинное село Петино, что в Хохольском районе. А за глубокими оврагами, поросшими кустарником и деревьями, расположился напротив поселок Устье. Стоят они, друг на друга смотрят. Кажется, вон, рукой подать, да только через непролазные чащобы пройти невозможно. Вот и приходится давать крюк поверху, чтобы пройти из Устья в Петино или обратно. А пока идешь, то здесь, то там подмечаешь следы от былых боев. Вон виднеется оплывшая от времени воронка от бомбы, вот – поросший травой окоп. Фашисты добрались до этих мест летом сорок второго.

Красная Армия в ожесточенных боях сдерживала «железный каток» танковых и моторизованных частей вермахта, и всё же, несмотря на мужество, нашим пришлось отступать.

В то суровое военное время в селе Петино жил Вася Григоров, 1925 года рождения. С виду – невысокого роста, щупленький юноша. Про таких в народе обычно говорят: «Кожа да кости». Семья большая и дружная. Родители – люди верующие, несмотря на гонения на церковь. Молились сами, учили молиться и детей своих.

Когда пришли немцы, эвакуироваться семья не успела, вот и пришлось хлебнуть лиха, «пожить под немцем». Было страшно, голодно и холодно. Запросто фашисты могли расстрелять.

Есть на сельском кладбище в Петино братская могила, где похоронены расстрелянные военнопленные красноармейцы. До сих пор люди помнят этих безвинно убиенных солдат, содержат могилку в чистоте и опрятности.

Тех, кто мог работать, немцы принуждали копать укрепления, заготовлять дрова, носить воду. Так сказать, обслуживать «новых господ». Зимой сорок третьего немцев из Петино прогнали, а к тому времени у Василия подошел призывной возраст. Да только от голода паренек совсем чахлым сделался, к тому же заболел тифом и пришлось долго лечиться. Так, на фронте оказался он только осенью 1943 года.

Поначалу паренька направили в десантники, да только подкачали внешние данные - уж больно худой он был да щуплый. А тут вдобавок ко всему СМЕРШ вмешался – паренек-то жил в оккупации.

И пошёл он в танковую часть.

Потом красноармеец Григоров оказался в 338-м тяжелом самоходном артиллерийском полку.

На фронте эти самоходки называли «Зверобоями», появились они как раз накануне битвы на Курской дуге и были предназначены для уничтожения немецкого «зверья» - «Тигров», «Пантер», «Ферденандов».

И надо заметить, били наши «Зверобои» отменно. Снаряд сносил башню вражеской машины, а при малых дистанциях даже пробивал лобовую броню железного монстра. Фашисты их боялись и часто устраивали засады, охотясь за самоходками. В июне 1944-го их полк направили на Карело-финский фронт, на войну с белофиннами.

Танкисты участвовали в ожесточенных боях в Свирско-Петрозаводской наступательной операции, прикрывая огнем своих мощных орудий переправу через реку Свирь полки 99-й стрелковой дивизии. В Карелии рельеф местности для самоходок и танков был очень неудобным. Крупные гранитные валуны, болота и сотни мелких озер не позволяли развернуться в боевые порядки, машинам под огнем вражеской артиллерии порой приходилось проползать буквально по тропиночке, отбивая с боями каждую пядь земли.

Ветеран войны Василий Григоров, а ныне схимонах Феодосий Рождества-Богородицкого Задонского монастыря вспоминает, как 22 июня 1944 года самоходному полку пришлось на паромах переправляться на занятый нашей пехотой плацдарм, чтобы огнем поддержать наступление 4-го стрелкового корпуса. Это только в плохом кино герои ничего не боятся, а на войне, когда вокруг вода кипит от вражеских снарядов и мин, а в воздухе свистят тысячи пуль и осколков, добраться живым до берега и при этом сохранить боевую машину - уже подвиг. Многотонная махина могла уйти под воду за секунды.

Потом на паромах полку довелось форсировать реку Тулеймайоки и принимать участие в тяжелых и ожесточенных боях за город Питкяранты. Сейчас, к сожалению, очень мало пишут о боях на Карело-финском фронте. А финны были мужественными солдатами и в боях с ними Красная Армия несла значительные потери. Когда Финляндия признала свое поражение и был заключен мирный договор, то для солдата Васи Григорова закончилась только первая его война. В это время полк ещё некоторое время находился в резерве и был размещен на границе с Финляндией.

В начале сорок пятого 338-й гвардейский тяжелый самоходный артполк перебросили в Восточную Пруссию, в самое логово фашистской Германии. Бои здесь отличались особой ожесточенностью. Немцам терять было нечего, они отчаянно сражались за каждый метр земли и их приходилось выбивать прямой наводкой из мощных оборонительных укреплений.

Отец Феодосий вспоминает, как во время одного боя выстрелом из «Тигра» сорвало открытую крышку люка самоходки, ранив наводчика и заряжающего. Во время боя от порохового дыма в отсеке дышать было нечем, глаза слезились, вот и открывали люки... В тот критический момент командир машины приказал автоматчику Василию Григорову занять место заряжающего - в бою малейшее промедление смерти подобно. А тяжеленные снаряды пареньку пришлось из последних сил таскать один за другим. Как никак, а весил каждый снаряд по 25 килограммов. И за бой так натаскаешься, что потом руки ложку держать не могли, дрожали. Да и в «затишье» солдатской работы тоже хватало - надо загрузить полный боекомплект, помочь заправить боевую машину горючим, подремонтировать мелкие неисправности.

Штурм города-крепости Кёнигсберг начался утром 6 апреля. Минные поля и оборонительная система фортов крепости надежно прикрывали немцев. Красная Армия несла большие потери. Танковые атаки захлебывались от перекрестного огня противотанковой артиллерии фашистов. Над полем порой стояла сплошная черная дымовая завеса из-за горящих танков и самоходок, разрывов мин и снарядов. Немцы понимали: отступать им уже некуда и дрались остервенело, насмерть. Во время боя из-за дыма и разрывов механик-водитель в свой «триплекс» ничего не видел. Кому-то нужно было вылезти из люка и подсказывать путь вперед. А что означает высунутся из люка во время боя? Это означало стать мишенью для вражеских солдат, шальных осколков или пуль. Однако хочешь - не хочешь, а стоять машине нельзя - сожгут, вот и вызвался «впередсмотрящим» Василий Григоров.

– Молодой был, глупый, – говорит старец. – В смерть не верил! Да и кому-то все равно надо было высовываться, а меня заменить могли в случае чего... Высунулся я из-под крышки, а вокруг ужас что творится. Танки, самоходки горят. Люди горят! Пули так и дзинькают, осколки с посвистом пролетают. Земля на дыбы встает! Ну, я малость осмотрелся и командую механику вперед двигаться... А командир машины спрашивает: «Ну, что там?..» Я в ответ: «Танки горят! Наши!» А наводчик меня за штанину дергает, чтобы я, значит, наклонился вниз, и со страшным лицом шипит сквозь зубы: «Молчи-и-и!..» Конечно, помирать накануне Победы страшно, да и суеверные танкисты были, не любили про горящие танки говорить, чтобы беды не накликать. А бой вокруг такой, что машину в любую минуту могут поджечь. Но Бог миловал, отделался я контузией и жив остался. Как маманя в детстве научила, так я в каждом бою и молился про себя...

В те страшные минуты жизни Вася дал себе обет: если жив останусь, то в церковь, может, каждый день ходить и не буду, но на свечи старухам всегда буду подавать и о Боге не позабуду! День Победы они встретили в Восточной Пруссии! Конечно, все радовались, беспрестанно стреляли в воздух, обнимались и целовались и никак не могли поверить, что - всё, война закончена! Проклятого фашиста добили в его логове! А скольких ребят оставили на полях сражений - и не счесть... И всё же, несмотря ни на что, мы победили! Только, как оказалось, для танкиста Василия Григорова в День Победы закончилась лишь вторая его война...

В июне 1945-го тяжелый самоходный артиллерийский полк погрузили в эшелоны и через всю Россию-матушку отправили из Восточной Пруссии на Дальний Восток, громить японскую армию. В начале июля полк прибыл к месту назначения и стал готовиться к Харбино-Гиринской наступательной операции. Конечно, после боев с немцами солдаты расслабились, да и помирать от японцев никак уж никому не хотелось. Да только на войне как на войне. И в этот раз Господь проявил милость, уберег Василия от ран и напастей. Наконец, разделались и с японцами, освободили Китай и Маньчжурию.

Всё - конец войне! Пора домой возвращаться к своим родным.

Но у командования на этот счет были иные планы. Гвардейский полк оставили зимовать в Маньчжурии, постепенно возвращая боевые машины в Россию. Так что демобилизоваться двадцатилетнему пареньку довелось в 1946 году из далекой Биробиджанской области, и ехал солдат Василий Васильевич Григоров в родной Воронеж через всю матушку-Россию...

Мать Василия – Варвара – была православной и свою веру привила всем девяти детишкам, а Васятка из них был старшим.

И на свет божий он появился как раз в светлый праздник Рождества Христова.

Возвратился домой Василий с медалью «За отвагу». Это за бои в Восточной Пруссии наградили. Да ещё медали «За взятие Кенигсберга», «За победу над Японией».

Война осталась в прошлом, да, видать, в самом Василии что-то изменилось, стал он ходить по церквам и монастырям. То там поможет, то здесь его сноровистые руки требуются. Молился всей душою, искренне. В Киеве побывал, во Пскове, в Задонске и в Белгороде. Да мало ли куда его только не заносила судьба.

В хрущевские времена Русскую Православную церковь опять притеснять стали, на верующих гонения начались. За тунеядство статью ввели. Всякое бывало в жизни солдата, через многое пришлось пройти, разные испытания довелось вынести. Только, несмотря ни на что, Василий от Веры не отступил.

Шли годы, изменилась наша страна, а с ней вместе поменялось отношение государства к православной вере.

Пути-дороги привели Василия в небольшой городок Задонск, в мужской Рождества-Богородицкий монастырь. Там он и остался, со временем приняв монашеский постриг. Пришло время, и монах принял на себя великую схиму, стал нареченным схимонахом Феодосием.

В январе нынешнего года, в светлый праздник Рождества Христова, схимонаху Феодосию исполнилось 90 лет. Он по сей день совершает свой самый главный подвиг - молит Бога о прощении наших грехов, просит заступничества и благодарит Господа за каждый прожитый всеми нами день.

На фото: Схимонах Феодосий
Источник: газета «Коммуна», | №110 (26499) | Четверг, 24 сентября 2015 года