Эвакуация во время ВОВ

[salex]

Pharmaci$t, в цитате речь идет об августовской принудительной эвакуации, а утверждение про "первые дни"

Вопрос о том как ладили немцы с воронежцами, имхо, странен. Город - место активных боевых действий. О каком уживании может идти речь?

[ALEX2002]

Сообщение от salex

Вопрос о том как ладили немцы с воронежцами, имхо, странен. Город - место активных боевых действий. О каком уживании может идти речь?

Местные - прятались от своих и вражеских пуль. Немцы - воевали, им в первые дни после захвата точно не до местных было.
Другое дело - что было потом, когда немцы прочно закрепились в правобережной части города и до момента принудительного выселения. На июльской хронике город выглядит практически безлюдным, гражданских лиц на улицах - единицы.
Стоит также принять во внимание воспоминания местных, находившихся на тот момент в городе. По началу немцы просто выгоняли людей из квартир, в которых располагались сами, на улицу.

[Azaka]

ALEX2002, совершенно правильно поняли мысль, не значит дружили, - скорее замечали местных, когда надо было заметить. А вот когда надо было строить оборону - это уже август - ... сами всё знаете.

[Scorpion666]

Сообщение от salex

А вот бы узнать, кого они видели.

Ни Тимошенко, ни Хрущев к Воронежскому фронту не имеют никакого отношения. Штаб Воронежского фронта никогда не располагался в Воронеже. А непосредственно Воронежский фронт был образован 9 июля 1942 года. Т.е. немного позже обсуждаемых событий.

Хрущёв с Тимошенко присутствовали в Воронеже на параде в ноябре 1941 года на площади Ленина. Возможно,тогда они и заходили "в гости" к местной даме
По поводу отхода беженцев в Семилуки: очень и очень слабо верится, т.к. у того же Гринько(правда фантазёр был ещё тот,царство ему небесное...) в "боях за Воронеж" написано,что поток беженцев шёл как раз ИЗ Семилук в Воронеж,по понтонному семилукскому мосту, и дескать немецкие танки практически были на хвосте у переходящих мост беженцев. Хоть Гринько и фантазёр,но думаю тут он не ошибся. Возможно конечно,что более раняя волна беженцев ОШИБОЧНО ринулась именно в сторону Семилук.

[Александр63]

Scorpion666,
Мою маму всегда волновал тот факт, что когда говорили о парадах 41 года в Москве и Куйбышеве, то никогда не упоминали о Воронеже. Она всегда говорила - А ведь и у нас был.
И опять по поводу Семилук. Не знаю я первая, вторая волна, но я всегда верил тому что говорила мать. Я не знаю 6 или 7 июля она сорвалась с работы, железная дорога всегда была на военном положении, и бежала в СТОРОНУ СЕМИЛУК так как приказа покинуть работу никто не давал, да и не дали, так как драпанули первые не предупредив работников. Возможно это было и 7 июля.
Мне когда то рассказывал сосед, тогда он еще был юношей и ушел из города с севера. Не помню точно почему он пошел снова в город, только когда подходил к нему с севера, то не доходя до теперешней улицы Хользунова, где изобиловало много глубоких оврагов, он шел в внизу одного из них и увидел как по верху этого оврага пылил немецкий танк. Он говорил что немцы его заметили, что то кричали и он рванул бежать в растущие в овраге кусты. Так и удрал. Рассказывал, что они не стреляли. Вышел на наших в районе СХИ и вскоре вступил в армию. Видимо это тоже было 7 июля.
К чему я вспомнил это... Да к тому что шли кто куда. Не было определенных маршрутов. До последнего люди были в городе. По крайней мере большинство.
Даже Матвеев в своем фильме " Особо важное задание " показал именно этот эпизод. Эпизод перехода беженцами переправы у СЕМИЛУК.
Кстати местные жители его и консультировали по поводу этого.

[Scorpion666]

Александр63, да,тогда всё могло быть,идти могли действительно кто куда...

[vikvak]

Приказ по Юго-Восточной железной дороге №224 от 20 мая 1943 года. «О премировании кассира Управления Сазонова И.Н.»
Кассир Управления дороги т. Сазонов И.Н. честно и добросовестно работает на дороге в течении 36 лет. В течении всей долголетней службы не имел взысканий.
При эвакуации из г.Воронежа, рискуя жизнью, бросив свои личные вещи, пройдя пешком 200 километров, спас государственные ценности и доставил их в Управление дороги.
Отмечая четкую и добросовестную работу т. Сазонова, -
ПРИКАЗЫВАЮ
Кассиру Управления Ю.Вост. ж.д. Сазонову И.Н. объявить благодарность и выдать премию в размере тысячи рублей.
Начальник Ю.В.ж.д. ТКАЧЕНКО

Сохранились воспоминания Сазонова (запись 1949 года)

Из воспоминаний Сазонова И.Н. следует, что 4 июля 1942 года он получил в Госбанке 155 тысяч рублей зарплаты. Прибыв в Управление в 3 часа дня, никого не застал, так как все уехали на вокзал. С трудом ему удалось получить разрешение самому и своей семье сесть на открытую платформу. В 8 часов вечера состав отправился и только в 5 утра прибыл в Отрожку. Далее, пересев в другой состав, он в 5 часов вечера 5 июля попал под бомбежку между Тресвятской и Графской и из-за невозможности двигаться дальше, покинув эшелон, 13 суток пешком выходил проселочными дорогами на станцию Оборона.
(Воспоминания привожу вкратце)

[SKA girl(gg)]

Сообщение от Ruah

Насколько помню бабушку - сильнее боялись мадьяров а не немцев..

В Синих Липягах стояли мадьяры, и местные с ними жили нормально.В деревне был, что то типа комиссара которому можно было пожаловатся на беспредел солдат и прабабушка рассказывала что солдат всегда наказывали.а вот позже в деревню зашли немцы, вот они зверствовали ...
Кстати в Синих Липягах есть кладбище немецких солдат, несколько раз приезжали родственники погибших немцев.

[Александр63]

vikvak,
Интересно. Я не слышал такого.

[Витя]

Александр, мой дедушка расcказывал такую же историю про бухгалтера Ю-В Электромонтажа В.П. Кузнецова, с которым они вместе работали после войны. Виктор Петрович вёз под бомбёжкой в эвакуацию всю кассу организации (2 мешка денег) и сдал при первой возможности в сберкассу то ли в Графской, то ли в Грязях.

Подобный эпизод есть в "Особо важном задании". Да и "Золотой эшелон" тоже можно вспомнить. Если вообразить такое в наши дни (не дай Бог), где бы эти мешки искали.

[vikvak]

Александр63,

Сообщение от Александр63

Я не слышал такого.

Я процитировал документ. Кстати, сохранил орфографию и сокращения названий.
Постараюсь выложить ещё интересные материалы. Но чуть позже.

[Haifisch]

Сообщение от Pharmaci$t

районной полиции С. В. Черепов, родом из того же села Хохол. Вспомогательный отряд прибыл в Воронеж к месту расположения службы безопасн

этот Черепов не кто ни знает кем до войны был?

[ALEX2002]

Сообщение от Pharmaci$t

Виктор Шамаев, Возвращение «Хорвата»:

Пост68.
Там же про расстрел в Песчаном Логу и на 20 лет Октября, на форуме это уже обсуждалось.
Еще там есть такие слова:

После проведения кровавых расправ и операций по тотально*му выселению воронежцев из города гестапо и карательная коман*да СД возвратились к месту своей постоянной дислокации — в го*род Курск. Радецкий сказал: «К сожалению, не могу вас оставить при себе по причине вашей болезни (открытая форма туберкуле*за). Но вы мне будете нужны в другом месте — в Курской город*ской управе. Там творится бог знает что: один хочет демократиче*ского правления, другой — восстановления старой русской монар*хии. Я был бы вам благодарен, если бы помогли мне в этом разобраться».

А творилось там что-то связанное вот с этим
http://www.unaunso.org/article.php?i...d=822&lang=ukr

Абсолютно не в тему, просто интересно. Также интересно было бы узнать, пытались ли немцы строить "новый порядок" в каком-либо виде на Воронежской земле.

[Azaka]

ALEX2002, есть книга "Крах фашистского немецкого Нового порядка на верхнем Дону". В ней про такие глобальные планы, как в Курске, ничего не упоминается. Но раз в названии фигурирует, или даже, я бы сказал - доминирует "Нового порядка", то и по тексту авторы стараются придерживаться этой мысли. Суть: пришли враги, колхозники обрадовались - мол, всё, колхозов этих поганых больше не будет, типа жизнь свободная, - но немцы начали организовывать работу на основных колхозных принципах. Коротко говоря, от чего ушли, к тому пришли: те же бригадиры, объёмы больше, работа за еду (непонятно, что делать с марками?), расстрел на месте. Ничего о перестройке в глобальном плане книга не пишет.

[ALEX2002]

Для любого режима народ - в основном рабсила. И оставшиеся на оккупированных территориях и насильно эвакуированные в концлагеря не получили особых послаблений, разве что один выходной в неделю. А труда-то уж точно прибавилось.

[Витя]

Мария Богатикова: «Страшнее 1943 года для нас ничего не было»

Мария Васильевна Богатикова побывала в фашистском лагере под самым Воронежем. Официально такого лагеря не было, однако в течение семи месяцев немцы держали здесь, в овраге, более тысячи людей. Пленным приходилось много работать, и при этом терпеть различные пытки и издевательства. Многие были просто расстреляны и повешены по подозрению в связи с партизанами.

Воронеж, где родилась Мария Васильевна, немцы с самых первых дней войны бомбили не переставая, потому что в городе было сосредоточено много военных заводов. Дом Богатиковых располагался между самолетостроительным заводом имени Сталина и военным городком, и два этих объекта бомбили чаще других. Поэтому жильцы дома то и дело прятались в бомбоубежище, ложились спать, не снимая одежды. Ситуация ухудшилась в июне-июле 1942 года. Например, на протяжении четырех дней - с 1 по 4 июля 42-ого года – бомбежки не прекращались ни на минуту. Все четыре дня люди просидели в тесном бомбоубежище, не решаясь даже выйти во двор.

А потом началась эвакуация – сначала оборудования с заводов, потом сотрудников и их семей. Оставшееся население - в основном, старики и дети – были брошены на произвол судьбы. Воронежцы целыми улицами собирались и уходили из города в сторону Шилова леса. Как уже потом узнала Мария Васильевна, немцы объявили по радио, чтобы мирное население в течение 24 часов покинуло Воронеж. Но до населения эти сведения так и не дошли.

Покидали город в жаркий июльский день, одетые в зимнюю одежду, потому что не знали, насколько уходили из дома. Семья Богатиковых состояла из мамы, бабушки, годовалого Валентина и восьмилетней Маши. «Очень правдоподобно вся история была рассказана в фильме Евгения Матвеева «Особо важное задание». Там было показано все – и отступление наших солдат, и толпы мирных жителей, которые с детьми и в зимней одежде шли по палящему солнцу. Солдаты просили у нас сухари, и я ни разу не видела, чтобы кто-то им отказал. Когда я увидела этот фильм, то не смогла сдержать слез, хотя прошло уже много времени», - вспоминает Мария Васильевна.

Переночевать остановились в лесу, а ночью неподалеку начался страшный бой. Горели и земля, и небо, немцы летали над лесом на бреющем полете, высвечивали землю прожекторами и стреляли в лежащих людей, думая, что это партизаны. Наутро воронежцы дошли до Дона, а паром уже не работал. Солдаты согласились переправить их на лодках за бутылку водки. Стоило немного отплыть от берега, как немецкий самолет начинал обстрел. Дети и женщины прыгали в воду. Так было несколько раз, и все-таки люди перебрались на другой берег и остановились в селе Яблочное.

Но через два дня в село пришли немцы, и чтобы обезопасить себя от партизан, выгнали всех жителей и беженцев из домов и согнали их в овраг, обещая, что это на три дня. Вокруг оврага выставили часовых. «Стоял август, были теплые ночи, и сначала мы не испытывали неудобств. Правда, питаться приходилось подножным кормом, потому что немцы не выпускали нас из оврага и не давали никакой пищи», - вспоминает Мария Васильевна.

В овраге расположилось село на 500 дворов и много беженцев, всего чуть более тысячи человек. Через неделю люди начали строительство шалашей, прямо в земле выкопали печь, чтобы было где испечь лепешки из травы, которую рвали тут же, в овраге. Стало немного полегче с едой, когда немцы начали гонять пленных на работу в колхозные поля. Десятую часть собранного обитатели оврага могли забирать себе. Зерно молотили на самодельных жерновах.

«Немцы до дрожи боялись партизан, и достаточно было малейшего подозрения, чтобы человека схватили и убили. Часто устраивали показательные казни. Однажды согнали всех в какие-то постройки, вывели четверых мужчин, раздетых по пояс. У одного на спине была вырезана звезда, у другого - полоса кожи. Раны немцы присыпали солью. Мужчин подвесили за связанные руки к балкам и стали издеваться. Уйти или отвернуться было нельзя, немцы следили за этим. Бабушка хотела нас с братом увести, но немец ударил ее прикладом. Мужчин привязали за лошадь и волокли по земле, на берегу реки их расстреляли и бросили тела. Ночью родственникам удалось их выкрасть и похоронить», - вспоминает Мария Васильевна.

Зимой положение пленников ухудшилось, так как по-прежнему ночевать приходилось в шалашах. Просыпались люди в инее. Но потом их перегнали в другой овраг с более крутыми стенами, и здесь пленные начали копать землянки. Семья Богатиковых объединилась с другими семьями, и в землянке жило 13 человек. Зима была снежная и холодная, многих за ночь засыпало настолько, что приходилось выбираться через трубу, чтобы откопать дверь.

Еды пленники по-прежнему не получали, питались осенним урожаем. В январе 43-го года немцы охраняли овраг круглыми сутками и не разрешали людям даже выходить из землянок. Но все-таки им удалось заметить, что по дорогам в одну сторону идут груженые фашистские повозки. Настроение в лагере улучшилось, было понятно - враг отступает. Стеречь пленников стали хуже. И однажды женщины решили совершить вылазку в село, чтобы украсть хотя бы немного еды. Им удалось незамеченными выбраться из оврага, а в селе они наткнулись на немецкий склад с товарами. В это время к деревне вплотную подошли советские войска. Завязался бой. На одной стороне оврага находились наши солдаты, на другой стороне, где дети, немецкие.

Услышав перестрелку, женщины кинулись к оврагу и увидели бой. Начали ползком пробираться через овраг, через трупы убитых и тела раненых. Тетя Марии Васильевны нашла каску, надела ее и выпрямилась во весь рост. Один из русских офицеров увидел, что это женщина и дал приказ остановить стрельбу. Самое удивительное, что то же самое сделали и немцы. Матери благополучно добрались до своих детей.

После того, как немцы покинули село, обитатели оврага наконец-то получили свободу. Мама Марии Васильевны сразу же отправилась в Воронеж, чтобы узнать, в каком состоянии находится их дом. За это время город четыре раза переходил из рук в руки, поэтому был практически стертым с лица земли. «Военные не пускали в город никого. Маме все-таки кое-как удалось пробраться... Но от нашего дома осталась одна труба. В итоге после освобождения сельские вернулись в свои дома, нашего дома не было. И мы остались жить в землянке. Это было чудесное время, было тепло, можно было свободно выйти на улицу, не боясь никого», - рассказывает Мария Васильевна.

В том же 43-ем году Богатиковы все-таки вернулись в Воронеж, начали строить себе жилье. «Оставшиеся военные годы тоже были тяжелые, но всегда была пайка хлеба и крыша над головой, и немцы в город больше не возвращались. Самый страшный был 46-й год, когда от голода умирали не меньше, чем в войну», - отмечает Мария Васильевна.

«Я была уже пионеркой, и мы организовали тимуровский отряд, ходили по домам, помогали старикам. Однажды мы зашли в дом, а там никого нет – мама на работе, а маленький рахитный ребенок сидел в нетопленой хате, голодный и опухший. Мы ничем не могли ему помочь», - вспоминает женщина.

После учебы в лесостроительном институте Марию Васильевну перевели в Курскую область, где она проработала до пенсии главным экономистом в лесном хозяйстве.

http://www.kurskcity.ru/firstline.php?id=59885

[Витя]

И еще две ссылки на ЖЖ:

Воспоминания моей бабушки о Воронеже военных лет

О Воронеже военных лет. Часть 2

Сообщение от ALEX2002

Да вроде где-то пролетали такие сведения что эвакуация была организованной. Но весьма преждевременной. Посему народ и возвращался в город и не последнюю роль здесь сыграло "гостеприимство" определенного круга хозяев домов, к которым определяли эвакуированных. А вот когда спустя некоторое время действительно пора было эвакуироваться, этот момент то ли начальство прощелкало то ли немцы слишком быстро пришли, в общем, бросали все что можно и бежали куда глаза глядят. Либо оставались в городе если некуда было идти.

Все постановления об эвакуации, касающиеся Воронежа, датированы 4 июля 1942 года.

Материалы Государственного Комитета Обороны СССР за июль 1942 года.

1969 Постановление. Об эвакуации оборудования Подгорненского цементного завода. 4 июля 1942 г.
1970 Постановление. Об эвакуации оборудования, материалов, рабочих, ИТР и членов их семей предприятий Наркомлегпрома СССР Воронежской области. 4 июля 1942 г.
1971 Постановление. Об эвакуации оборудования, рабочих, ИТР и членов их семей предприятий Наркомпищепрома СССР, расположенных в Воронежской области. 4 июля 1942 г.
1974 Постановление. Об эвакуации Воронежского завода СК-2. 4 июля 1942 г.
1975 Постановление. Об эвакуации оборудования и рабочих Воронежского завода прессов им. Калинина Наркомстанкостроения. 4 июля 1942 г.
1976 Постановление. Об эвакуации оборудования Воронежской ГРЭС. 4 июля 1942 г.
1977 Постановление. Об эвакуации оборудования и рабочих Воронежской кордной фабрики Наркомтекстиля СССР. 4 июля 1942 г.
1978 Постановление. Об эвакуации Россошанского. птицекомбината. 4 июля 1942 г.
1979 Постановление. Об эвакуации учащихся ремесленных и железнодорожных училищ и школ ФЗО из г. Воронежа и Воронежской области. 4 июля 1942 г.
1980 Постановление. Об эвакуации населения из г.Воронежа. 4 июля 1942 г.

http://tashv.nm.ru/PostanovGKO/GKO194207.html

[Пуличка]

Сообщение от Александр63

Мама рассказывала о начальстве как таковом. И конечно имелось ввиду высокопоставленное. Она, я уже писал, видела что те же Тимошенко и Хрущев больше занимались отдыхом среди местных дам. Они приходили в "гости" к одной их соседке по дому. Дом был рядом с теперешним театром кукол. По поводу выхода тысяч горожан опять повторю, что ждали немцев со стороны Москвы.
И я не хотел Вам указывать, но Вы так спрашиваете будто я свидетель тех событий. Я просто вспоминаю что говорила моя мама.
И слава Богу что еще есть люди которые помнят что им рассказывали родители.

Моя бабушка рассказывала,что "обкомовская" машина уходила из города в последние минуты..Их машину разбомбило и бабушка бежала босиком до деревни,куда успела отправить мою маму(ей было 4 года)

[Витя]

Постановление Совета по эвакуации «Об эвакуации из г. Воронежа и Воронежской области детей и женщин». 08.10.1941 г. Ф. 3. Оп. 1. Д. 3623. Л. 14.

[Одесса алексей]

Сообщение от Александр63

Афанасий,
Видите ли Афанасий при каждой власти была своя ПРАВДА. При Сталине большинство кричали распни. При Брежневе своя правда. Как раз те года, что Вы упоминаете. В том и дело что в документах все хорошо и все правильно. Путин с Медведевым сейчас свою правду проповедуют.
Я не верю тем документам. Все в них гладко и все хорошо. Были комитеты. Да были они я не отрицаю. Но я верю живым людям а не документам. Верю тому что мне и моей сестре рассказывали ЖИВЫЕ свидетели, наши родители, а не то что было на бумаге. И которые Вы хотите цитировать. Сколько сейчас вскрывается нового, а ведь недавно мы все думали по другому, даже про ту же войну. Врали нам и на словах и в документах. И книги, эти воспоминания издавались когда надо было обязательно упомянуть имя очередного руководителя, а так и книгу не выпустят. И Боже упаси что то очернить или кого то обелить. Мои родители были живыми свидетелями происходящего и они сказали, что горожане были БРОШЕНЫ на произвол судьбы.
И Я ИМ ВЕРИЛ И ВЕРЮ.

К этому и добавлять -просто пошло.Неужели некоторых жизнь не учит?

[Boriskin]

Нашел вот в бабушкиных архивах такой документ, вернее его обрывки. Это опись оставленного в Воронеже имущества при выезде в эвакуацию в 1941 г. При этом замечу, что прадед был директором завода, правда сам в эвакуацию не поехал, пошел на фронт.

[Locall]

Boriskin,
Такие документы уже должны в музеях лежать

[salex]

Boriskin, интересный документ.

[Козырев]

Марфа Яковлевна Мушенко долгие годы работала в воронежском мединституте, кандидат мед. наук, преподавала и проводила сложные урологические операции до 70-летнего возраста. Сейчас ей 96 лет, проживает в Воронеже

До войны муж Дмитрий Митрофанович Тищенко был фотокорреспондентом газеты «Труд» и «Известия». У нас был на улице Ленина хилый дом и ему по работе квартиру дали (уже началась война, до нас она не так скоро дошла, и его не взяли на фронт), ему было 40 лет, говорит, меня не возьмут. Начали их собирать в Сосновке, есть такая первая станция от Воронежа. Только сказал, осенью уже всех забрали мужиков и его мобилизовали. Дмитрий Митрофанович в войну был на 3 Украинском фронте фотокорреспондентом от газеты «Известия». Его направили в партизанский отряд, который в лесу скрывался, он должен их фотографировать и он там пробыл не один месяц. Я осталась одна с тремя детьми. Сыну Юре было 2 года, Наде было 8 лет, а Дима родился 7 мая 1942 г, уже в войну. Так что я очень много пережила. У нас после первой бомбежки вылетели стекла, двери, и я вынуждена была уйти с тем, что было со мной.
Еще раньше сделала пояс из клеенки, там были документы, диплом, для детей уколы против дифтерии, если начнется дифтерия, немедленно сделать укол, тогда остаются живы, а так все умирали. Мамино кольцо, которое мне она подарила, когда я поступила в мединститут, она была так рада, что будет у нас врач в семье и мне подарила колечко, свое, я взяла его с собой, на пояс, в клеенке, если дождь пойдет, чтоб все сохранилось. А сверху пальто демисезонное, широкое и не видно, как я там замотана. А самое главное – сыворотка противодифтерийная. Ну и я пошла с детьми на руках, чайник с водой и пеленок узелочек и больше ничего. Встала я, пошла в убежище и я уже не вернулась в свою квартиру. Воронеж так бомбили, что места живого не было и все по бомбоубежищам прятались.
Бомбоубежище было на пересечении ул. Дзержинского и ул. Плехановской, такие невзрачные купеческие домики двухэтажные, а подвалы были громадные. Наша улица Никитинская относилась к этому бомбоубежищу. Там потом была столовая или гостиница, я никогда больше там не была.

Люди тайком ходили и видели виселицы на балконах, там где театр драмы, но я не видела. Видела на проспекте Революции, думала все-таки перейти реку Воронеж через Чернавский мост. Кеша, приемная сестра, Дмитрия Митрофановича, она так привязалась ко мне. Говорю, Кеша, перейдем мост, где памятник Петру 1. Она остановилась, я не пойду. А люди идут, кто на повозках, кто пешком, кто на велосипедах. Масса людей идет через Чернавский мост. Здание ЮВЖД уже горело, лилось стекло даже из окон. Она говорит, нет, я не пойду, там, говорят, потонули люди, потому что идут массой кто на лошади, кто на велосипеде, кто пешком, т. е. через Чернавский мост люди сами…. Я хотела пройти, просила Кешу. Нет, я не пойду. Там погибель. Взяла Диму и положила на землю, нате, я не пойду, я вернусь! Я вижу, она уже отходит от меня. Кеша, иди, я вернусь. Она вернулась, взяла Диму и мы вернулись в бомбоубежище. А что бы было со мной? И лошади шли, и люди шли, и мост вроде большой, функционировал… Дошла я до улицы Степана Разина и вынуждена была вернуться, так она захотела. Это было в июле месяце.
А секретарь обкома партии был двоюродный брат Дмитрия Митрофановича – Тищенко Владимир Иосифович. Мне было сказано, что если узнают про это, вас расстреляют. Я имею фамилию другую, Мушенко, а дети Тищенко. Юра плохо разговаривал, а Надю проинструктировала, что если будут спрашивать, то она Мушенко и все. Мне говорят, что Владимир Иосифович начальник военного штаба по городу. Спрашиваю, где он находится. Разузнала, где это бомбоубежище, пошла с детьми туда. Он занят, выходит один знакомый, он знал меня и обедали у Володи вместе. Говорит, он не может. Вы знаете что, Марочка, они меня так звали, сейчас иди в бомбоубежище, завтра в 4 часа дня приедет машина и заберет тебя, это даю слово. Так даже Владимир Иосифович сказал. А Владимир Иосифович не мог меня взять к себе в бомбоубежище, не мог с детьми взять, вот такую штуку сделали со мной. Я вернулась в бомбоубежище, наступает 4 часа, жду машину, а они и думать не думали обо мне, вот и все.
Конечно, Дмитрий Митрофанович отчитал его матом, этого Володю (он собрал родню после войны на обед). Говорит, как вы поступили! А он говорит, ну да героизм Мары еще тяжелей, ты должен ей ноги целовать. Это я знаю, что должен, стал на колени, целовал мне ноги при всей родне. Но Володю быстро убрали. Где-то в Москву.
А я металась, чтоб получить какую-то бумажку для эвакуации, может быть машиной, может быть на станцию какую-то, выдавали такие справки. Я иду в военкомат, чтоб дали мне эту бумажку, вдруг появится такая возможность попасть на станцию в Воронеж, а без этой бумажки не посадят в вагон. Зашла я в военкомат, попросила разрешение на эвакуацию, я знала, что военком давал такие документы. Я спокойна, я с детьми, а он говорит: «Так! Вы будете хирургом полевого госпиталя». Думаю, что-то он не то говорит, дети то со мной. «А детей отдадим в детдом» Я схватила детей за руки и пулей выскочила из военкомата. Как я пережила, как у меня сердце не разорвалось, не знаю, вот так меня в военкомате встретили. Военком мог бы дать бумажку, сказать, иди на станцию, а там стоял состав, и когда начались бомбежка на Театральной площади, я побежала в театр с детьми, там солдатик, наш, не пленный, это наши еще были, говорит, не выходите. Я на станцию. Какая еще станция, на станции Воронеж все разбомбили. И тот состав, о котором вы говорите, его разбомбили. И все, успокойтесь, идите в бомбоубежище и там посидите, дальше вы не идите (погибнете). Вот так меня встретили в военкомате. Я после этого опять в убежище вернулась, опять бомбежки, опять ужас. Вообщем, нас бросили в Воронеже, как я не знаю кого. Главное, Дмитрий Митрофанович говорил: «Ты никогда не уходи из Воронежа, Воронеж никогда не будет сдан» Так он меня убеждал, заготовил мне продукты, заготовил мне дрова, не паникуй, мол.
Были в бомбоубежище, бомбежка и вдруг тишина! Я думаю, ну, слава Богу, наверное, наши освободили Воронеж. Вышла из бомбоубежища, возле нынешнего университета, недалеко это бомбоубежище. Вышла за уголочек, стою за уголочком дома, под которым бомбоубежище, трехэтажный дом. Вдруг мотоциклист едет, я думаю, ой, значит наши взяли Воронеж и это наши едут. Вдруг подъезжает мотоциклист, как-то не обращает на меня внимание, мне дурно стало, это фриц, немец! Боже мой!!! Это значит, Воронеж сдали!
Я вернулась в бомбоубежище, легла, плакала, деваться было некуда, на соломе там же спали все, покормила детей, легла, и я так уснула, меня не могли разбудить сутки. Прикладывали к груди Диму покормить, он родился в мае, 2 месяца и того нет. Прикладывают, а меня не могли добудиться ровно сутки. Так мне страшно было все решать. Могла уснуть навсегда и вдруг я проснулась. Бомбоубежище все-таки большое, все, кто мог, детей моих кормили, а я мертвая лежала, дышу, а разбудить меня не могли. На вторые сутки я немного очнулась, дети со мной.
Город сдан! А СКАЗАЛИ, ЧТО ГОРОД НЕ БУДЕТ СДАН. Это было в июле месяце, начале июля 42 года. Открывает фриц бомбоубежище и говорит, 15 минут на сборы, кто не выйдет – расстрел на месте и стоит с автоматом. Вышли мы все на улицу и собрались все, когда выгнали из всех домов, кто не вышел.
Нас как скот гнали по Красноармейской улице до Дона. Никто об этом не промолвил никогда, как наши оставили нас и как немцы гнали нас, как скотину под винтовками и справа, и слева. Начиная от университета (нынешнего) и до Дона, все было занято людьми, которые остались в Воронеже, и калеки, и на колясках, а я с тремя детьми. Законной эвакуации, по сути, не было в Воронеже, а люди многие остались, поверили, что не надо эвакуироваться. Кто-то, может быть, напишет об этом, но не скоро.

Несла двух детей на руках, Надя иногда помогала, шли пешком до Кузихи, через Дон, мост очень плохой, помню, там какие-то доски сверху положены ( понтонный мост, возможно) и как нас через Дон переправляли – ужас. Выгнали нас утром, а до Дона дошли без остановки, без передышки к вечеру. Сказали переночевать здесь, а утром перейдем через Дон и там до Кузихи. Это толпа людей заполнила всю улицу Красноармейскую до Дона, значит люди не уехали, эвакуации законной не было, она объявлена не была.

Когда нас немцы выгнали на улицу, все, кто остался, не выехал из города, всех на улицу выгнали. И всех гнали, как скотину, по этой, Красноармейской улице, по дороге к Дону. Всех на улицу выгнали и марш, на Кузиху, отправлять в Германию. Молодых на работу, стариков под расстрел, наверное. Никто никогда не передал, как нас гнали, как нас оставили в Воронеже, как нас гнали по Красноармейской улице до Дона, это все было забито людьми. Много людей не ушло из Воронежа, думали, что вот, вот наши придут, кричат же по радио, Воронеж не сдадим, ну и поверили люди. А не нужно было верить. Вот таким образом мы попали в плен. Господи! Я с детьми, это не возможно передать даже. А Кузиха за Доном, откуда отправляли в Германию. Там стояли эшелоны, товарные и грузили всех трудоспособных, а нетрудоспособных в деревню. Дошла очередь до меня, грузиться с детьми, Трое детей, ну как я могу лезть по таким … Ой, ужас! А Диму несли, опалили личико (солнцем), такое, как воспаление лица, черное прямо стало лицо. Он (немец) посмотрел, это что, оспа? Я говорю, оспа. Все, иди в село Кузиху. Ой, я думаю, Господи! Миновала меня беда! И станция Кузиха, и деревня Кузиха называется. Оттуда немцы грузили все грузы, везли товар и людей и все, что угодно отправляли в Германию.

[Boriskin]

Воспоминания О.Ф. Родина, в годы ВОВ - студента Воронежского госуниверситета, опубликованные в книге Росгео "Умом, молотком и сердцем" в 2015 г.

[Boriskin]

Продолжение. Только на иллюстрации не Воронеж, а Киев.