Личность

[Антон Ю.Б.]

Есть тема, которую нельзя не затронуть, говоря о религии, но о которой редко говорят напрямую. Это тема личности. По-настоящему сам вопрос возникает только в христианстве, как бы сомнительным ни казалось многим это утверждение. Но мы не станем пока об этом спорить, а со временем поясним, почему это действительно так. Как только мы говорим "личность", то к бездонности бытия мы подходим быстрее, чем многими другими путями. И разумеется, мы не станем пытаться эту бездну осветить и вычерпать. Как раз наоборот, мы постараемся эту бездну открыть, чтобы не успокоиться.

Эту ветку мы открываем не как дискуссионную. Это будет ветка вопросов. Это будут вопросы, которые мы будем задавать себе. Если кто-то захочет что-то спросить вслух, то пусть это делает, но мы не столько отвечать станем, сколько постараемся найти и с этой стороны взгляд, которому открывается бездна.
И пусть поэтому никто не обижается на удаленные сообщения - мы будем искать взгляд для каждого вопроса и помнить его, но ветку оставим не для того, чтобы говорить, а чтобы слушать и молчать. Внимать. Тем, кто что-то увидел и самим себе.

Постараемся уйти от путания личности и индивидуальности. И даже от ошибки восприятия личности, как того, что индивидуальностью не является, но основным свойством чего будет в этой индивидуальности проявляться.

Наберемся терпения. Без него нельзя, если мы кого-то хотим услышать. Без него нельзя, если мы хотим себя дождаться.

Придется читать. Быть может, больше, чем кто-то привык и хочет. Но тот, кто не хочет, тот читать и не станет. Все тексты можно найти в разделе "Актуальные тексты по Православию."

Взгляд 1-ый. Мераб Мамардашвили

Я прошу с самого начала понять меня правильно: замысел выступления не состоит в том, чтобы излагать какую-нибудь философскую теорию личности. Я вообще сомневаюсь, что такая есть и что такая возможна. Я лишь хочу высказать какие-то соображения о связи этих двух вещей, каждая из которых не ясна, и поскольку мне чудится, что есть какое-то особое, близкое отношение между личностью и философией, и что-то выделяющее это отношение из всех возможных отношений, как философии с чем-то другим: с наукой, например, с миром, так и личности с чем-то другим, скажем, с индивидом, с процессами обучения человека и т. д. Есть что-то близкое, что одновременно из совокупности других проблем выделяет и то, и другое. И вот я, вращаясь в рамках интуитивного представления и о том, и о другом, и не претендуя ни на какие определения отдельно личности или философии, пытаюсь просто эксплицировать нашу интуицию, которая есть у всех нас. Мы иногда не обращаем на нее внимания, хотя на уровне обычного словоупотребления довольно точно применяем термины и понятия, скажем, когда мы говорим на уровне интуиции о ком-то, что это – личность: большая, маленькая, – совсем не в этом смысле, я имею в виду, когда мы поступок называем личностным, именно этот поступок называем и к нему прилагаем это слово, а не другое; и на это есть какие-то основания в нашей интуиции, в нашем обыденном словоупотреблении.

...

Та общая связка одного и другого, связка, которая вместе выделяет в особую, взаимосвязанную проблему философию и личность, она, эта связка, лежит в одном очень интересном обстоятельстве самой человеческой жизни, сознательной жизни, и в самом феномене, который мы, тоже интуитивно, называем "человек", выделяя его в какой-то специфический облик, без каких-либо определений (я специально такие слова и употребляю), выступающий на фоне Вселенной, космоса, на фоне существ, которые составляют Вселенную. Что-то в нем есть и особенное, выделяющее его, и таинственное, очевидно. Во всяком случае, самые большие проблемы, перед которыми стоит человек – это те загадки, которые он сам-собой-себе-задан… То есть самой большой проблемой для человека является, конечно, – человек: ничто и никто не может ему так напакостить, в смысле затруднить ему мысль, как он же сам себе. Но это не случайно. Это связано не с тем, что человеческие глубины непознаваемы, что это тайна и мрак, а, очевидно, с тем, что человек есть такое существо, которое вообще существует, только задавая вопросы.

...

эти понятия указывают на некую фундаментальную особенность человеческого феномена, состоящую в том, что человек есть, очевидно, искусственное существо. Как в смысле необходимости создания им органов своем жизни, которая не вытекает ни из каких заданных биологических механизмов и не гарантируется никакими природными процессами в своем осуществлении, так и в смысле проблемности существования его в так называемой второй природе или созданной им среде из каких-то особых кентаврических объектов, которые имеют одновременно и свойства объектов, предметов природы, и в то же время природой не создаются, а создаются человеком. Человек создан этой средой, и дело в том, что существование его в этой среде – проблематично в том смысле, что эта среда не может существовать, воспроизводиться и продолжать свое существование сама собой. Она должна в каждый момент дополняться вос-производством какого-то усилия со стороны человека. Без этого мир умирает.

...

Личностные структуры не есть структуры нашей индивидуальности, – это другое понятие, в том числе и в психологическом смысле. Как раз, может быть, в той мере, в ка-кой мы поступаем личностно, мы не индивидуальны, совсем не индивидуальны. И спо-собность поступать индивидуально, но и не стандартно (естественно, здесь другое проти-вопоставление понятий), есть способность оказаться в сфере личностных структур. То есть личностные действия трансцендируют – я уже употреблял этот термин – любые кон-кретные порядки. И поэтому, собственно, и распознается среди них как особое. Так вот, этот тип действий и поддерживает дырявое бытие, т. е. такое бытие, которое организо-вано так, чтобы воспроизводить ся в качестве бытия, мира, космоса, если угодно, только при наличии со стороны человека усилия или, теперь уже по ходу разговора в обогащен-ном нами языке, при уровни трансцендирования как личностного деяния, или наличия личностной структуры.

...

Значит, с одной стороны, философия как работа на пределах, а с другой – личность, о которой, резюмируя то, что я говорил, личность, которую мы интуитивно узнаем через личностный поступок, не вытекающий из конкретного, частного: частной системы мора-ли, частной юридической системы. Тогда это личность. Но личность, она – как участие, жизнь в этой протоплазме как среде, о которой я говорил и которая натурально не суще-ствует. И личностным вопросом является прежде всего тот, который адресует к себе чело-век и который я выражу следующим образом: общество и история могут нас наказывать, но с тем, как нас наказало общество – скажем, нам дали пять лет тюрьмы, – с этим можно прожить, с этим можно жить. А вот о чем-то, что человек адресует самому себе иногда, бывает невозможно прожить. То есть это серьезнее, чем любая оценка, вытекающая из конкретных моральных, юридических установлений.

...

Так вот, понимаете, философия ведь есть в действительности просто удивление, скажем, перед тем фактом, что вообще что-то человеческое воспроизводится. Потом что философ понимает, что на это нет никаких основами. Кроме описанных, тех, которые продукты работ. Ну, ей-богу, нет. Ну, почему, скажем, Сократ рассуждал каким-то образом, строил диалог, в котором выступают определенные человеческие качества? Почему потом это люди помнят, воспроизводят, продолжают дальше? – это самое большое чудо, которое только бывает. И оно не имеет никаких оснований. Когда усилие потом воспроизводится еще каким-то усилием, которое поддерживает жизнь продукта, предшествовавшего усилию, – это самое большое чудо. Потому что нет оснований. Риск сплошной. И то, что при существовании такого колоссального риска, еще что-то происходило и случалось тем не менее, а история говорит, что случалось, и память о такого рода вещах у нас все время расширяется и расширяется, а их было много,- вот самое большое чудо. И в этом смысле облегчить, наверное, ничем невозможно...

[Аля]

Самой большой проблемой для человечества является человек. Ибо человеческие глубины непознаваемы. Так автор начинает свое размышление о личности.
В экзистенциональной философии особенность человеческого существования определяется так: человеческое существо есть такое существо, которое задает вопрос о своем существовании. И это отличает его от всех других живых существ.
Рассматривая понятие " личность", автор обращается к обозначению понятий в философии. Существуют понятия предметные ( звезды наряду с другими звездами, столы со стульями) и понятия- символы, которые не имеют предмета и не для обозначения предмета создаются ( как, н-р, понятие " Я "). Когда в философии говорят о символе "я" или личности " я ",то имеется в виду не психологическое "я", которое существует реально и натурально, а некая конструкция, являющаяся сама продуктом некоторого усилия и существующая лишь благодаря поддерживающему усилию существа, думающего о "Я". Сам предмет создается актом мышления о нем, и вне такого акта не существует. В этом смысле он является проявлением существования: я мыслю, следовательно, я существую( Декарт).
Также онтологическое доказательство бытия Бога у Декарта сводится к мысли, что нет такого предмета, и сама мысль о нем, о Боге, не может быть рассмотрена как продукт воздействия на нас каких-то эмпирических обстоятельств, а есть проявление нашей приобщенности к существованию некоторого сверхмощного божественного интеллекта.
Человек, делает заключение автор, очевидно, есть существо искусственное. Человек создан средой, которая не может существовать и продолжать свое существование сама собой. Эта среда должна в каждый момент дополняться воспроизводством какого-то усилия со стороны человека. Без этого мир умирает.
На языке философии усилие человека называется трансцендированием. Н-р, понятие добра является определением чего-то такого в нас, что от нас не зависит, т. к. не имеет никогда никаких конкретных оснований в окружающей нас жизни. Разве есть причины для того, чтобы быть честным, добрым? В случае со злом мы причины находим.
Мы тут на форуме уже обсуждали вопрос с Доком, Борухом об объективности или субъективности понятия добра. Думаю, Мамардашвили тут на моей стороне.
Он утверждает, что совокупность навыков, которые мы называем личностным действием, - это то, для чего не надо указывать причин. Оно безусловно, имея в виду условности, принятые в данной морали или праве, географические, культурные, временные. Мы обозначаем как личность не грузин, русский, индус. Для употребления понятия личности применяем то, что составляет в человеке нечто субстанциональное, принадлежащее к человеческому роду, а не к возможностям воспитания, культур, нравов.
Личностные структуры существуют только на этом уровне и в этом разрезе.
Личностные структуры не есть структуры нашей индивидуальности. Как раз наоборот. Когда мы поступаем личностно, мы не индивидуальны.
Если нет этих энного числа личностей или хотя бы одной личности, то человеческие установления ( моральный закон) не воспроизводятся, т. е. космо умирает. В старых мифологиях эта вещь хорошо была отработана в ритуалах. Они рассматривались не просто как поклонение какому-то божку, а как действия, учавствующие в воспроизводстве космоса.
Есть особый режим, в котором наша жизнь сознательная вообще существует и осуществляется. Личность, как сложившаяся структура, имеет отношение к этому режиму, в котором сложилась наша сознательная жизнь, и в каком она только и может воспроизводиться. История создает такие структуры, которые своей работой воспроизводят на биологическом материале человеческие возможности.
Автор говорит о том, что у нас есть тенденция описывать в качестве человеческого именно позитивно наблюдаемые психические явления. Ссылаясь на генетика Эфроимсона, обосновывавшего необходимость всем быть добрыми и порядочными, ибо это просто выгодно в биологическом смысле для выживаемости человечества, автор говорит, что в действительности таких оснований нет. Это выдумки с добрыми намерениями.
Этот тезис, Антон, я не совсем поняла.
Человек помнит и сохраняет добро и любовь, н-р, хотя он не может находится долго в каком-то одном психическом состоянии - благородного возбуждения или любви. Почему помнит? Потому что существуют структуры, создающие базу психике для того, чтобы на этой базе психика воспроизводилась в качестве человеческой. Такими структурами были ритуалы,н-р.
Антон, о каких структурах речь? О тех, что писал Немо?
Позже число этих структур увеличивалось, они усложнялись. Один из философов сформулировал закон: большее усложнение на одной стороне ( общественных, экономических структур) должно сопровождаться на другой стороне бОльшим усилием. Чтобы жить в мире, которвй люди могли бы ПОНИМАТЬ, нужно много работать над собой. А...не хочется. Да еще есть и идеологические схемы, которые делают человеку мир понятным. Чтобы воспроизводился сложный мир, должно воспроизводиться сложное усилие саморазвития. Без этого - тупик, застойное общество, во избежание которого в человечестве заложены исторически какие- то механизмы.
Антон, статья любопытная. Вот выделила основные тезисы. Иначе сложно ее воспринимать.

[Ольг]

Аля, спасибо большое за конспект, очень понравился. Статья действительно интересная, но сложная для восприятия. У меня была мысль сделать тезисы, но руки не дошли.
Немо все-таки имел в виду другое. У него эти структуры не механизмы, а живые сущности-организмы, к-е существуют автономно сами по себе, имеют собственную активность, что-то наподобие вируса. Сложно в это поверить.

[Антон Ю.Б.]

Гейдар Джемаль - интеллектуальный провокатор. Однако не только, он всегда стремится повысить статус этих провокаций и перевести их в политическое русло. Нам интересно не это.

Интересно то, что он первым обратился к осбому взгляду на традиционализм. Традиционализм - некоторое интеллектуальное течение XIX-XX веков, что пыталось вывести на содержательный и чуть ли не академический уровень взгляд, что "все традиции - одно", сохраняя за этими традициями метафизическое содержание и необходимости для человека экзистенциального погружения в него. В тексте Джемаля эта единая традиция называется примордиальной или Традицией с большой буквы (и то, и другое - совсем не его обозначения).

Джемаль же отставивает свой взгляд на ислам, на традицию пророков, которая революционно противостоит примордиальной традиции. Провокативно Джемаль в общую языческую традицию зачисляет и христианство, но это даже не интересно и опровергать, тем более и сам Джемаль делает это не столько обоснованием, сколько контекстуально, помещением христианства в общий ряд при умолчании тех оснований, что позволили бы ему делать это.

Но мы помещаем его текст не потому, что его можно привести, оставив за скобками эти провокации, а потому, что содержательная часть интересного нам в его тексте - это некоторый предельно малый общий знаменатель авраамической традиции, намеренно взятый с "внеконфессиональной" стороны. И эта сторона - это как раз и есть вопрос о той бездне, к которой мы подходим говоря "личность" (пусть это слово и нечасто употребляет сам Гейдар Джахидович).

Итак, что составляет бездну в человеке? Взгляд второй. Гейдар Джемаль

Заодно заметим, что для выбранного взгляда это также и вполне содержательный ответ на вопрос "Почему церковники колдунов не любят?"

Человек — это вообще чёрная дыра вопросительности, чёрная дыра некой проблемы. Это не значит, что он задаётся вопросом, это не значит, что он думает, в чём заключается смысл жизни, что такое «я», зачем я пришёл, куда иду. На самом бессознательном уровне человек есть носитель вопроса. Что это за вопрос? Это в принципе некое изначальное ощущение того, что он как перцептор, как воспринимающий является неизмеримо большим, более объёмным, чем то, что отражается в зеркале этой перцепции. Иными словами любой человек чувствует, что он — некая кастрюля, в которую налили слишком мало воды, что эта кастрюля бездонна, и сколько бы туда воды ни налили, объ-ём её всегда будет превосходить содержимое.

...

И вот когда он приходит к этому последнему, то для него наступает экстатический момент, когда последнее в его восприятии является неожиданно для него одно с восприятием. А восприятие тем самым — одно с воспринимающим. Эта брешь между восприятием, которое бессмертно, и воспринимающим, который смертен, внезапно заполняется.
Представьте себе, что, то последнее, что вы воспринимаете как некую правду, некое соответствие вашему восприятию — это небо без звезд. Это небо, у которого нет земли, нет облаков, но вместе с тем это — не чёрная пустота, которая бывает, когда закрываешь глаза и просто редуцируешь зрительную способность, а это — действительно чистое восприятие, которое заполнено на том конце, на противоположном полюсе, небом без звёзд. И в этот момент вас заполняет экстаз ощущения, что ваше восприятие есть не что иное, как, то же самое небо без звёзд, просто внутри вас самих, и вы сами есть подножие этого неба без звёзд. Три члена этого уравнения оказываются одним и тем же. И тогда внезапно вы понимаете, что это небо без звёзд — ваш отец, что ваше восприятие, бесконечная перцепция, которая встретилась с тем, что её достойно — это всепронизывающий дух, и что вы, смертные вчера, но внезапно в этом экстазе соединения ставшие бессмертным и тождественным восприятию и воспринимаемому — сын этого неба без звёзд. В этой троичности, максимально доведённой до конца перцепции, содержится вся первичная тайна жречества, тайна той гносеологии, на которой построена великая метафизика примордиальной Традиции жрецов. Я не хочу сказать, что они имеют в виду в качестве последнего небо без звёзд, я предупреждаю, что это инфантильный образ последнего. Конечно же, жрецы подразумевают под последним не небо без звёзд, а то, что они определяют апофатически, то, от определения чего они уходят, то, что является предметом ведических гимнов. Представим себя детьми, пытающимися философски или метафизически определить свой статус в абсолютно непознаваемой вселенной. Тогда мы сможем предположить, что последнее — это небо без звёзд, в которое нет прохода. И вот внезапно мы обнаруживаем, что есть триада перцепции, являющаяся моделью всех последних ответов, которые эта жреческая каста через незапамятные тысячелетия несла и несёт человечеству.

...

Естественный человек, поднявшийся из ила, в лице эллина показывает зубы, когда говорит, что всё есть вода. Он показывает, что не всё благополучно в этом королевстве чистой райской перцепции. Короче говоря, философ – это человеческая тень, человеческая иллюстрация возможности пророка. Философ — это та дверь в человеческом теле, которая потенциально открыта для истинного пророка. Когда Фалес, Анаксимандр, Парменид говорили свои наивные вещи, к этому времени уже полторы тысячи лет существовала авраамическая Традиция, уже существовал Моисей. К этому времени уже существовал колоссальный взрыв противостояния между миссией пророков и миссией жрецов. К этому времени Авраам уже осудил и обрёк на полное отрицание всё то, что является составляющей и содержимым эйфорического триединства глобальной перцепции. Он отверг это как цель, как задачу, как подлинную миссию, как содержание истины. Не то что-бы он сказал, что этого нет, он сказал, что не будет этому поклоняться. А библейская традиция утверждает, что и до Авраама Ной говорил то же самое, причём очень серьезным людям, атлантам. Атлантам, которые, согласно преданию, владели цивилизацией, намного превосходящей нашу сегодняшнюю. Ной говорил это атлантам, они его игнорировали. И они были уничтожены. Ной перенес в «наше» время, начавшееся тринадцать тысяч лет назад, эту традицию отрицания или критики перцепции. Таким образом, миссия пророка — говорить, что мы не будем верить и поклоняться тому последнему, которое открывается глобальному восприятию. Не сродни ли это желанию философа дать конкретное имя этому последнему безымянному? Философу мучительно нужно найти вещественную особость этой тайны. Он говорит, что всё есть вода, что последнее, что есть, ощущается как вода, или как огонь. Тем самым происходит какой-то взрыв, кризис этого безоблачного глобального восприятия, которое не нуждается в именах и объяснениях. Но ведь это знак, что восприятие, перцепция не является изначальным, тогда как человек рождается с ощущением, что кроме восприятия нет ничего, восприятие – это всё, что только может быть, восприятие было и будет всегда.

...

Две позиции, о которых у нас идет речь, обречены на абсолютную вражду. Собственно, духовная история человечества есть не что иное, как страшная битва между двумя этими позициями. В итоге этой битвы возникает профаническое общество, которое основано на общечеловеческих ценностях, представляющих собой не что иное, как некий вербальный компромисс между двумя взаимоисключающими правдами. Это компромисс, который обходит острые углы, и надевает на всё что угодно «всё и всяческие маски». Но профанизм, основанный на таком компромиссе, стал возможным только благодаря тому, что в центр пирамиды великого созерцания был нанесён сокрушающий удар молнии из ниоткуда.

[Антон Ю.Б.]

Загадочный хасидский мудрец Мартин Бубер. Его цитирует митрополит Антоний Сурожский и будущий нынешний римский папа Йозеф Ратцингер. Для них он не отвлеченный источник, а тот, к кому они обращаются на Ты так, как он призывал всех нас обращаться ко всем. Я рождается только в отношении к Ты. Но может ли для нас это стать не словами из книги философа Бубера, а существом всей жизни?

Этот взгляд из Иерусалима 1957 - не сухая философия. Так что не стоит бояться загружать этот текст тем, кто устал от двух первых взглядов. Это поэма и исповедь.

итак,

взгляд 3-ий. Мартин Бубер

Совет и просьба подумать над этим текстом активным участникам веток, близких ветке "Свой путь к Богу"

Судьба и свобода вверены друг другу. Только тот встречается с судьбой, кто претворил в действительность свободу. В том, что я нашел взыскующее меня деяние, в этом движении моей свободы даруется мне откровение тайны; но и то, что я не могу свершить деяние так, как искал совершить его, в этом сопротивлении тоже даруется откровение тайны. Кто забывает всякую причинность и черпает решение из глубины, кто оставляет имущество и совлекает одежды свои и нагим предстает пред Лицом, ему, свободному, как пандан его свободы, смотрит навстречу судьба. Это не граница его, это его дополнение; свобода и судьба объемлют друг друга, образуя смысл; и, присутствуя в смысле, судьба, чьи очи, столь строгие еще миг назад, полны света, взирает вовнутрь, как сама милость.

...

Ни один человек не есть чистая личность, ни один человек не есть чистое
себе довлеющее особенное; ни один человек не есть всецело действительный, ни один - всецело недействительный. Каждый живет в двойственном Я. Но есть люди, которые так определены своим личностным началом, что их можно назвать личностью, и есть такие, которые так определены своим особенным, что их можно назвать самодовлеющим и обособленным в своей особенности существом. Между теми и другими разыгрывается подлинная история.

...

- Если человек не подтверждает в мире априори отношения, если он не
проявляет и не осуществляет врожденное Ты во встреченном, то оно уходит вовнутрь. Оно развертывается в неестественном, в невозможном объекте, в Я: то есть оно развертывается там, где совсем нет места для развертывания. Так возникает пред-стояние в самом себе, которое не может быть отношением, присутствием в настоящем, струящимся взаимодействием, но лишь противоречием с самим собой. Человек может попытаться истолковать его как отношение, хотя бы как религиозное, чтобы избавиться от ужаса двойничества: но он должен снова и снова раскрывать ложность этого толкования. Здесь - Край Жизни. Здесь неисполненное скрылось в бредовой видимости исполнения; теперь оно,
блуждая в лабиринте, ощупью ищет дорогу и, теряясь, заходит все дальше.

...

В отношении к Богу безусловная исключительность и безусловная включенность суть одно. Для того, кто входит в абсолютное отношение, все взятое по отдельности становится неважным - вещи и существа, земля и небо; но все включено в отношение. Ибо войти в чистое отношение означает не отказаться от всего, но все видеть в Ты; не отречься от мира, но утвердить мир в его собственной основе. Ни отворачиваться от мира, ни вглядываться в него - ни то, ни другое не приблизит к Богу; тот же, кто мир созерцает в Нем, пребывает в Его настоящем. "Мир здесь, Бог там" - это речь Оно; "Бог в мире" - тоже речь Оно; но ничего не исключать, ничего не оставлять за собой, но все, весь мир охватить в Ты, дать миру его право и истину, чтобы ничего не было рядом с Богом, но все постигалось в Нем, это - совершенное отношение.

Бога не найти, оставаясь в мире, Бога не найти, удалившись от мира. Тот,
кто всем существом выходит к своему Ты и все сущее мира передает ему, находит Того, Кого невозможно искать.

[Аля]

Джемаль понравился, он просто вдохновенный провокатор.
Интересна его гноссеологическая схема того, что заключено в откровении пророков и противостоит примордиальной метафизике.
Он пишет, что есть магистральный вектор ЖРЕЧЕСКОЙ традиции,согласно которой соединяются три элемента: воспринимаемое - небо без звезд, восприятие - безграничное зеркало в сердце и воспринимающий - хрупкое, смертное существо. Все они через это хрупкое существо-носитель зеркала - стремятся к конвергенции, к полному тождеству в финальной реальности без имени.
Рассматривая библейское писание, а вслед за ним и Коран, который говорит о том же самом, но немного в иной форме и с иными аспектами, автор делает вывод, что задача мировой жреческой традиции как раз и заключается в том, что ЗАПРЕЩАЛ Бог в раю. Адам совершил грех и обнаружил свое "я". Бог запрещал Адаму реализацию всей полноты состояния существа, выход на онтологическое "я". Вероятно запрещал не просто так, а потому что была достойная этого запрета альтернатива. В Библии перед нарушением запрета Бог поставил человека возделывать, обихаживать, конролировать райский сад. В Коране Бог поставил человека на земле НАМЕСТНИКОМ. Это означает связь с Богом, которая наделяет человека миссией, задачей, рассматривает человека как некое функционально-инструментальное существо в своей провиденциальной мысли. А обретение онтологического "я", выход за ось миров, реализация, интеграция всех возможных состояний существа - это совершенно противоположное. Т.обр., мы сталкиваемся с некоторой двойственностью в понимании природы и предназначения человека.
Платон впервые пытается решить эту проблему всерьез.
Автор делает вывод, что внимательно прочитав Платона, мы понимаем, что Платон не ответил на вопрос, откуда берется эта великая двойственность. Но есть ответ, который приходит не философски и не из созерцания, ВОПРЕКИ созерцанию. Он может быть получен только богооткровенным путем. Нужно признать абсолютную вещь: в центре сущего находится несущее. Это несущее представлено человеком как свидетелем. Суть пророческого откровения - БЕСКОНЕЧНОЕ НЕ БЕСКОНЕЧНО. Но поскольку оно не бесконечно, в центре его находится ЧЕЛОВЕК, который является наместником ( по Корану) Бога, является его заместителем. Бесконечное ничтожит, в этом его бесконечность. Но раз оно ничтожит, значит оно ограничено тем, что оно ничтожит. Значит, существует НЕ-ОНО, которое бездна бесконечно стирает, но не может до конца стереть, т. к. НЕ-ОНО находится в середине бесконечного, в цетре ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СЕРДЦА. И когда мы поймем это, то поймем, что Истиной для нас является не это бесконечное, а то, что есть кроме него.
И самый интересный, на мой взгляд, вывод делает автор, что вся духовная история человечества есть ни что иное, как страшная битва между двумя этими традициями.

Не знаю, поняли ли колдуны хоть что-то из этого?!

[Виктор Тёмный]

Статья является моим сжатым конспектом размышлений Андрея КУРАЕВА, которые приводятся в его книге «ВЫЗОВ ЭКУМЕНИЗМА».

HYPOSTASIS = ЛИЧНОСТЬ

ВЛАДИМИР ЛОССКИЙ ПРЕДЛОЖИЛ ПОДОБНОЕ РАЗЛИЧЕНИЕ ПРИРОДЫ, ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ И ЛИЧНОСТИ:

А) ПРИРОДА (сущность) — это те специфические качества, которыми обладает данный предмет. Скажем, природа человека в строгом смысле — это то, что отличает человека от животного и ангельского мира. Природа отвечает на вопрос «ЧТО?».

Б) ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ — это те особенности, которыми отличаются друг от друга носители одной и той же природы. Это различия людей между собой. Индивидуальность — это и есть аристотелевская “первая сущность”: природа, явленная в конкретном многообразии. Индивидуальность отвечает на вопрос «КАК?»

В) ЛИЧНОСТЬ — это собственно тот субъект, который обладает всеми природно-индивидуальными свойствами. Само по себе личностное бытие бескачественно. Любые характеристики относятся к природе. Личность же — это тот, кто владеет этими качествами, свойствами, энергиями, кто развертывает их в реальном бытии. Личность отвечает на вопрос «КТО?»

ТАКИМ ОБРАЗОМ:

А) ЛИЧНОСТЬ — это субъект действий.
Б) ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ — способ осуществления действий.
В) ПРИРОДА — то, что действует, источник энергий, реализованных, воплощенных (“ипостазированных”) действием.

ЧЕЛОВЕК — метафизическое существо. Это выражение в данном случае надо понять буквально: мета-фюсисное. Личность находится по ту сторону фюсиса, природы. И из своей “мета” она должна войти в мир качественных характеристик. У человека есть миссия по отношению к самому себе. Моя природа не в обязательном порядке навязывается мне. Но — по мере употребления своей свободы — личность должна овладеть потенциями природы (преп. Макарий Великий называет это “приобретением души своей” ). “Личность, — по выражению о. Василия Зеньковского, — в своем развитии становится все более “хозяином” своей природы, но она все же не есть собственник ее” . Личностное наше многообразие – от Бога. А вот содержательное наполнение этого многообразия создается нами самими.

НЕСКОЛЬКО СЛЕДСТВИЙ «МЕТА-ФИЗИЧНОСТИ» ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

1) Первое - ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ следствие: свобода личности человека по отношению к человеческой конкретно-ограниченной природе. Поскольку человек в своей личности не тождественен своей природе, поскольку бытие человека полнее бытия человеческой природы (человек = личность + природа), то человек не замкнут в свойе сущности и в принципе может воипостазировать в себя качества и действия иной, нечеловеческой природы.

2) Второе следствие - ФИЛОСОФСКОЕ. Личность нельзя определить никаким "что", никакой качественной определенностью, ибо она есть - "кто". Если апофатическое богословие прежде всего озабочено различением Бога от мира, то апофатическая антропология старается пояснить несводимость личности к природным характеристикам, нередуцируемость категории "кто" к любой "чтойности".

3) Третье следствие - СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ. Если мы не знаем, что есть богообразная личность в человеке - то у нас и нет ясного критерия для определения того, человек ли встретился нам. Точнее, у нас нет никакой возможности отказать ему в праве считаться человеком. Все природные дефиниции человека, упускающие из виду апофатический мотив христианского персонализма, неизбежно носят сегрегационный характер. Жестко устанавливая определение личности, то есть человека - они именно определяют, кто есть человек, а кто - уже (или еще) - нет.

4) Четвертое следствие различения природы и ипостаси - ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОЕ. Именно потому, что любой грех и любая болезнь - мой грех и моя болезнь, они не могут уничтожить меня. Так как человеческая ипостась не сводится к своим проявлениям, никакая ущербность, никакая умственная болезнь, болезнь одной из способностей, которыми обладает ипостась, не разрушают ипостаси. Какой бы ущерб я ни наносил себе, как бы я ни "неантизировал" себя своими страстями - мое "Я" остается. И в случае полной опустошенности - оно продолжит свое бытие и после утраты такой части человеческой природы, как чистота и Богоустремленность, и после распада той части человеческой природы, которую составляет тело. Возможность ада, то есть вечного существования, лишенного вечной жизни, связана именно с этим.

5) Пятое следствие - АСКЕТИЧЕСКОЕ. Поскольку моя личность всегда - над любыми конфигурациями моих природных энергий и влечений, я всегда сохраняю свободу от моей собственной наличности, всегда не свожусь к ней. Отсюда - возможность покаянного изменения.

6) Шестое следствие - ЭТИЧЕСКОЕ. Такую же свободу и глубину я должен признать и за другим человеком. Несводимость человеческой жизни к вещным характеристикам означает налагание запрета на осуждение. "Порицать значит сказать о таком-то: такой-то солгал... А осуждать значит сказать, такой-то лгун... Ибо это осуждение самого расположения души его, произнесение приговора о всей его жизни", - предупреждал авва Дорофей .

7) Седьмое следствие – ДОГМАТИЧЕСКОЕ. Поскольку и в Боге Личность и природа не одно и то же, то Божественная Ипостась также свободна в своих решениях и может вобрать в себя другую природу – небожественную, сотворенную ею. По отношению к Богу ипостась означает несводимость к природе. Личный Бог может стать человеком. Личностный модус бытия открывает путь, не ограниченный естеством. Поэтому Бог может ипостазировать в своем Лице не только Свое бытие. Поскольку Бог также богаче Своей собственной природы - Он может делать нас "причастниками Божеского естества" (2 Пет. 1,4). Что общего у человека с Богом? - Личность. Поэтому и возможна симметричная формула: Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом. Итак, именно персоналистическая структура высшей Реальности и бытия, созданного по Ее образу, делает возможным событие Боговоплощения и его следствие: обожение человека.

ТАКИМ ОБРАЗОМ перед нами догмат о пластичности человеческого бытия. Именно потому, что человек не тождествен своей природе, личность каждый раз заново устанавливает свои отношения со своей природой, каждый раз заново через свою свободу входит в те или иные отношения с ней. Каждая конкретная конфигурация и составляет определенную индивидуальность - и именно эта индивидуальность может меняться в человеке.

[temch]

Хочется привести отрывок из конспекта лекции Кураева о филиокве.

Дохристианская история не знает слова, которое бы соответствовало современному понятию слова "личность". Те слова, которыми обозначался человек, отдельный, индивидуальный человек, в греческом и латинском языках дохристианских имели совершенно другой смысл. Например, слово ипостась. (На русский буквально - "подлежащее"). Скажем, в септуагинте "ипостась" означает фундамент, основание храма. Под ипостасью имеется ввиду некое конкретное существование. О чем идет речь. Аристотель описывает эти понятия. У него два очень важных термина. Природа - как таковая. Вот есть стулья. Сто стульев стоит в этом зале. Вот есть некая природа стула. То, благодаря чему мы этот предмет называем стулом. А вот есть отличия. Что отличает один стул от другого. Вот он поцарапан. Что-то нарисовано... Вот это будет ипостась этого стула. То есть некоторые черты, по которым этот стул можно отличить от его соседа. Дальше. Слово "ипостась" имеет отношение к такой философской проблеме. Часть и целое. Возьмем котенка. Котенок состоит из частей? И да, и нет. Смотрите в чем проблема. Берем котенка за ухо. Ухо, это котенок? Хвостик, это котенок? Усики его сами по себе? Представьте, что взяли котенка, разобрали его на запчасти, все лежит у нас на столе. Берем каждую часть по отдельности, говорим. Котенок? Нет. Котенок? Нет. А где котенок? Если ни в одной из частей котенка нет. Вот это есть проблема части и целого. Целое вроде бы состоит из частей, и в то же время, взяли все части, сгребли в одну кучу - все части на месте - не мяукает. Почему? Значит, целое есть не просто совокупность частей. Целое есть что-то неуловимое. Что в руки взять нельзя, но что оформляет, одушевляет все эти части в некое единство. Вот это тоже один из смыслов аристотелевского понимания ипостаси. Вновь повторим. Греческий язык применяет слово "ипостась" в качестве подставки, фундамента и т.д. Поэтому у котенка есть ипостась. У этого стула есть ипостась. У любого сложного тела есть ипостась, которая оформляет все его части, берет, собирает, некая идея вещи, которая держит все это.

Было в греческом языке еще другое слово. Просопон. Приставка "прос" - "через" или "к". "оп" - корень - "видеть", оптика. Буквально означало "маска". Маска актера античного театра. Просопон означает маска, личина. Это то, благодаря чему один человек отличается от другого человека. Физиономия его, грубо говоря. Просопон. Это очень важно понять. Гомер, например, пишет так: когда Ахилл смеялся, он устрашал врагов своими просопонами. В русском переводе "зраками". Гримассами. Это то, по чему одного человека можно отличить от другого. Просопон.

А в латинском языке были свои слова. Индивидуум. Это точная калька греческого слова "атомон" - атом. Неделимый. Вот котенок - неделимый, потому что разделить котенка немыслимо. Стул - тоже. Потому что если вы стул разберете на части, стула не будет. Было слово "субстанция" - точная калька слова "ипостась". И, наконец, слово "персона". По русски переводили "парсуна". В 17 веке. Это тоже маска. Только какой здесь корень? Сонум. Звук. Через - сонум - звук. Дело в том. что в античном театре маска выполняла роль резонатора, она усиливала звук. И поэтому тоже называлась персона. Звучащая через. Через маску звучал голос. Это важно понять.

Итак, когда настала пора христианству в привычном языке выражать свою тайну, тайну личности, восток и запад сделали разные выборы. Восточнохристианские мыслители для обозначения личности избрали термин "ипостась". Западные писатели - избрали термин "персона". Или "просопон". И это была огромная разница. В 20 веке написал Лев Карсавин. "Мне - говорит - искренне жаль моих западных коллег, которые вместо слова ипостась или личность должны пользоваться темином "харя". Потому что действительно маска и есть некая "харя".

Так вот. Что произошло дальше. "Персона эст релацио". То есть то, что во мне внешнего - обращено к другому. В Ветхом Завете есть такая фраза. "Человек смотрит на лица, Бог взирает на сердца". Вот это и есть разница меду "персоной" и "ипостасью". Ипостась - это нечто глубоко спрятанное, основа, подставка, то что глубоко-глубоко. На языке Библии ипостась - это сердце. Что-то глубоко спрятанное, потаенное. Персона - напротив. То, что максимально явленно, открыто. И вот из этого уже дальше произрастет филиоквизм.

Личность - это отношение. Кстати, что из этого следует? Что если человек это его отношения с другими людьми, отсюда и рождается пафос власти в западном обществе. Потому что отсюда рождается идея: а если изменить способ взаимоотношений меду людьми, тогда появится новый человек, новое человечество. Вот отсюда марксизм возникает. Отсюда возникает идеал инквизиции. Если наши люди придут к власти. С помощью законов, своих законов они изменят ткань социальных отношений, и в результате возникнет новый человек.
Путь православный, какой? Менять ипостасность! Сердце человека изменить сначала. И из измененного сердца будут истекать другие отношения между людьми. Пафос западной цивилизации - от католиков до марксистов, другой. Придти к власти, создать новые отношения, и в этих новых отношениях возникнут новые сердца. Отсюда знаменитый тезис Маркса: сущность человека есть совокупность общественных отношений. Это из Фомы Аквинского все идет! И не случайно Томас Мор - основатель утопического социализма, святой католической церкви, это все связано.

Так вот. Если личность есть отношение, тогда возникает знаменитый тезис, который знаком многим из вас. Потому что иногда даже православные богословы не подумавши эту формулу употребляют. "Святой Дух, это отношение любви, связующее Отца и Сына". Красивая формула. Но чудовищная. Потому что она означает, что Святой Дух сводится к функции. К отношению. Он лишается ипостасности. Именно ипостасности, личности здесь нет, а есть только функция. А они это говорят и о Сыне тоже! И Сын есть отношение! Вот в чем разница.

Православное богословие утверждает, что Личности Божества выше, чем Божественная Природа. Католическая мысль утверждает обратное. "В Божественной Природе возникают Божественные Ипостаси". Православная формула такая, по формуле Григория Богослова: "Из Ипостаси Отца вытекает Божественная Природа. Кроме того Отец рождает Сына и изводит Дух, дает им всю полноту своей Божественной Природы". То есть первична Ипостась Отца. Она выше Божественной природы. Из Ипостаси Отца все истекает, и Он разделяет Свою Божественную Природу, не деля Ее, а давая соучаствовать в Ней Сыну и Духу.

Вот ссылка на полный конспект http://arnaut-katalan.narod.ru/kuraev51.html

[Чтец Роман]

Все-таки пусть Кураев миссионерством занимается, чем богословием, это у него лучше получается...

[andr]

В Библии практически отсутствует слово "личность", есть только в паре стихов слово "лично", которое означает непосредственное присутствие:
10 Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна, -
11 такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
12 Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
(2Кор.10)

и в одном стихе слово "личность":
7 На личность ли смотрите?...
(2Кор.10)

Личность это свободный человек. А свобода в определяется следующим образом:

31 Тогда сказал Иисус к уверовавшим в Него Иудеям: если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики,
32 и познаете истину, и истина сделает вас свободными.
33 Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными?
34 Иисус отвечал им: истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха.
35 Но раб не пребывает в доме вечно; сын пребывает вечно.
(Иоан.8)